Дыши (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 96

— Ясно, — пробормотала я, мое сердце сжалось, и мне стало совсем нехорошо.

Я отпила вина, не понимая, почему женщины всегда говорят о том, что вино помогает при разбитом сердце. Оно не заставило меня чувствовать себя даже немного лучше.

Возможно, вина нужно больше.

Типа, целый ящик.

Чейз не двигался.

— Ты уходил, — напомнила я, довольная, что мой голос не дрогнул от подступивших к горлу слез.

— Я позвоню тебе во вторник, — прошептал он.

Я отсалютовала ему бокалом и предложила:

— Давай, попробуй.

Он не двигался.

Я отпила еще глоток.

Когда я опустила бокал, он, снова прочитав меня, заметил:

— Ты не ответишь.

— Неа, — подтвердила я шокирующе беспечно, учитывая, что внутри истекала кровью.

— Фэй… — начал он, делая шаг ко мне.

Я покачала головой и вскинула руку в его сторону.

— Э-э-э, нет. Дверь в другой стороне, Чейз.

Он резко остановился, его голова дернулась назад, словно от удара, затем он вскинул голову и напомнил:

— Ты говорила, что никогда не укажешь мне на дверь.

— Я передумала.

Он некоторое время изучал меня, и я надеялась, что, черт возьми, не показываю своих истинных чувств, а потом заметил:

— Ты же знаешь, моя у меня е*анутая семья.

— Нет. Я знаю, что твоя мама психически больна, и что это не в ее власти, это не ее выбор. Это такая же болезнь, как и любая другая, и здесь нет причин напрягаться или смущаться. Если бы у нее был диабет, рак, это никак не отразилось бы на ней. Но из-за того, что она такая, какая есть, ты такой, какой ты есть. Ты считаешь, что я осужу ее или, может быть, вас обоих из-за чего-то, что находится вне вашего контроля. Это нехорошо, и мне это не нравится.

— Фэй…

Я прервала его.

— И я ничего не знаю о твоем отце. Ты рассказал мне кое-что, но не все, определенно не то, что могло бы заставить тебя вести себя так, как ты вел себя вечером. Ради своей матери, ради того, чтобы оградить ее от волнения, было несложно поступиться пятнадцатью минутами и выпить с ним. Он был готов сделать это для нее. Но очевидно, в чем бы ни заключалась причина твоего отказа, она намного глубже. И, очевидно, ты не собираешься делиться ей со мной.

— Она глубже, — подтвердил он, но больше ничего не сказал.

— Да неужели? — спросила я, скрывая свое отчаяние за сарказмом.

— Дай мне время, — тихо попросил он.

— Сколько тебе нужно, Чейз? Год? Десять? Двадцать? — выпаливала я, теперь прячась за гневом.

— Это неприятно, — прошептал он.

— Как и многое в жизни, — парировала я. — Подсказка: я — не твоя мать. Да, я люблю читать. И да, я много читаю. И да, я читала до тебя, потому что жизнь может быть отстойной, а жизнь в фантастическом мире иногда намного веселее, чем в реальном. Это не был выбор слабого человека, это был осознанный выбор. В моем городе орудовали продажные полицейские, моего отца часто задерживали, потому что ему не нравилась вся эта ситуация, и он об этом громко заявлял, но был не в силах остановить. Невиновных людей, таких как Тай Уокер, экстрадировали в другие штаты, чтобы они предстали перед судом за убийства, которых не совершали. Женщин убивали, и пусть они не были такими уж хорошими, но все же не заслуживали смерти. Моим подругам изменяли их бойфренды, бросали после того, как с ними переспят, или лгали, или расставались без всякой причины. Я, знаешь ли, могу продолжать перечислять. Нет ничего плохого в том, чтобы сказать: «К черту этот мусор» и погрузиться в миры, где счастливая жизнь гарантирована или все настолько фантастично, что ты знаешь, что даже плохие вещи в них нереальны. Но это не значит, что я слабая или хрупкая. Это не значит, что я не могу жить своей жизнью. Каждый находит свой способ, чтобы сбежать. Я не чудачка. Даже ты сбегаешь от реальности в свой спорт. Части меня нравится, что ты хочешь защитить меня от неприятностей, но часть меня ощущает это пощечиной, с которой, по твоему мнению, я не справлюсь, но я могу с ней справиться.

