Вечная философия - Хаксли Олдос - Страница 7

На этот вопрос сформировавшаяся Вечная философия всегда и везде давала одинаковый ответ. Божественная Основа всего сущего – это духовный Абсолют, невыразимый в понятиях дискурсивной мысли, но (при определенных обстоятельствах) подвластный непосредственному восприятию и пониманию человеческого существа. Индуисты и христиане-мистики называли этот Абсолют – Богом-без-формы. Конечная цель человека, абсолютная причина его существования – постижение божественной Основы в единении с ней, – это знание, доступное только тем, кто готов «умереть для себя», чтобы как бы освободить внутри себя место для Бога. В любом поколении человечества лишь немногие достигнут конечной цели существования, но возможность прийти к знанию в единении будет в той или иной форме предоставляться постоянно, пока все живые существа не осознают, Кто они есть на самом деле.

У Абсолютной основы всего сущего есть личный аспект. Деятельность Брахмана – это ишвара, а ишвара проявляется в индуистской Троице и еще более опосредованно – в любом другом божестве и ангеле индуистского пантеона. Аналогично с этим для христианских мистиков непостижимый, лишенный признаков Бог являет себя в Троице личностей, в которых можно установить такие человеческие признаки, как великодушие, мудрость, милость и любовь, но в совершенно высшей степени.

Наконец, существует инкарнация Бога в человеческом существе, которое обладает теми же признаками, что и Бог-личность, но проявляет их в пределах границ, естественным образом наложенных пребыванием в материальном теле, в какой-то момент рожденном в мире. Для христиан существовала и по факту может существовать лишь одна такая божественная инкарнация, для индуистов их могло быть – и было – множество. В христианских странах, так же как и на Востоке, мыслители, исповедующие различные верования, считают эти инкарнации опытом, проживаемым снова и снова, – и даже напрямую воспринимают их в этом качестве. Христос всегда будет порождаться в душе Богом-отцом, а игры Кришны – это псевдоисторический символ той вечной истины психологии и метафизики, что относительно Бога индивидуальная душа всегда представляет собой женское, пассивное начало.

Махаяна-буддизм представляет те же метафизические доктрины через концепцию «Трех Тел» Будды – абсолютное Дхармакайя, или сущностное тело, или Сознание, или Ясный свет основы, Самбхогакайя, подобное Ишваре или антропоморфному Богу в иудаизме, христианстве и исламе, и, наконец, Нирманакайя, Явленное тело, в котором Логос воплощается в земном мире как живой Будда, историческая фигура.

В суфизме Аль-Хакк, Истина, судя по всему, считается пропастью божественности, лежащей в основе антропоморфного Аллаха, а Пророк происходит из истории и считается воплощением Логоса.

Некоторое представление о неисчерпаемом изобилии божественной природы можно получить, дословно проанализировав взывание, с которого начинается «Отче наш»: «Отче наш, Иже еси на небесех». Мы считаем Бога своим – чем-то столь же близким, как наше сознание и наша жизнь. Но, будучи имманентно нашим, Бог также трансцендентно воспринимается как человеческая фигура Отца, который любит тварей своих и который ждет любви и преданности взамен. «Отче наш, Иже еси» – рассмотрев этот глагол сам по себе, мы поймем, что имманентно-трансцендентный Бог есть в то же время имманентно-трансцендентное Единство, суть и основа всего сущего. И наконец, то, что Бог находится «на небесех», свидетельствует о том, что божественная природа отличается от природы существ, которым имманентен Бог, и несопоставима с ними. Вот почему мы можем обрести постижение Бога в единении лишь тогда, когда в какой-то мере станем подобны Богу, когда позволим прийти Царствию Божьему, обратив в него наше царствие тварей земных.

Богу можно поклоняться и постигать его в любом из проявлений. Но упорно поклоняться лишь одному проявлению, отстранившись от всех остальных, значит выкопать себе духовную могилу. Так, если мы будем постигать Бога, изначально настроившись воспринимать Его исключительно как антропоморфного, трансцендентального, всемогущего правителя мира, то рискуем оказаться в ловушке религии, состоящей лишь из обрядов, искупительных жертв (порой весьма жутких) и ритуального формализма. Это неизбежно, ведь если Бог – это далекий, недостижимый властелин, отдающий таинственные приказания, то для такого устройства вселенной нужна именно такая религия. Лучшее, что можно сказать в защиту ритуального формализма, – он улучшает поведение людей. Однако он практически никак не способствует перемене характера и вовсе никак – перемене в сознании.

Гораздо лучше обстоит дело, когда трансцендентный, всемогущий, антропоморфный Бог воспринимается еще и как любящий Отец. Искреннее поклонение такому Богу ведет к переменам в характере, а не только в поведении и в определенной мере влияет и на сознание. Но полная трансформация сознания – «просветление», «освобождение», «спасение» – достигается лишь тогда, когда Бога видят так, как показывает Его Вечная философия – имманентным, но и трансцендентным, надличностным, но и антропоморфным, – и когда религиозные практики соответствуют этой концепции.

Когда Бога видят лишь как имманентную сущность, на смену формализму и внешним обрядам приходит сосредоточенность на Внутреннем Свете. Тогда возникает угроза чрезмерной пассивности и антиномизма, частичного изменения сознания, которое бессмысленно и порой даже опасно, поскольку не сопровождается переменой в характере, без которой полное, абсолютное и приносящее духовные плоды преображение сознания невозможно по умолчанию.

И наконец, можно воспринимать Бога исключительно как надличностное существо. Для многих людей такая концепция излишне «философична» и потому не предоставляет достаточного стимула, чтобы как-то служить своей вере на практике. А потому для них оно не представляет никакой ценности.

Конечно, было бы ошибкой полагать, что люди, поклоняющиеся одному проявлению Бога и отрицающие все прочие, неизбежно столкнутся со всеми вышеописанными трудностями. Если они не упорствуют в своих изначальных верованиях, если они с покорностью и рвением принимают то, что происходит с ними на пути веры, то Бог, одновременно трансцендентный и имманентный, антропоморфный и надличностный, может явиться им во всей Своей полноте. Тем не менее факт остается фактом: достичь цели проще, если нас не тормозят с самого начала ошибочные и неуместные верования в то, какой путь приведет к этой цели и какова ее природа.