Девочка Дьявола. Без иллюзий. Книга четвертая (СИ)_ - "Dave Gahan Admirer Violator" - Страница 40

Сегодня была уже среда. Ричард с доном Агустином утром вылетели в Картахену — как оказалось, там были верфи для строительства подлодок, а меня под свое крыло взяла Донья Долорес, или, как она просила себя называть, Лола.

Как и говорила Кармен, испанцы и правда были открытыми людьми — учитывая социальный уровень семьи дель Алькасар, Лола вела себя достаточно просто, а как только узнала, что моя мама ушла, как-то по-особому начала ко мне относится, будто желая не то, чтобы заменить мать, но приблизить меня к своей семье. Я была дружелюбна, искренна и благодарна этой женщине за радушие, но старалась не навязываться и держаться на расстоянии. Правда, проведя с Долорес и ее дочерью весь день, уже сама чувствовала себя более раскрепощенной.

Этому способствовала не только открытость Лолы, но и пропитанная солнцем аура Испании с ее щедрым на приветливость менталитетом и шумным темпераментом, с ее бескрайними оливковыми плантациями и виноградными лозами на склонах гор, с ее каменными жаркими мостовыми и ежечасным звоном церковных колоколов — все это проникало глубоко под кожу, попадало в кровь с каждым вдохом и новым ароматом, и ты сама уже не понимала, как становишься частью многовековой культуры и традиций.

Юг Испании в целом и Андалусия в частности, с ее слепящим солнцем, обильной зеленью, синим безоблачным небом, запахом кофе и хамона, были похожи на хитану, танцующую фламенко под гитарные переливы — яркую, раскрепощенную, экспрессивную.

Слушая рассказ Терезы о том, как они с мужем ездили на Пальму-де Майорку, где планировали купить дом, я опустила взгляд на свой сотовый и, зайдя в СМС, улыбнулась, перечитывая последние сообщения.

Как и в Азии, я решила продолжить традицию делиться своими впечатлениями с Ричардом о новых увиденных местах. Я старалась не надоедать, но все равно высылала небольшие фотоотчеты о наиболее запомнившихся местах.

Вот я у Кафедрального Собора Малаги, или, как его еще называют, однорукого собора. Ода ренесансу. Однако, в связи с тем, что его строили более двухсот лет, это явно отразилось на его архитектуре, где можно было отметить наряду с элементами готики, стили барокко и классицизма. Я прикасалась к прогретым солнцем стенам и понимала, что эти камни видели многое и многих — здесь чувствовалась многовековая жизнь Испании, эти камни дышали историей. Интересным оказался и тот факт, что храм был возведен на месте бывшей большой мечети, как символ победившего христианства, демонстрацией величия католической церкви.

Нам повезло — мы приехали как раз на службу, и мне посчастливилось услышать орган. Величественный, божественный, монументальный. Стоя на коленях посреди Собора, сложив руки в молитве, я чувствовала себя так, будто находилась внутри музыкального инструмента. Густые звуки отражались от стен и купола и создавалось ощущение, что они обволакивают меня со всех сторон.

Я сфотографировала огромные двери Собора, выполненные в готическом стиле, и отправила сообщение Ричарду:

“Я знаю, что ты не веришь в Бога. Но все же я помолилась за тебя. Понимаю, тебе это не надо, но пусть я буду той, которая всегда будет просить у Высших Сил за тебя.”

А вот я в Марбелье, наконец-то на бульваре дель-Мар, у скульптур Сальвадора Дали.

Фото “Обнаженной, поднимающейся по ракушке”, и мое сообщение Ричарду:

“Моя Женственность, которая стремиться вверх по спирали твоей вселенной, к тебе.”

— В следующий ваш приезд обязательно поедем в Барселону, — отвлекла меня донья Долорес, обращаясь ко мне.

— Очень хочу посмотреть на архитектуру Гауди и великую "Саграда-Фамилия", — поддержала я беседу, а в моей голове уже созрел план попросить Ричарда отпустить меня в Барселону на весь день, пока он работает.

— Еще успеется, — кивнула она и добавила: — Не забудь, сегодня мы все ужинаем в девять.

— Надеюсь, дон Агустин с Ричардом успеют приехать из Картахены к ужину, — с сомнением в голосе произнесла я.

— Должны, — кивнула она. — Мой каудильо обещал.

— Каудильо? — переспросила я.

