Князь Рысев 3 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 34

Я чувствовал, что Майя, будучи пьяненькой, готова сейчас на многое, но меньше всего хотелось выслушивать ее причитания. Я вдруг схватил ее за ягодицы, чувственно ущипнул, заставил податься вперед и вскинуть руки так, чтобы она грудью приземлилась в мою ладонь.

— Ты моя девочка, Майя. Хорошая, плохая — не важно. Главное, что моя. Просто знай об этом, и давай больше не будем возвращаться к этому вопросу, хорошо?

Она не сразу, но с пониманием кивнула. Грубость вперемешку с мужским поведением сыграли свою роль.

— Я уже давно не видел свою сестру. Здесь все разодеты так, что никого не узнаешь — я вас-то с трудом...

— Хочешь, чтобы мы отвели ее куда-нибудь к балюстрадам?

Велеска сегодня была сама проницательность. Ее взор был направлен на торчащую плеяду балкончиков — на таких парочки обычно предаются самозабвенной любви. Найти более подходящего места было попросту невозможно.

Я кивнул ей в ответ, сунув руку в карман. И письмо, и кольцо сегодня были со мной.

Какой я ее себе представлял?

Да никакой, не было у меня времени представлять свою сестру.

Евсеева оказалась плотной девчонкой, с лицом так и не выросшего подростка. Красота, я б сказал, на любителя.

Майка с Алиской каким-то чудом затащили ее на балкон, я же тенью следовал за ними.

Мне бы и в самом деле не помешало обратиться в тень — отовсюду норовили выскочить знакомые, знакомые отца, знакомые знакомых. Перед глазами мелькало бесконечное количество рук, кои следовало пожать в ответ, заверить в своей благодарности и прочем.

И больше всего я боялся, что на меня выскочит Дельвиг, и просто так отвязаться от толстяка и не обидеть его у меня выйдет вряд ли.

Я выдохнул, только когда оказался на одном с ними этаже. Первой вынырнула Майка, послушной служанкой за ней последовала рыжая лисица, игриво помахивая пушистым хвостом.

Я ощущал, как внутри пробежала нервная дрожь — сейчас что-то будет.

Знать бы только что...

Трусить времени не было, и я пошел к Евсеевой. Девчонка решила не спешить и поглазеть на пока еще пустое, не заполненное звездами небо.

— Привет. — Голос даже для меня самого прозвучал на удивление хрипло и сухо. Наталья развернулась так, будто вместо приветствия ее огрели кнутом, но, поняв, что это всего лишь я, облегченно выдохнула.

— Федя? Ты тоже тут? Рада тебя видеть. — На шею она мне бросаться не спешила, говорила лишь пустые формальности, но и не чувствовала себя пойманной в ловушку.

Сарказм потешался надо мной, словно спрашивая — а ты чего ждал? Что едва твоя мрачная рожа мелькнет перед ней, как она рухнет на колени, примется заламывать руки, возводить очи горе и умолять о прощении?

Решил не тянуть кота за бантик. Пальцы от нервного напряжения плохо слушались, но я вытащил лист письма, спешно развернул его, сунул ей под нос.

— Узнаешь? Твой почерк.

Она пробежалась глазами по строкам. По ее лицу пробежала тень, сама она побледнела, перевела на меня взгляд.

Знал, что сейчас чувствует девчонка. Мне тоже было не по себе — план-то мой был прост, как три копейки, и останавливался ровным счетом на том моменте, где я предъявляю ей доказательства, а она понимает, что ее схватили с поличным. Сейчас даже я сам спрашивал себя — а дальше-то что? Выудишь из нее признание, накажешь силой, стукнешь головой о каменные перила?

Свидетели нашего разговора были. Словно все дела в мире уже переделаны и ничего в нем интересного не осталось, небольшие компании молодняка оккупировали балкончику снизу, сверху, сбоку... Нет-нет, да и бросали на нас взгляд.

Мне думалось, что сейчас Ната скомкает письмо или разорвет его, клочками швырнет мне в лицо, выдавливая из себя некое подобие ухмылки.

Ничего подобного. Ее как будто покидали силы — последние их остатки она тратила, чтобы удержать письмо.

— Желать убить собственного брата... это как минимум нехорошо, Наташа. — Ее молчание действовало мне на нервы. В таких случаях следовало только давить — и давить до последнего.

