Цветы и тени (СИ) - Трапная Марта - Страница 33

— Как же мне повезло с помощником, — улыбнулась я. — Без тебя я бы замерзла насмерть.

Но моя улыбка не обманула Тодора.

— Что случилось, леди Ровена? — серьезно спросил он.

На миг, на один краткий миг у меня появился соблазн рассказать ему правду. Не всю правду, а только о том, что касается моей тени. Но тогда придется сказать и о том, что заставило меня броситься через лес ради пары взглядов. А столько правды я говорить не хотела. Пришлось сказать, что я не спала почти всю ночь из-за поздних гостей, что мне пришлось заниматься сначала их лошадьми, потом готовить им ужин и постель, а с утра — завтрак. А потом еще этот ремонт… И это тоже было правдой.

— Наверно, я просто устала и слишком много волновалась, упала в обморок, — сказала я. — Сегодня придется объявить день отдыха.

— Я все сделаю, — пообещал Тодор. — Даже зажгу лампы в оранжерее, не переживайте!

Конечно, я не стала его убеждать, что справлюсь с лампами сама. Здесь помощь предлагали не ради того, чтобы собеседник проявил благородство и красиво от нее отказался. Здесь помощь предлагали, когда она действительно была нужна. И отказываться от нее было бы верхом неблагодарности.

Так что я лежала и думала. Что это было — то, что было? Тень — это действительно тень, или что-то еще? Кто-то еще? Здесь говорят про оборотней. А что, если я тоже — одна из них? Мне с кем-то надо поговорить про это, но с кем? Ни до генерала Зольдича, ни до примара Ульрика мне не добраться. Разве что летом съездить в Эстерельм, мне ведь теперь разрешено путешествовать. Но для этого надо пережить зиму. Есть и второй вариант — попытаться найти этих самых оборотней. Ведь они обитают где-то в наших краях. Только как их искать?

Я приподнялась на локте и посмотрела на пол, на свою тень. Волк. Неужели остальные видят человека, когда смотрят на мою тень? Или, может, обычные люди не всматриваются в тени?

И что это были за звери? Я никогда таких не видела. Я, конечно, многих зверей не видела. Тем более северных. Но когда говорят «волк» — я представляю волка, когда говорят «медведь» — медведя, когда слышу «олень» — то представляю именно оленя. А эти? Я не знала, каким словом их надо назвать. Может быть, это какие-то местные звери, которые неизвестны нам, живущим куда южнее Шолда-Маре?

Когда Тодор подошел ко мне в следующий раз, я описала ему этих зверей и спросила, как их называют здесь.

Тодор почесал затылок.

— Где вы их видели, леди Ровена? — осторожно спросил он, и я сразу поняла, что с этими зверями что-то не то.

— Во сне, — ответила я. — или это было видение… я не разобралась. Думаю, что сон. Ты знаешь, кто это?

Тодор кивнул.

— Так кто? — спросила я.

— Оборотни, — ответил Тодор. — Это те звери, в которых оборачиваются оборотни.

— Я думала… — начала я, — оборотни оборачиваются в любых зверей. Волки. Медведи.

Тодор усмехнулся.

— Это в сказках. А в жизни все не так. В жизни они оборачиваются вот в этих серых тварей. Помесь рыси и волка.

Я кивнула. Да, это было похоже. Помесь рыси и волка. Кошки и собаки. Как бы невероятно это ни звучало.

— Что же теперь делать? — Пробормотала я. — Что делать?

Тодор смотрел на меня. А я ничего, ничего не могла ему объяснить. Вроде бы и радоваться надо, что оборотнем меня считать не будут. Но в мире появлялось все больше вещей, о которых я знать не знала, пока жила в Эстерельме. И если честно — я боялась всего того, что стоит за ними.

Королева Ингвении Керата Белая была великолепна и прекрасно знала об этом. И она делала все, чтобы ослепить окружающих своим блеском. Тронный зал во дворце казался ледяной пещерой, а странные лампы с холодным голубым светом отражались в сотне граней стены, пола, потолка, так что хотелось зажмуриться, как в яркий солнечный день.

