Парадокс жнеца (СИ) - Котов Алексей - Страница 47

— По пятнадцать плетей всем участникам драки! Вы думаете мы здесь шутки шутим⁈ Вы меня еще не знаете, но вы меня еще узнаете!

Обычно невозмутимый до этого момента опцион вдруг заметно разбушевался. Перенервничал похоже, понимая, что согласившись помочь Илиану сам себе удружил. Сейчас Лукас уже кричал, брызгая слюной — не дав интеллигенту больше ни слова сказать, потом выскочил из шатра призывая рейтар. На русском, якобы бесчувственных мушкетеров помочь вытащить. Но судя по взглядам остальных, все поняли зачем и почему он их зовет.

Боится толпы, боится последствий. Похоже, авторитет свой как командира он только что полностью похоронил. Случившееся здесь и сейчас, когда одинаковые вышли из шатра, это даже не преступление; хуже — это ошибка.

К крестам на плацу я прошел сам, чуть погодя рейтары притащили туда остальных пострадавших в драке. Один еще не очнулся, и двое других тащили его под руки — судя по затравленным взглядам, поняли, что вляпались в некоторое дерьмо. Здесь только трое, потому что затеявшего все веселье гасконца уложили в палатке лазарета, накладывая ему шину на руку. Судя по обрывкам фраз, перелом там непростой, так что сейчас его повезут в лагерь легиона, где руку починят, а после вернут сюда на крест.

Впрочем, судьба гасконца меня волновала мало. Потому что нас четверых рейтары провели к косым крестам и дали указание оголяться по пояс. Крестов у нас в лагере было всего три, так что у одного — лицом к лицу, разделенные только деревянными балками, оказались двое мушкетеров. Эти двое, привязанные к одному кресту, первую порцию дисциплинарного взыскания и получили.

Братья из ларца секли их хлыстами, сотканными словно из ветвящихся колючих молний, оказывается у витисов и такая функция была. Воздух от ударов гудел, висел стойкий озоновый запах, громко орали от боли жертвы наказания. Я, слушая и наблюдая, решил про себя, что кричать не буду. Впрочем, когда братья из ларца перешли ко мне, уже после первого удара понял: решение довольно поспешное.

Боль от электрического хлыста была такая, что решительность моментально выветрилась, и в себе я уже не был уверен. Стиснув зубы — кстати, чувствуя странную «поддержку» от осколков чужой памяти, все же смог не закричать. Под конец экзекуции после последнего удара и вовсе потерял сознание. Очнулся от того, что мне вытирали лицо мокрой губкой — открыв глаза, увидел взволнованную Марину.

Мне, как получившему дисциплинарное взыскание за драку, пить запрещено до окончания экзекуции. Но Марина вытирала мне лицо так — я только сейчас понял зачем, что воды в рот попало нормально, вызвав самое настоящее блаженство. Сознание, казалось бы, от этого должно было проясниться, но наоборот начались галлюцинации — рядом с Мариной возникла зеленоволосая альтушка, которую я от немцев спас. Девушка держала миску с водой, в которую Марина раз за разом обмакивала губку. Выглядела, правда, не так как в прошлый раз — пирсинг из носа и ушей исчез, зеленые волосы стянуты в тугой хвост; лицо чистое, одета в белый корпоративный комбинезон без знаков различий.

Я зажмурился, пару раз поморгал, присмотрелся. Альтушка, на удивление, не исчезла. Не галлюцинация, надо же — тем более что уже объяснения от Марины подъехали. Оказалось, альтушку ей сегодня в нагрузку дали, введя в состав научной команды. Похоже Рома-Джеффри напутствие позаботиться о девчонке воспринял как указание перевести ее ближе ко мне.

Более-менее приведя меня в чувство, Марина потребовала рассказать, что случилось. Сжатой версией не удовлетворилась, оказалась неожиданно твердой и настойчивой, добившись от меня полного изложения всего произошедшего со всеми деталями.

— Отменить приказ опциона я никак не могу, к тому же за драку это правомерно, — негромко сказала она. — Центуриона пока нет, так что до его появления тебе здесь еще висеть, терпи.

— Как будто у меня остается выбор, — хмыкнул я.

Поодаль в этот момент послышался хрипящий стон. Всех слов я не разобрал, но по контексту понял, что один из мушкетеров увидел, что Марина вытирает мне лицо мокрой губкой и тоже попросил помощи.