— Откуда это у тебя? — Она потрясла листом, позволила себя вопрос. Ночная легкость, присутствие духа испарились из нее, оставив несчастную наедине с холодным, липким страхом.

И со мной.

— От верблюда. — На рифму девчонка напросилась сама. Недолго думая, вытащил и перстень, сунул ей его чуть ли не под нос.

Девчонка разом чуть ли не обратилась в фурию, набросилась на меня.

— Отдай! Отдай сейчас же, Федя! Это что, какая-то еще одна из твоих детских шуточек? Ты же уже вырос из них, а все туда же? Таким не шутят!

Я не позволил ей коснуться украшения, шустро переправил его в другую ладонь, спрятал в карман. Почувствовал, как мне не хватает того же самого магического мешка, что был у Менделеевой. Сунул руку в пустоту — и вот уже никто не доберется...

— Пожар в моем особняке, нападение разудалой банды разбойников, несколько попыток избавиться от меня. У тебя шуточки, как погляжу, на порядок взрослее...

— Это мой почерк, но я никогда не стала бы писать такого письма! Я и не писала...

У меня замерло сердце. Словно открытая книга, бесталанная, не наделенная силами родового дара девчонка не врала.

Сарказм, до того только посмеивавшийся, теперь перешел на новый уровень издевательств. Вап-вап-ва-а-ап — пропел он мне, разводя руками. Здравый смысл подсказывал, что самое время извиниться, сослаться на невесть какие срочные дела и линять.

Но она признала собственный почерк.

— Наташа, каким даром владеет твой род?

— Что? А это тут каким боком? — Будто почуяв, что инициатива выскользнула из моих рук, она спешила ее перехватить. От липкого страха перешла к грозе возмущения — да как я, мол, вообще посмел думать о ней столь плохо?

— Каков твой дар? — Я не удержался и схватил ее за плечи, поднял голос. Остановиться сейчас — это бросить все на полпути.

— А ты как будто не знаешь, Федя? Я...

Договорить она не успела. Незваный гость нагрянул и очень некстати.

И такой, которого бы лучше не было.

Орлов смотрел, как я держу Евсееву на плечи. Внутри него закипал гнев. Это у меня-то есть внутренний демон? Если и так, то душой Орлова давно владел самый что ни на есть настоящий демон-лорд-владыка-титан.

Во всей своей красе он спешил вырваться наружу из тщедушного мальчишечьего тела.

Он оказался в опасной близости от меня за два бесконечно длинных, невозможных для человека прыжка.

— Убери от нее свои руки, урод!

Я почуял себя неладно. Ситуация, где я геройским героем кричу нечто подобное обернулась совсем в иную ипостась, и вот поглядите — уродом уже здесь кличут меня.

Никогда не оправдывайся, завещал мне отец. Друзьям это не нужно, а враги тебя не поймут. Тот же принцип я собирался применить и сейчас.

Наскочившего на меня Орлова встретил затрещиной, после хорошенько врезал ему в живот — бедолага согнулся, попятился и нелепо упал. Я же лишь поправил костюм, отчаянно надеясь, что этого паршивцу хватит, чтобы усвоить урок — ко мне лучше не приближаться.

Орлов медленно вставал, сверля меня взглядом полных ненависти глаз. Я же вдруг вспомнил, что пистолета с собой не брал, да и его бы отобрали на входе.

Магические способности и дар рода на входе не отбирали.

Моих ушей коснулся звон цепей, а ситуация норовила обратиться в ту самую, которой я интересовался. Что будет, если оскорбленный или сошедший с ума аристократ применит свои умения здесь и сейчас?

— Я хотел примириться с тобой, Рысев, — поднимаясь на ноги, пробурчал парень. Он утер рукавом рот, принял помощь от подоспевшей к нему Наташки — она тянула его за руку, пытаясь поднять.

Но взгляда с меня не сводил.

— Я подумал, что ты та еще паскуда и ничтожество, дрянь. Но не настолько...

Он покачал головой, окинул взглядом Евсееву — Наташка будто сжалась, задрожала от страха. Глаза норовили заполниться слезами обиды и бесполезных рыданий, губы спешили задрожать в тщете объяснений.