Непростительно молод (СИ) - "Shamal" - Страница 25

— Окей, Мирослав спустится.

Блять, кто такой этот Мирослав?! А вдруг какой-то сраный неадекват? Что тогда? Павел Сергеевич подумает, что я продолжаю водиться с этой компанией!

Но Аленка уже нажала на отбой, да и мы въехали в лабиринт домов.

— Вот тут направо и первый подъезд, — пробормотал я, наклоняясь чуть вперед, силясь рассмотреть лицо высокого парня, который стоял у железной подъездной двери, прижимая к груди Лешкину куртку. Курил, кажется, обычные сигареты…

Я скользнул взглядом по его ногам, облаченным в простые черные джинсы, по распахнутому невыносимо холодному для такой погоды бомберу и…

— Черт, Кромсалов! — выдохнул я, выбираясь на мороз из протопленного салона.

Его Мирославом что ли зовут? Даже смешно как-то… Ему больше подходит имя Толян или Колян, как вариант.

Я сделал шаг к нему навстречу, и он тоже отлип от стены, направился ко мне, ежась под порывами холодного ветра, швыряющего в нашу сторону хлопья колючего снега.

— На, — он сунул мне в руки куртку, но уходить не торопился.

— Спасибо, — неловко пробормотал я и развернулся, чтобы вернуться в машину, но Кромсалов вдруг спросил:

— Че он там, как?

— Нормально… — ошарашенно пробормотал я в ответ, во все глаза глядя на совершенно спокойного парня. Впервые я видел его таким уравновешенным. Он даже мог сойти за нормального. Просто спортсмен. Качок, у которого вместо мозгов протеин. Не гопник, не быдло дворовое.

Почему вообще кто-то решил, что этот человек маргинал? Наверное, потому что водился с такими, как тот лопоухий. Вроде по малолетке дергал кошельки, потому что дома жрать было нечего. Лешка, кажется, говорил, у Кромсалова мать алкоголичка. Или просто болеет?

— Ну-ну, — кивнул он, поднося сигарету к губам и делая глубокую затяжку.

Я заметил, что костяшки у него сбиты в кровь.

Догадка вспыхнула в моей голове, но я не успел ее озвучить. Кромсалов уже скрылся в подъезде.

***

Я промаялся все воскресенье. Лешка не отвечал на мои сообщения, не брал трубку, и я раз за разом открывал наш диалог в телеге, который теперь пестрил только моими прочитанными, но оставленными без ответа, сообщениями. Последнее сообщение от него было вчера вечером. Он прислал мне всратого кота со слезящимися глазами и надписью: «Я понимаю, мы живем в интересный исторический период, но, пожалуйста, верните неинтересный».

Мем был не в тему и не смешной, но я хорошо уяснил, что порой Лешка пытался делать вид, что все нормально, когда на самом деле он был на грани.

Куртку я занес ему на следующий же день, в пятницу перед тренировкой с Ариной, но он выглядел вполне нормально. Посмеялся еще с моих удивленных возгласов касаемо имени Кромсалова, с восторгом послушал о неожиданном предложении Марлена, поубеждал, что я просто обязан согласиться… В целом он был в порядке, а теперь…

— Поедем домой? — закрывая барбекю, поинтересовался Павел Сергеевич, разгоняя мою задумчивость.

Я оторвался от тупого созерцания плачущего кота и посмотрел на него.

Буквально три часа назад у нас с ним был секс. Не сказать, что до неба в алмазах, но все-таки расслабиться помогает.

— Можно я заскочу к одногруппнику ненадолго? — решился спросить я, хотя уже знал ответ.

— Когда мы вернемся, будет почти одиннадцать, — без лишней категоричности произнес Павел Сергеевич, убирая в дом складные стулья и стол. — Может, завтра уже? В понедельник увидитесь в университете. Что одна ночь решит?

— Ничего, — тупо ответил я и снова проверил телефон на наличие новых уведомлений.

Нихера.

— Вот и я о том же, — улыбнулся мужчина, всовывая мне в руки метлу. — Давай, поработай немного, тебе полезно. Чем быстрее закончим, тем быстрее поедем.

Пришлось убрать телефон и заняться снегом, который на веранду успел нанести ветер. Зачем его сметать?..

Этим Павел Сергеевич сильно напоминал моего отца. Отдает глупые приказы, а ты хоть об стенку расшибись, но выполни.

