Наставники Лавкрафта (сборник) - Джеймс Монтегю Родс - Страница 51

Это мерзкое и темное дело заставило Гроуз умолкнуть, но потом она согласилась со мной, и за ее откровенностью, я не сомневалась, стояло что-то еще.

– Думаю, мисс, она и впрямь не заговорит. Очень важные у нее манеры стали!

– И эти манеры, – подытожила я, – сейчас являются главной причиной ее состояния!

О да, судя по лицу экономки, манеры и многое другое кроме них!

– Она спрашивает у меня каждые три минуты, не кажется ли мне, что вы идете.

– Понятно… – я, со своей стороны, могла бы сказать больше, но воздержалась. – А сказала ли она вам со вчерашнего дня что-нибудь про мисс Джессель, хоть слово, кроме уверений, что не водится с подобным злом?

– Ни словечка, мисс. И еще – да вы, конечно, знаете, – там, у озера, я от нее услыхала, что никто туда не являлся, во всяком случае, вчера.

– Само собой! И, естественно, вы ей до сих пор верите.

– Я ей не перечу. А что еще я могу поделать?

– Да ничего вообще! Вы имеете дело с чрезвычайно умной малышкой. Они… то есть парочка их друзей… усилили их природные способности – это был благодатный материал для опытов! Флора теперь огорчена, но она доведет свою задачу до конца.

– Да, мисс; но до какого конца?

– Ну как же – пожаловаться на меня дяде. Она представит ему меня как самое мерзкое существо!

Я поморщилась, предлагая Гроуз представить себе эту сцену; судя по ее лицу, она на минуту ясно увидела их вдвоем.

– И ведь он такого хорошего мнения о вас!

– Мне сейчас пришло в голову, что он выбрал странный способ доказать мне это! – засмеялась я. – Но это неважно. Понятно, что Флора хочет избавиться от меня.

– Чтобы никогда больше не увидеться с вами, – храбро поддакнула моя соратница.

– Значит, вы пришли сейчас ко мне, чтобы ускорить расставание? – спросила я, но не дала ей времени ответить. – У меня есть лучшая идея, и я хорошо ее обдумала. Мой отъезд может показаться правильным предложением, и в воскресенье я была ужасно близка к этому. Однако так не годится. Уехать должны вы. Вы должны увезти Флору.

– Но куда же, куда? – недоумевала она.

– Прочь отсюда. Прочь от них. Прочь – что, может быть, даже важнее – от меня. Прямиком к ее дяде.

– А там что – только жаловаться на вас?

– Нет, не «только»! Вы также доставите мне средство исцеления.

Гроуз все еще не понимала.

– И какое же у вас есть средство?

– Прежде всего, ваша верность. И верность Майлса.

Она глянула на меня в упор.

– Вы думаете, он не захочет?..

– Навредить мне, если выпадет шанс? Да, я смею так думать. Однако в любом случае я хочу попробовать. Увезите его сестру как можно скорее и оставьте меня наедине с ним.

Я сама удивлялась, что мои душевные силы еще не исчерпались, и потому слегка встревожилась, поскольку моя соратница, несмотря на мой пример, продолжала колебаться.

– Тут есть, конечно, один важный момент, – добавила я, – дети не должны видеться, хотя бы и на пару секунд, пока она здесь. – Я полагала, что Флору держат под замком с момента, когда Гроуз привела ее домой, но вдруг испугалась, как бы не было поздно. – Неужели они уже встретились?

Экономка вся зарделась.

– Ах, мисс, я не настолько глупа! Мне приходилось оставлять ее три или четыре раза, но оставлять под присмотром горничных, а сейчас она, правда, одна, но надежно заперта. И все-таки… ну… не слишком ли вы уверены в нашем маленьком джентльмене?

– Я не уверена ни в ком, кроме вас. Но со вчерашнего вечера у меня зародилась новая надежда. Мне кажется, что мальчик захотел предоставить мне удобный случай. Да, я верю! Бедный, восхитительный, маленький негодник! Он хочет говорить. Вчера он просидел рядом со мной, при свете камина, в молчании, два часа, как будто дожидаясь видения.

Миссис Гроуз упорно глядела в окно на серый, пасмурный пейзаж.

– И оно явилось?