Конечно, сама она была в белом. Белое платье из тяжелой ткани, поверх накидка из незнакомого мне белого меха, за который модницы Эстерельма перегрызли бы друг другу глотки. Ее рука, которую она протянула для приветствия, была затянута в тончайшее белое кружево. Корона в форме диадемы тоже была из редкого белого золота. Лишь волосы были серыми, да ярко-алый рот. Из-за белизны и сверкания мне сложно было оценить ее возраст. Я знал, что она немолода. Но мои глаза говорили обратное. И уши тоже. Голос у нее был молодым. Конечно, я слышал поговорку, что холод помогает сохранить молодость, но ведь не навсегда!

— Сколько ей лет? — Шепотом спросил я у генерала Зольдича.

Он дернул плечом, но ничего не ответил. Королева Керата улыбнулась, словно могла слышать мой вопрос, хотя меня от нее отделяло два десятка шагов.

Мы стояли друг напротив друга и терпеливо ждали, пока наши министры обменяются грамотами, списками вопросов и всеми остальными документами, которые положены случаю. Это был первый визит, приветствие. Поговорить по-настоящему нам предстояло через два или три дня, когда Керата прочитает все, что я ей предоставил, а я, в свою очередь, наверняка сойду с ума от ожидания.

Хорошо хоть, что остановились мы не во дворце королевы, а в загородной усадьбе, предназначенной для приема высоких гостей. Подозреваю, что пользовались ей не очень часто, потому что я не помню, чтобы через Моровию проезжали какие-нибудь послы в Ингвению, а иначе к ней добраться было нельзя. Во всяком случае, по суше. Не знаю, тает ли это северное море летом, но когда мы приехали, я не видел никакой воды — только бугристый желтый лед, будто волны замерзли в один момент.

Генерал Зольдич ткнул меня локтем, и я очнулся от своих мыслей. Формальности закончились. Королева Керата медленно шла к нам с холодной улыбкой на лице.

— Дорогой принц Лусиан. Дорогие гости. — Она говорила с большими паузами, будто ждала, что каждое ее слово окружающие будут повторять про себя несколько раз, пока не запомнят. — Приглашаю вас сегодня на ужин в вашу честь. Для меня большая радость принимать вас. Ингвения и Моровия — всегда были как две сестры, затаившиеся на краю материка. Защищающие все остальные страны от полярного ужаса вечной зимы.

Керата Белая говорила так, будто она лично держала под контролем зиму, управляла снегами и только благодаря ее правлению остальные страны могут наслаждаться теплом, летом, солнцем и всеми остальными благами. Это формальность? Или королева Керата в самом деле безумна? Я всматривался в ее глаза, в ее лицо, в ее улыбку. И ничего не понимал.

Наконец, ее речь закончилась, и настала моя очередь заверять ее в своих добрых намерениях, чести быть их соседом (как будто у Моровии был выбор, да?), высказывать надежду решить все небольшие проблемы, которые привели меня сюда, и заодно поблагодарить за теплый прием и приглашение на ужин.

Выслушав, Керата склонила голову к плечу, и это был единственный живой человеческий жест за всю нашу встречу.

— Жду вас вечером, — сказала она, развернулась и устремилась к одной из стен, где в блеске и переливах света явно пряталась дверь.

Я с откровенным облегчением тоже развернулся к выходу. Но только когда мы покинули дворец, генерал Зольдич заговорил со мной.

— Никогда не шепчите ничего во дворце королевы Кераты. Ходят слухи, там особая акустика.

— Хочешь сказать, мой шепот слышал весь дворец?

— Могли, — кивнул Зольдич.

— Она безумна?

Генерал молчал несколько минут, плавно покачиваясь в седле.

— Ходят всякие слухи, — наконец, сказал он. — И безумие — не худший из них.

— А что худший?

— Бессмертие, например. Вы же понимаете, ваша честь, что этим слухам легко поверить.

Я понимал. Еще как!

— А другие слухи есть?

Генерал Зольдич вздохнул.

— К сожалению, да. Например, что уже много поколений королева тайно рожает дочку, называет ее Кератой и когда та достигает зрелости, уступает ей свой трон. А сама уходит в тень.

— Для этого тоже есть основания, — согласился я. — Я и сам склонен им поверить.