Парадокс жнеца (СИ) - Котов Алексей - Страница 48

Казнь была быстрой, беспощадной и страшной — обоим, и сигниферу, и гасконцу, рейтары деловито и пугающе буднично прибили скрещенные запястья к столбам, потом общими усилиями подняли, устанавливая.

После этого одинаковые выстроили отряд, и прохаживающийся вдоль строя Гельмут сообщил, что, испытывая личную неприязнь ко мне и к госпоже Марии, сигнифер Илиан Кацаров стал инициатором разборки в рамках неуставных отношений. Главные виновные понесли заслуженное наказание, что остальные должны усвоить важным жизненным уроком. Потом сказал, что еще один урок — по поводу соблюдения дисциплины, все могут наблюдать в другой стороне, мотая на ус.

В этот момент Гельмут — прохаживающийся мимо шеренги так, что оказался совсем рядом, посмотрел мне в глаза и указал взглядом на троицу мушкетеров. Я, едва заметно, покачал головой — ну не душегуб же, у меня и так внутри все от стонов умирающих гасконца и сигнифера рвет. Тот десяток немцев, что я убил в лесу, мне не снился никогда и не будет, я о них и не вспоминаю даже. А вот эти двое — наверняка будущие частые гости предстоящих кошмаров.

Сразу после речи Гельмута, который закончил напутствие довольно быстро, нас с мушкетерами с крестов сняли. Не знаю куда троица делась, да и безразлично было. Мы же — вместе с поддерживающей меня с двух сторон альтушкой и Мариной направились в прицеп научной группы. Здесь Марина обработала мне раны на спине биогелем, и сразу так жить прекрасно стало.

Утомленный — на кресте повисеть после бичевания все же не фунт изюму, я завалился спать. Пока еще даже не подозревая, что сегодняшнее происшествие несет сразу столько последствий, что кардинально меняет все наши предварительные планы.

На завтрак мы шли втроем — я, Марина и зеленоволосая альтушка. Что удивительно, даже ее имени до сих пор не знаю. Вчера как выключился, так и проснулся только по звуку горна, а в утренней суете как-то и не поинтересовался, забыл. Зато Марина, похоже, с девушкой беседы ночью вела — общаются свободно, как будто давно знакомы. Еще заметил, что Марина периодически посматривала на меня весьма загадочно.

Если бы мы с ней не дружили уже несколько раз телами тесно, можно было бы подумать, что пока я спал она ко мне под одеяло заглядывала. Но спрашивать о причине столь заинтересованно-таинственных взглядов пока не стал, решив потом задать вопрос, наедине. Да и времени мало — пусть мы научная группа, но подчинены общим временным рамкам, а они по уставу весьма жесткие, завтрак ждать не будет.

По пути к столовой обратил внимание, что восемь рейтар — прибывших вчера с Гельмутом в срочном порядке, не поменялись. Дежурившая вчера смена уехала, приехавшая осталась. И сейчас из лагеря Ахена приехало только два грузовика с конвойными и рабыни. Сейчас эти миниатюрные девушки выгружали массивные бидоны и баки с едой. Помогать им было запрещено — это еще в первый день одинаковые помогли уяснить, приведя доходчивые аргументы.

В столовой, как обычно, на нас смотрели — мы с Мариной и так всегда привлекали внимание, а уж с добавлением в научную группу зеленоволосой альтушки количество заинтересованных взглядов стало больше.

— Доброго утречка, сеньор-и-сеньориты, коллеги-леди-товарищи-камрады, — со скороговоркой подошел ко столу Виталя, — Разрешите к вам присоединиться, или у вас тут своя атмосфера?

Марина быстро посмотрела на меня, я едва заметно плечами пожал, мол почему бы и нет. Виталя присел и тут же включил свое радио. Обсудил — почти без нашего вмешательства, вчерашнюю казнь, ее последствия, настроения народа, после чего забросал альтушку очередью вопросов. Ответы мне слушать оказалось интересно — девушку звали Ольгой, училась в медицинском колледже, закончила второй курс, жила в частном секторе. Где и встретила утром мглу, потом немцев, потом меня — о чем как раз сейчас рассказывала.