Он сделал еще один шаг ко мне, сказав:

— Все хуже, чем ты ожидаешь.

— Хорошо, — мгновенно ответила я. — Возможно, это и так. Но то, что ты не делишься этим со мной, говорит мне, что ты не веришь, что я могу с этим справиться. А значит, ты не доверяешь мне отстаивать свою сторону отношений. И это показывает, что у нас нет отношений. Мне не нужно было состоять во многих отношениях, чтобы знать, что оба человека в отношениях несут ответственность за то, чтобы они оставались крепкими и процветали, и часть этого заключается в том, чтобы подставлять друг другу плечо. Ты подставляешь мне свое плечо, но отказываешься позволить мне подставить тебе мое. Я не возражала. Проявляла терпение. Давала тебе время. Хочешь еще, бери его, но не тащи меня за собой, когда будешь бороться с этим дерьмом, Чейз. Потому что чем дольше мы вместе, тем лучше ты должен знать меня, прийти к пониманию, что я могу справиться с этим и доверять мне. А ты даже и близко этого не делаешь. И это говорит мне, что этого и не будет. Итак, хочешь хранить свои темные секреты, чтобы они съедали тебя заживо? Хорошо. Но не заставляй меня смотреть на это.

— Значит, ты хочешь сказать, что несколько часов назад ты призналась мне в любви, а теперь, когда мне нужно пару дней, чтобы прийти в себя, ты расстаешься со мной, — сказал он низким, предостерегающим голосом. Но его предостережение меня больше не волновало.

— Да, — подтвердила я.

— Вот так просто?

— Нет, со мной такого никогда не случалось, но я сомневаюсь, что после того, как я по уши влюбилась в замечательного мужчину, который скрывает от меня важные вещи, я справлюсь с этим так просто. Я буду выпивать с подругами, плакать и размышлять, правильное ли решение приняла. Потом появится другой мужчина, он не будет таким замечательным, как моя первая любовь, но я думаю, что в конце концов переживу это и буду двигаться дальше.

Это были очень, очень, очень неправильные слова, и я поняла это, когда воздух из спертого превратился в удушающий, и Чейз двинулся вперед.

Я пыталась сохранять хладнокровие, наблюдая, как он снял пальто и перебросил его через изножье кровати, и указала:

— На улице холодно, Чейз, и дверь в другой стороне.

Его глаза скользнули по мне, и он сказал:

— Прекрати это дерьмо.

— Какое дерьмо?

— Притворяться холодной и отстраненной Фэй. Вот какое дерьмо, — ответил он.

— Ты прав. Это притворство. Маска, чтобы скрыть мое разбитое сердце. Но не важно. Это больше не твоя проблема. Теперь, могу я заметить, что ты просил меня предоставить тебе пространство, а сам все еще здесь?

— Другого мужчины не будет, — отрезал он, и я уставилась на него.

Потом спросила:

— Что?

— Ты не будешь с другим парнем, — он скрестил руки на груди и закончил: — Никогда.

— Это не твой выбор.

— Мой, — быстро ответил он. — Ты не можешь отдать другому то, что принадлежит мне.

— Ты этого не понимаешь, Чейз, но я только что забрала это обратно.

— Я тоже не могу отдать то, что принадлежит мне.

Боже! Он хотел уйти, почему бы ему просто не уйти?

Я должна положить этому конец.

— Думала, ты устал, — напомнила я.

— Я думал о том, чтобы уйти, — заявил он, и я снова уставилась на него.

Потом почувствовала боль. Ну и плевать. Я выпью вина, а завтра позвоню девочкам, а лет через пятьдесят мне полегчает, поэтому предложила:

— Вот дверь. Уходи.

— Был так близок к этому, — продолжил он.

— Чейз…

— Потом ты вернулась в город.

Моя голова дернулась в удивленном замешательстве.

— Но лишь взглянув на тебя, — продолжил Чейз, — решил, что смирился бы со всем этим дерьмом на работе, которое становилось только хуже, потому что моей конечной целью была бы ты.

Неужели он говорил то, о чем я думала?

— Милая, сладкая, тихая, красивая городская библиотекарша в моей постели, с моим кольцом на пальце, мы наслаждаемся удовольствием, способам получать которое я ее научил, заводим детей, строим семью.