— Это титул Франко, — усмехнувшись, пояснила Тереза.

Я лишь коротко кивнула, памятуя, что тема франкизма была табу для испанцев, как предупреждала Кармен, но Лола продолжила, жестикулируя:

— В нашей семье мы об этом говорим. К слову сказать, моя семья перенесла не самый лучший период, а вот семья моего мужа была франкистами.

— Дедушка до сих посматривает на папу не по-доброму, — рассмеялась Тереза.

— Если не секрет, как вы познакомились? — спросила я, заинтригованная этой историей.

— На Святую неделю. Я уже училась в университете Малаги. Как сейчас помню, мы пошли с подружками в чирингито. Там начались танцы. Агустин подошел к нашему столику и сказал, что я танцую как истинная испанка, — ответила она, делая красивый жест рукой. — Так и познакомились.

— Мама шикарно танцует, — с гордостью в голосе произнесла Тереза.

— Дон Агустин тоже из Малаги?

— Нет, он мадриленьо. Его род знатный, — задумчиво произнесла Донья Долорес и, грустно улыбнувшись, добавила: — Его родители были против меня, да и мой отец не хотел родства с франкистами.

— Как Ромео и Джульетта, только со счастливым концом, — грустно улыбнулась я.

— Когда дедушка ворчит, мы иногда пугаем его “Влюбленными из Теруэля” и тогда он успокаивается, — усмехнулась Тереза.

— Влюбленные из Теруэля?

— Испанские Ромео и Джульетта. Реальная история, кажется, тринадцатого века, — пояснила Кармен.

— Как интересно, — поддержала я беседу, а она, увидев любопытство на наших с Авророй лицах, начала в подробностях рассказывать о печальной судьбе влюбленных.

— Жарко сегодня, — произнесла Лола, сделав очередной глоток “ларго” и, несмотря на прохладу в салоне, достала из сумочки веер. Распахнув его с элегантностью грандессы, она начала вальяжный ритуал, и я улыбнулась — еще одна красивая традиция испанских женщин.

Я завороженно рассматривала богатый ажурный аксессуар, вышитый голубым шелком, а она, поймав мой взгляд, кивнула.

— Подарок моей младшенькой доченьки на день рождения, — с любовью в голосе произнесла она.

— Очень красивый веер. Добавить кружевную мантилью, и можно позировать придворному живописцу Гойе или Алисалю.

Долорес растянула губы в улыбке, отмечая комплимент, а Аврора, сидевшая на просторном диване с буклетом “гид по Испании”, добавила:

— Тонкая работа. Я видела в одной из лавочек в Малаге шикарные платки с вышивкой такой же техники.

— Мантон-де-манила, — кивнула Донья Долорес.

— У мамы этих шалей не счесть! — усмехнулась Тереза, а Лола пустилась в увлекательный рассказ о том, что ее мама, как и сама она, большая любительница этого красивого аксессуара.

— Я вам непременно подарю по платку, — произнесла она, выставив руку в красивом жесте и, судя по ее тону, возражения не принимались.

Самолет начал идти на снижение, когда я услышала тихий, но встревоженный голос Авроры, отвлекший меня от мыслей:

— Куда мы приземляемся? Разве не в Малаге, откуда вылетали?

— По расписанию в аэропорт Гибралтара, — ответил все это время молчавший Макартур, и Кармен в подтверждение его слов кивнула.

Аврора ничего больше не сказала, но, поймав ее встревоженное состояние, я повернулась к иллюминатору.

Я внимательно присмотрелась к мысу, куда мы приближались, к серому длинному полотну с ярко-белыми указателями, и ахнула от удивления — единственная взлетно-посадочная полоса уходила в море.

— Должно хватить, — послышался спокойный голос Макартура, и я, бросив на него быстрый взгляд, улыбнулась, отмечая, что он хотел успокоить не на шутку встревоженную Аврору.

Как и сказал Макартур, полосы нам хватило, чтобы приземлиться, но когда я увидела в иллюминаторе, как мы заворачиваем у края взлетно-посадочной полосы, тоже немного испугалась, что сейчас джет пойдет под воду.

Уже в машине я откинулась на удобное сидение и, наслаждаясь тишиной, выдохнула — весь день слушая рассказы моих новых испанских знакомых, я ни на секунду не оставалась одна, что немного мешало прислушаться к себе и своим ощущениям после знакомства с очередным новым местом.