— Пошел-ка ты на хер! — совершенно недвусмысленно ответила на просьбу страждущего Марина.

Снова раздались хрипящие обрывки фраз — уже все трое соседей по крестам заговорили, похоже попробовав на жалость давить. Кто-то даже упомянул милосердие — надо же, какие слова знают.

— Милосердие? — удивилась заметно раздраженная Марина. — Слушайте, вы, недоумки! Сегодня в небе звезды встали раком, так что я готова проявить к вам милосердие. Ваш главный недотымок посмел оскорбить меня, начальника научной группы, пока вы вместе с ним хихикали как гиены!

Они, кстати, не хихикали, но художественное допущение Марина сделала весьма запоминающееся — зря что ли в медийке работала.

— Если я доведу информацию о случившемся до сведения Гая Антония, патриция и нашего патрона уважаемого, вас всех сразу же не привяжут, а приколотят к столбам, а снимут только после того, как вы умрете нахрен в мучениях! Это понятно, организмы? Милосердие мое заключается в том, что на первый раз — учитывая, что вы у мамы такие дурачки, я вам сохраняю жизнь и давать ход делу с оскорблением не буду. Понятен уровень моей невиданной доброты?

Похоже, подобной отповеди никто из пострадавших просто не ожидал. По тональности хриплых ответов мне стало понятно, что им теперь все понятно. И не только им — я видел, как собравшиеся по разным концам лагеря мужчины в оранжевых робах смотрят в нашу сторону и перешептываются. Марина говорила громко, почти кричала, так что слышали ее абсолютно все.

— По меркам нашего мира я поступаю с вами грубо и неженственно. По меркам этого мира — я вам жизнь спасаю, мудаки тупые! — все никак не могла успокоиться Марина, которую попытка давить на совесть в ярость привела.

— Милосердие им нужно, черти конченые, — уже негромко произнесла девушка, не скрывая возмущения. Почувствовав мой взгляд, резко повернулась.

— Что? — неожиданно заволновалась она, так что щеки зарумянились.

— Не-не, ничего. Ты прям… огонь.

— Не мы такие, жизнь такая, — словно оправдываясь, пожала плечами Марина, смущенно опустив взгляд. Похоже, сама удивлена эмоциональной вспышке и теперь только начала осмыслять все, что сказала.

— Добрый дядя, конфетку дал, а мог бы и бритвой по глазам, — усмехнулся я. — Все-все, молчу-молчу, никакого осуждения.

— Я реально доброе дело им делаю, они без такой науки просто не выживут, — повернулась Марина к альтушке.

Вот только та, судя по виду, никаких душевных терзаний и не испытывала. Да и вообще заметно, что к происходящему относится более чем спокойно, а отповедь Марины похоже даже одобряет.

Небольшая перепалка отвлекла внимание, но когда закончилась, неприятность происходящего снова вернулась на первый план. Руки, растянутые вверх и в стороны, уже тянуло мучительной болью, начинало знобить. Похоже, ближайшие часы ожидания окончания экзекуции станут пыткой намного хуже, чем было, когда меня хлыстом секли.

Приготовился долго терпеть и страдать, но не пришлось: послышался нарастающий шум моторов, и в открывшиеся ворота лагеря один за другим на огромной скорости влетело сразу четыре багги. Надо же, еще одна команда рейтар приехала — их у нас две, они ведь обычно посменно, сутки через сутки дежурят.

Причины спешки стали ясны сразу — из первого багги уже выбрался центурион Гельмут. Лицо белее мела, искажено гримасой. Так, значит гасконца уже отвезли в лагерь легиона и там Гельмут узнал о произошедшем, моментально примчавшись, бросив все дела. Наверное, многие смотрящие увидели в исказившей его лицо гримасе самые разные чувства — злость, например, но я точно знал, что это страх. Оставив перед обедом расположение, Гельмут проворонил замысел сигнифера, который — не зная кто я и что я, из-за своей злопамятности наделал дел.

Самого сигнифера, кстати, тоже привезли — он только что был выкинут в пыль площадки совсем неподалеку от меня. Его тут же подхватило двое прибывших рейтар, поднимая на ноги и заламывая руки, заставляя согнуться. Гельмут за все это время не бросил в мою сторону ни одного прямого взгляда. Но я прекрасно понимал, что все происходящее — это именно для меня зрелище. Как и верещащий от боли гасконец, которого тоже только что вышвырнули из машины.