Дыши (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 97

Святой чертов frak!

Он говорил то, о чем я думала!

Нет, он говорил больше.

Я перестала дышать.

Он продолжил.

— Один лишь взгляд на тебя, когда ты стояла в проходе продуктового магазина, уткнувшись носом в книгу. Я пялился на тебя, такую чертовски милую, но понятия не имел, как ты можешь делать покупки, не отрываясь от книги. Но ты это делала. Ты подняла глаза, увидела кого-то знакомого, улыбнулась, и я понял, что стоит пережить все это дерьмо на работе, чтобы сделать свой шаг. К этой милашке в моей постели. К этим волосам. Этим глазам. Этой улыбке. Определенно стоит. Так что я терпел, выжидал, пока перебешусь, чтобы все, что я дам тебе, было милым. Мы переедем в Гно Бон или Шантелл, чтобы я мог распрощаться со всем этим дерьмом, выкарабкаться из него, не забрав тебя от людей, которых ты любила, когда я заявлю на тебе права.

Святой чертов frak, frak, frak!

Я пыталась впустить в легкие воздух.

Чейз направился ко мне, продолжая говорить.

— Я ждал слишком долго.

Я смотрела, как он приближался, мое сердцебиение участилось, а ноги отказывались двигаться, не потому что я пыталась выглядеть крутой, а потому что застыла от шока. Он остановился в футе от меня, и я запрокинула голову, чтобы посмотреть на него.

Он поднял руку, забрал из моей руки бокал и с тревожным звоном поставил его на прилавок.

Я посмотрела на бокал, смутно пытаясь убедиться, что он не разбился, затем снова перевела взгляд на Чейза, открыла рот, но не произнесла ни слова.

— Он прикоснулся к тебе, — сказал Чейз

Я растерянно моргнула, потому что не поняла его слов.

— Что?

— Он прикоснулся к тебе, — повторил Чейз.

— Кто?

— Мой отец. Он не только находился с тобой радом, с моей Фэй, моей милой, чистой и нежной Фэй, но и прикасался к тебе. Взял за руку, держал, — он резко замолчал, втянул воздух через нос и рявкнул, — прикоснулся к тебе губами.

Ладно, а теперь: какого черта происходит?

— И? — тихо спросила я, когда он больше ничего не сказал.

— Он любит извращения.

Я снова моргнула, потому что эти слова были неожиданными, а также я не понимала, что он имел в виду.

— Что?

— Извращения, — выдавил он, — секс, дорогая, таит в себе массу приключений, и если ты закончишь эту дерьмовую игру, которую затеяла, и у нас будет время, я покажу тебе это, и мы исследуем это хорошими способами, которые нам обоим понравятся. Но секс также может быть странным. Каждому свое. Мне плевать, кто что делает, чтобы кончить. Чего мне не нужно знать, так это того, что моему отцу нравится это странное, и когда я говорю «странное», я имею в виду выворачивающее кишки, — он наклонился ко мне, чтобы сделать акцент, хотя в своем последнем слове акцент был неоспорим, — странное.

Я не хотела этого знать. И не хотела, чтобы он знал об этом. Я не понимала, почему он мне это рассказывает. И не хотела знать, как он об этом узнал.

Но он мне объяснил.

— Мисти с подругой выполняли задание Арни Фуллера и занялись этим дерьмом с моим отцом. Они также засняли это на видео. И стали его этим шантажировать. И я видел эту запись.

Мой рот открылся, желудок сжался, а желчь подступила к горлу.

Я закрыла рот, чтобы проглотить ее.

Глаза Чейза скользнули по моему лицу, и когда они встретились с моим взглядом, он прошептал:

— Да. Это достаточно неприятно для тебя, Фэй?

Определенно неприятно.

— Я… — начала я.

— Дальше хуже, — оборвал он меня, и я снова моргнула.

Хуже?

Как это может стать хуже?

Чейз объяснил.