Я успел замерзнуть, как собака, потом согреться и снова замерзнуть, пока наконец-то мы не добрались к машине.

Я едва смог уснуть в ту ночь, все ждал утра, чтобы рвануть к Лешке…

— Ты себя нормально чувствуешь? — поинтересовался Павел Сергеевич, затормозив на парковке возле университета. — Ты какой-то бледный. Может, лучше дома остался бы сегодня?

Он подцепил пальцами мой подбородок, поворачивая к себе лицом, и я почему-то подумал, что он ни разу за все время меня не поцеловал просто так. Не во время секса, а просто… Забавно получается. Даже сейчас во взгляде его была не забота, а какая-то… черт, просто ответственность, наверное.

— Все нормально, но я не знаю, пойду ли на тренировку, — осторожно начал я, глядя во внимательные глаза, скрытые за стеклами элегантных очков в тонкой оправе. — Так что я домой, наверное, сам приду.

Он кивнул, прищурился, изучая мое лицо, будто я был каким-то выставочным экспонатом, и мне снова стало некомфортно под этим взглядом.

Я не хотел начинать этот разговор. Вот правда, нахер надо поднимать такие неудобные темы, в которых пассивной агрессии больше, чем сути. Но я за всю ночь поспал от силы три часа, а еще был преисполнен тревогой за друга, да и выбор, перед которым меня поставил Марлен, тоже чертовски сильно тяготил…

Наверное, добавлять в копилочку еще одну проблему не стоило, но я сделал это.

— Я вам совсем безразличен, да? — слабо улыбнувшись, поинтересовался я, отстраняясь.

Павел Сергеевич едва заметно дернул бровью, в целом же оставаясь совершенно невозмутимым.

— Нет, почему ты так решил?

Я повел плечом, отвернулся и выбрался из салона. Никто меня останавливать не собирался.

Простояв минут пять в корпусе, дожидаясь, пока машина Павла Сергеевича скроется из виду, я обошел здание и направился к автобусной остановке.

Пятнадцать минут в душной маршрутке, пять минут через дворы, и я дошел до нужного дома.

— Бля… — невольно пробормотал я, затормозив, не дойдя пары десятков метров до подъезда.

На кое-как очищенной от снега скамейке сидел парень, которого я безошибочно узнал по широким плечам, коротко стриженному светлому затылку и татуировке, спускающейся вдоль позвоночника.

Кромсалов, кажется, Мирослав.

Какая у него настоящая фамилия?..

Ему явно было невыносимо холодно в лёгкой куртке и кроссовках, и сперва могло показаться, что он уже замерз до состояния ледышки, таким он был неподвижным. Но он курил одну за одной, если судить по количеству окурков в снегу рядом со скамейкой, да и мог уйти в любой момент, так что никакой особой жалости я не испытал.

К Кромсалову я вообще теплых чувств не испытывал.

Быдлан тупой. Вместо того, чтобы пойти работать, круглые сутки сосет пиво со своими дружками и кошмарит народ!

…Блять, какой-то я злой совсем стал…

— Чего сидишь? — поинтересовался я, подходя ближе.

Парень медленно поднял голову, сдвинул брови, прищурился, будто пытался навести резкость и рассмотреть меня. Пьяный что ли? Да вроде нет.

Он ничего мне так и не ответил, и я решил сам докопаться:

— К Лешке пришел? Так чего сидишь? Номер квартиры забыл?

Кромсалов хмыкнул, поднес сигарету к губам и в одну затяжку выкурил треть.

Нервно выдохнул дым в небо и хрипло протянул:

— А чего я ему скажу?

Вообще-то это было совсем не мое дело. Водиться с таким человеком, как Кромсалов, — себе дороже. Разговаривать с ним тоже мне было не о чем, но, видимо, сегодня так легла карта, что я раз за разом совершал странные поступки, поэтому, мазнув взглядом по подсыхающим ссадинам на костяшках пальцев Мирослава, я спросил:

— Это ведь ты избил Миху и Руслана? Зачем?

Он закатил глаза, будто удивляясь моей тупости, вздохнул и любезно сообщил:

— Херню несли.

Я кивнул, утверждаясь в своих догадках, и уже всем своим естеством тянулся в тепло подъезда, но почему-то только сунул руки в карманы, пытаясь хоть как-то согреться, и снова поинтересовался:

— Ты это ради Лешки сделал?..