Историю об убитых легионерах Ахена Марина и Виталя уже знали, но не обмолвились об этом ни слова — было видно, что детали произошедшего слушали с интересом. Причем альтушка, вернее Ольга, простите, оказалась скромной и неразговорчивой только на вид. Беседу она вела вполне уверенно, спокойно и без эмоций рассказав, как я развальцевал — это ее прямая речь, десяток немцев. Объяснение столь спокойного ее отношения к происходящему оказалось весьма просто: она не только училась в медицинском колледже, но уже два года подрабатывала медсестрой в больнице.

— Пажди-пажди, тебе нельзя же медсестрой работать? — увидел несоответствие Виталя. — До третьего курса только уборщицей, у меня телк… ну, подруга была из белых халатов, я в курсах.

— С первого можно в реанимацию санитаркой, — с этими словами Ольга как-то странно на меня посмотрела.

Поймав очередной загадочный взгляд, теперь уже от нее, всмотрелся в лицо девушки. Так, сейчас волосы у нее зеленого цвета, но если представить их розовыми…

— Так это ты за мной в реанимации ухаживала!

Теперь точно — та самая целительница, которая была рядом в самые первые дни во время тяжких пробуждений. В мегаполисе подобное совпадение удивило бы до крайности — но не в Княжеве, небольшом городе, где пусть не все друг друга знают, но где-то рядом. Чему я, кстати, тут же получил подтверждение, потому что Виталик уже пришел к логическому выводу:

— Пажди-пажди, а это не тебе пропавшая без вести сестра подарила семнадцать ножевых? О тебе еще весь город неделю говорил?

Семнадцать? Вот это ничего себе пустоглазая тварь меня в решето превратила. Как выжил еще, удивительно дело.

Вопрос Виталика, кстати, дал еще один ответ — стало понятно, почему на меня Марина так загадочно посматривает. Похоже, целительница-альтушка просто рассказала ей обстоятельства того, как увидела меня в первый раз. Что, у Марины, определенно теперь вызывает самую кучу вопросов — я ведь сказал ей, что в этом мире давно, а слова альтушки с моей версией совершенно не бьются.

— Виталя, — повернулся я к суетологу, который все еще ждал ответа на вопрос о семнадцати ножевых.

— Я.

— Есть вопросы, которые не всегда стоит задавать.

— Да-да-да, не спрашивайте женщину о ее возрасте, мужчину о зарплате, немца о дедушке в Аргентине, а британца откуда экспонаты в Британском музее… — Виталя легко переменил тему, забыв про семнадцать ножевых и снова переключившись вниманием на Ольгу.

Правда, беседа дальнейшего продолжения и не получила — отведенное на завтрак время заканчивалось, и я проводил Марину с Ольгой к грузовикам, отправив вместе с уехавшей полевой кухней в офис Альтергена.

После предполагались занятия по строевой подготовке — важное, учитывая, что «зеленое» энергетическое оружие может быть опасным и для владельца, и для окружающих, но у меня получилось удачно сломать машину. «Да, сардж, совсем сломалось, вообще не едет», так что понадобилась помощь Димарко, который еще за завтраком взглядом явно намекал на такую необходимость. Выехав из лагеря, и съехав с проторенной дороги в траву, мы открыли капот и начали «разбираться, пытаясь выявить проблему».

Димарко заметно напряжен, нервничает. На лбу бисеринки пота — хотя сегодня не слишком жарко. И когда он заговорил, стало понятно почему:

— Я поговорил с парнями и есть новые обстоятельства.

— Поговорил с парнями?

Похоже, ошибся я в этом степенном и рассудительном на вид человеке. Теперь и у меня тоже сейчас бисеринки пота на лбу появятся. Черт, нас тут сорок рыл, и если он «поговорил с парнями» — это стопроцентный вариант, что информация если не сегодня, то уже завтра имеет неиллюзорный шанс стать общим достоянием. По спине прошел холодок — обсуждения серьезных проблем толпой всегда губительны для любого тайного начинания. Всегда. И ладно бы речь шла о незначительном вопросе, но мне сейчас особенно четко вспоминаются истошные крики казненных.

— Неправильно выразился, — покачал головой Димарко, заметив мой выразительный взгляд. — Не я был инициатором разговора, ко мне сами подошли. Тут дело такое… Знаешь, почему легион Ахен так называется?