– Нет, хотя я ждала и ждала. Признаюсь, ничего не было, но он так и не нарушил молчания, и даже когда я поцеловала его и пожелала спокойной ночи, не поинтересовался, что происходит с его сестрой и почему она отсутствует. Так или иначе, если девочка увидится с дядей, я не могу допустить, чтобы он увиделся с ее братом, не дав мальчику – поскольку дела зашли уже так далеко – еще немного времени.

Я перестала понимать, почему нерешительность так овладела моей подругой.

– Дать время – это по-вашему сколько?

– Скажем, день или два – этого хватит. Тогда он окажется на моей стороне, вы же понимаете, как это важно? Если ничего не изменится – значит, я проиграю, вот и все, а вы, в худшем случае, поможете мне тем, что по прибытии в город сделаете все, что сочтете возможным. – Она непостижимо мешкала с ответом, но тут я догадалась добавить: – Впрочем, вы, может быть, вовсе не хотите ехать?

Это наконец помогло; ее лицо прояснилось, и она протянула ко мне руку, словно присягая.

– Я поеду… Поеду. Утречком и поеду!

Я старалась быть справедливой.

– Если вы захотите еще подождать, тогда я позабочусь о том, чтобы она меня не видела.

– Нет-нет, ей сам дом вредит. Она должна уехать. – Гроуз бросила на меня тяжелый взгляд и договорила: – Вы правильно придумали, мисс. Я сама…

– Что?

– Не могу тут оставаться.

В ее тоне мне почудились новые возможности.

– Вы подразумеваете, что со вчерашнего дня что-то увидели?

Она с достоинством покачала головой.

– Я слышала! Это дитя говорит ужасные вещи! Ох! – Гроуз вздохнула с трагическим облегчением. – Честное слово, мисс, она наговорила такого!..

Но тут моя подруга осеклась, рухнула на диван и внезапно разрыдалась, дав волю своему горю, как и прежде в подобных случаях. Я же отреагировала по-другому, воскликнув: «О, слава богу!»

Слезы Гроуз иссякли, она вскочила со стоном.

– Вы говорите «слава богу»?

– Потому что это подтверждает мои подозрения!

– Воистину так, мисс!

Лучшего признания и желать было нельзя, но я все-таки засомневалась.

– Она настолько ужасна?

Экономка замялась, подбирая слова, и пробормотала:

– Ужасно неприлично выражается.

– И обо мне?

– И о вас, мисс… вам, наверно, надо знать. Для юной леди это немыслимо просто; ума не приложу, где она могла набраться…

– Непристойных выражений касательно меня? А вот я знаю! – вставила я и засмеялась весьма многозначительно.

Правда, моя подруга стала еще серьезнее.

– Ну, наверно, мне следовало тоже знать, потому как я кое-что слышала и раньше! Но это невыносимо… – бедняжка отвернулась, и ее взгляд упал на туалетный столик, где лежали мои часы. – Мне пора идти.

Однако я ее удержала.

– Ах, если для вас это невыносимо…

– Вы хотите сказать – как я смогу оставаться при ней? Да как раз из-за этого смогу: ее нужно увезти. Подальше отсюда, подальше от них…

– Она может измениться? Освободиться? – я схватила Гроуз за руку почти радостно. – Вы верите в такой поворот?

Положение, описанное ее простыми словами, подчеркнутое выражением лица, не требовало дальнейших разысканий, и она высказалась прямо, как никогда ранее.

– Верю!

Да, это было радостно, и мы по-прежнему стояли плечом к плечу: я могла заняться своей задачей, будучи уверена, что обо всем прочем беспокоиться не нужно. Я обрела поддержку вначале, когда нуждалась в доверии, и теперь, под гнетом несчастья, поддержка эта сохранилась; если подруга ответила на мою честность, я буду в ответе за все остальное. Уже прощаясь, я все-таки немного встревожилась.

– Нужно учесть еще один момент, я лишь сейчас вспомнила. Мое письмо, с упоминанием неприятностей, доедет до города раньше вас.

– Значит, несмотря на вчерашнее, вы верите…

Мне вдруг стало ясно, как долго она говорила обиняками и как наконец устала от этого.

– Ваше письмо туда не попадет. Его не отправили.

– Куда же оно делось?

– Бог знает куда! Мастер Майлс…

– Вы думаете, он взял его? – ахнула я.

Она помедлила, но преодолела себя.

– Вчера, когда мы с мисс Флорой вернулись, я увидела, что письма нет на том месте, где вы его положили. Позже вечером я смогла расспросить Льюка, и он заявил, что письма не замечал и не трогал.