Вечная философия - Хаксли Олдос - Страница 6

Нехватка подходящих слов и адекватной системы классификации, а также отсутствие сильного и устойчивого желания изобрести эти необходимые инструменты – вот две причины, по которым столь значительная часть почти безграничных возможностей человеческого разума так долго не реализовывалась. Еще одна по-своему не менее веская причина такова: чаще всего наиболее оригинально и плодотворно мыслят люди физически слабые и с крайне непрактичным складом ума. Из-за этого и из-за того, что чистая мысль – и аналитическая, и интегральная – всегда в той или иной степени признавалась весьма ценной, любое цивилизованное общество предоставляло и продолжает предоставлять мыслителям некоторую защиту от повседневных тягот и стрессов общественной жизни. Отшельничество, монастырь, колледж, академия и исследовательская лаборатория, чаша подаяний, пожертвования, патронаж и гранты на деньги налогоплательщиков – вот основные средства, которые использовались, чтобы уберечь эту редкую птицу – религиозного, философского, художественного или научного мыслителя. Многие примитивные сообщества живут в жестких условиях, и богатства у них не в избытке. Мыслитель, родившийся в таком сообществе, должен бороться за существование и социальное положение, не имея особой защиты. В результате в большинстве случаев он либо умирает молодым, либо слишком занят отчаянной борьбой за существование, чтобы уделять внимание чему-то еще. В таких случаях господствующей системой взглядов становится философия стойкого, деятельного экстраверта.

И это проливает некоторый свет – тусклый, надо признать, и лишь гипотетический – на проблему вечности в Вечной философии. В Индии священные тексты считались не откровениями, произошедшими в какой-то определенный момент в истории, но вечными доктринами, которые существовали всегда и будут существовать всегда, современные человеку или любому другому телесному или бестелесному живому существу. Подобную точку зрения высказывал Аристотель, который рассматривал фундаментальные религиозные доктрины как нечто вечное и нерушимое. Случались взлеты и падения, периоды (буквально «окружные пути» или циклы) прогресса и регресса, но всегда признавалось общее положение о существовании Бога как Первопричины вселенной, которая питается его божественностью. В свете того, что нам известно о доисторических людях (а познания наши в этой области сводятся лишь к нескольким зазубренным камням, живописи, рисункам и скульптурам), и того, что мы логически выводим из других, более подкрепленных доказательствами областей знания, что мы можем сказать об этих традиционных доктринах? Лично я считаю, что они могут соответствовать истине. Мы знаем, что прирожденные мыслители в области и аналитической, и интегральной мысли появлялись в документированной истории часто и в больших количествах. Потому у нас есть все основания предполагать, что они появлялись и в дописьменные времена. Очевидно, что многие из этих людей умирали молодыми или не имели возможности реализовать свои таланты. Но некоторые из них наверняка выживали. В этом контексте крайне значимо, что среди многих современных примитивных сообществ можно обнаружить две системы мышления – экзотерическую систему далекого от философии большинства и эзотерическую (часто монотеистическую, с верой в Бога не просто как в силу, но как в благодать и мудрость) систему инициированного меньшинства. Нет причин предполагать, что у древнего человека условия были более жестокими, чем у современных дикарей. Но если тот эзотерический монотеизм, который, похоже, характерен для прирожденных мыслителей, возможен в современных диких сообществах, большинство членов которых исповедуют политеистическую философию, судя по всему, характерную для человека действия, подобная эзотерическая доктрина могла существовать и в доисторических сообществах. Действительно, современные эзотерические учения, возможно, произошли от высших культур. Но по-прежнему важно, что, несмотря на происхождение, они имели значение для определенных членов примитивного общества и считались достаточно ценными, чтобы их бережно хранить. Мы уже увидели, что многие мысли невозможны без подходящей лексики и системы классификации. Однако фундаментальные идеи Вечной философии могут быть сформулированы при помощи очень простых слов, а переживания, к которым относятся эти идеи, могут – и должны – быть получены непосредственно и независимо от каких-либо слов. Странные откровения и богоявления случаются с очень маленькими детьми, на которых подобное переживание часто оставляет глубокий и неизгладимый след. У нас нет оснований предполагать, что то, что происходит сейчас с людьми с ограниченным словарным запасом, не могло происходить в далекой древности. В современном мире (как нам говорили Вон, Траэрн, Вордсворт и другие) дети обычно перерастают непосредственное осознание единой Основы всех вещей, ибо привычка к аналитическому мышлению губительна для непосредственного восприятия интегрального мышления и на психическом, и на духовном уровне. Психические практики могут быть и зачастую бывают главным препятствием на пути к истинной духовности. В сегодняшних примитивных обществах (как и предположительно в древности) много внимания уделяется психическому мышлению, и именно к этому предрасположено большинство членов этих сообществ. Но, быть может, некоторые люди преодолели психическое мышление и пришли к истинно духовному переживанию – так, как в современном индустриализованном сообществе некоторые люди преодолевают поглощенность материальными предметами и привычку к аналитическому мышлению и приходят к непосредственному переживанию и восприятию духовной Основы всех вещей.

Итак, мы очень кратко привели основания предполагать, что исторические традиции древнего Востока и нашей античности могут соответствовать истине. Любопытно отметить, что по меньшей мере один современный этнолог согласен с Аристотелем и ведантистами. «Традиционная этнология, – пишет доктор Пол Радин в своем труде «Примитивный человек как философ», – была всего лишь оголтелой и довольно слепой попыткой применить дарвиновскую теорию эволюции к социальным явлениям». И он добавляет, что «в этнологии не будет никакого прогресса, пока школяры раз и навсегда не избавятся от любопытного убеждения, будто у всего есть своя история, пока они не поймут, что определенные идеи и концепции абсолютны для человека как социального существа – так же как определенные биологические реакции абсолютны для него как для существа биологического». К этим абсолютным концепциям, по мнению доктора Радина, относится монотеизм. Зачастую такой монотеизм – это всего лишь осознание, что миром правит темная непостижимая Сила. Но иногда это может быть что-то истинно этичное и духовное.

Характерная для девятнадцатого века мания рассматривать все через призму истории и пророческий утопизм заслоняла безвременные вечные явления даже от самых острых умов. И вот мы видим, как Т.Х. Грин пишет о мистическом единении так, будто это эволюционный процесс, хотя все указывает на то, что это состояние, которое человек всегда был способен постичь. «Животный организм, который имеет свою историю во времени, постепенно становится носителем вечного и абсолютного сознания, которое само по себе не имеет истории, а несет в себе лишь историю процесса, в ходе которого животный организм стал носителем этого знания». Но в действительности подлинное историческое развитие происходило лишь в периферийном знании. Не выждав определенное время, не развивая определенные навыки и не набрав достаточно информации, мы можем породить лишь несовершенное знание о материальном мире. Но непосредственное восприятие «вечного и абсолютного сознания», которое является основой материального мира, – это возможность, которую порой воплощают некоторые люди практически на любой стадии личного развития, с детства до старости, и на любом этапе развития общества.

Нашей отправной точкой была психологическая доктрина «То есть ты». Из этого естественным образом вырастает метафизический вопрос: что есть «То», с которым мы обнаруживаем свою идентичность?