— В этом и заключалась ее роль, и как только ты оправишься от шока, узнав, что это за дерьмо, ты поймешь сама. Но все же, я тебе расскажу. Она использовала эту запись, чтобы выкачать деньги из моего отца. Арни использовал эту запись, чтобы держать моего отца на коротком поводке, но Мисти пошла дальше, она хотела мое кольцо на своем пальце. Они прокрутили мне это видео и указали путь. Либо я женюсь на Мисти и буду работать с продажными полицейскими, либо эту запись увидит моя мама. Так что я оказался с гребаной женой, которая поимела моего отца не одним грязным способом. То дерьмовое видео было выжжено у меня в мозгу, а эта шлюха спала в моей долбаной постели. Вдобавок ко всему, с помощью всей этой дерьмовой ситуации я узнаю, что они делают с Таем и почему, и не могу сделать ни хрена, чтобы остановить это, иначе моя мама заплатит. И в заключении, насколько я понимаю, меня лишают любого шанса на будущее: Мисти меня не отпустит, а дерьмо не исчезнет. Ни будущего. Ни семьи. Ни тебя. Ничего из того, что я хотел всю свою жизнь, важные вещи, такие как любимая женщина в моей постели, и дети, которых мы завели бы в доме, который я обеспечивал бы, трудясь на хорошей работе, которой гордился. Только сука в моей постели и отец, который изменяет моей маме, и воспоминания о том, как он изменяет мне никогда не стереть.

О, мой fraking бог.

— Чейз… — прошептала я.

— Хочешь больше?

Мое сердце сжалось.

— Больше? — выдохнула я.

— Да, Фэй, — он наклонился ниже, — больше.

Я не хотела, но выслушала бы. Хотя, Чейз не дал мне возможности согласиться или отказаться.

Он продолжил рассказ.

— До Мисти, до того, как она сделала это с моим отцом, я был как Фрэнк. Делал все возможное для жителей этого города, зная, что дела идут скверно, но держал руки чистыми. Разговаривал с братьями, надеясь, что они отвернутся от темной стороны. После того, как меня поймали на крючок, после того, как я увидел ту запись, у меня не оставалось другого выбора, кроме как вступить в их ряды. Ты видела мою маму, и сегодня вечером она была в хорошем состоянии, сегодня вечером ты помогла ей держать себя в руках, но, Фэй, поверь мне, у нее случаются срывы. Она лежала в больнице. По моим подсчётам, сколько я себя помню, четыре раза. Один раз это длилось полгода. Это уничтожит ее. Если каким-то чудом ей станет лучше, она не сможет жить с ним. Проблема в том, что и без него она жить не сможет. Зная это, зная, что ей некуда бежать, она может никогда не оправиться. Я не хочу, чтобы мама прозябала в больнице следующие тридцать лет. У меня не было выбора. Только держать рот на замке, брать конверты с грязными деньгами, отворачиваться от произвола и выполнять следующее задание.

— Ты вернул деньги, — тихо напомнила я ему. — Так было написано в газетах.

— Да, но когда дружки моего отца, Элита, вляпались в очередной беспорядок, в тот, с участием Арни, и его нужно было разруливать с помощью мускулов и значка, они послали меня. Не имея выбора, я пошел.

Я не поняла.

— Чейз, я не…

— Человек пытался вмешаться в шантаж и вымогательство Арни, и они послали меня, чтобы уговорить его. Вот только для уговоров мне пришлось использовать кулаки, а с той записью, готовой отправиться к моей матери в конверте, у меня не было другого выбора, кроме как сделать это.

Тут до меня дошло, и мои ноги невольно отступили на шаг назад, и, не то чтобы он мог, но все же Чейз не упустил это из виду.

— Вот именно, — прошептал он, его лицо было таким же суровым и жестким, как и его голос, — теперь ты видишь эту темноту, не так ли, детка?

— Ты обратился в отдел внутренних расследований, — прошептала я.

— Да, обратился. Я проглотил столько дерьма, сколько смог переварить, а потом, рискуя маминым рассудком, пошел в отдел внутренних расследований. Забавный выбор: психическое здоровье матери или собственная задница.

— И город, — добавила я.

— Да, и город. Детектив Чейз Китон, отважный герой, уничтоживший банду продажных копов. Но тот факт, что я был одним из них, скрыли. И то, что я годами делал дерьмо или закрывал глаза на то, как его делают другие, когда людей имели направо и налево. Не только незначительные случаи, вроде незаконного задержания твоего отца, о чем, кстати, Фэй, я знал, но не мог ничего сделать. Но и очень весомые, вроде бесчинства против Тая Уокера, потерявшего пять долбаных лет своей гребаной жизни, гния в тюрьме Штатов, отбывая срок за преступление, которого он не совершал. Твой папа говорил, что не хочет знаться с человеком, который, когда происходит нечто плохое, не делает все возможное, чтобы это исправить. Ты тоже живешь этим принципом, и я тот человек, с которым ты не хочешь знаться.