Космос. Меридиан (СИ) - "pine wood / limitless the sky" - Страница 9

Инески подошел к стеклу и приложил к нему свою ладонь. Спотыкаясь, Хайко выбрался из постели и, подойдя к стене, приложил свою ладонь к его. Через линзу Инески он видел, как тот видит его. Губы задрожали, а из-за набежавших слез зарябило изображение. Нянь умоляюще покачал головой. Втянув воздух, Хайко приложил свою руку к губам и дотронулся ею до стекла. Подхватив его поцелуй, Инески прижал пальцы к своим губам.

Неожиданно из-за поворота вышел человек, Хайко отпрыгнул в сторону и демонстративно направился в уборную. Что-то ответив, Инески отправился дальше, и Хайко вместе с ним. Хотелось побежать следом, закричать так, чтоб услышали все и остановили это безумие, но вместо этого Хайко вернулся в постель, накрылся с головой и утонул в белых коридорах.

Поблуждав еще немного по ним, Инески вышел на большую площадку, на которой не было ничего, кроме огромной прозрачной стены, за которой виднелись не зеленые лужайки которые с детства наблюдал Хайко, а черная бездна. Он даже вскрикнул, увидев ее впервые. Пришлось зажать себе рот, чтобы не проронить ни звука и не разбудить шумом дежурного няня.

Под душным одеялом уже нечем было дышать, но Хайко было все равно, он таращился в пустоту глазом, на котором была линза, и чувствовал, как из-под ног уходит вселенная. Вот он, космос, в котором они всю жизнь находятся и о котором Хайко случайно узнал из книг. Все облака и дожди, все чайки в поднебесной выси были голограммой, стылой ложью, укравшей у его братьев свободу не только действий, но и мыслей, но его обворовать у них не вышло. Всю ночь напролет Инески стоял у стекла и старался моргать как можно реже, чтобы Хайко увидел космос, увидел бесконечное величие бытия. Бесконечность, необъятность непознанного.

Хайко старался не дышать, таращился в ночь, истекая потом, и впитывал в себя каждую звезду, каждую пролетающую мимо комету, пока к Инески не подъехал маленький робот, наподобие робота-уборщика, поддерживающего чистоту в их комнатах. Инески бросил последний взгляд на свое отражение в стеклянной линзе космоса.

Никогда Хайко не забудет этот взгляд, полный любви и отчаяния. Горло сдавило спазмом, а груди потребовался воздух. Хайко вскочил на ноги и, бросив быстрый взгляд на часы, где стрелки показывали ровно три часа ночи, забежал в туалет. Вспыхнувший свет Хайко выключил и забился в дальний угол между ванной и мягкой кушеткой.

Инески шел по коридорам, следом за роботом, и к ним присоединялись няни, выходящие из других коридоров и комнат. Мелькали темные окошки с такими же спальнями, как у него. Звука не было, но Хайко будто знал, что там сейчас тихо до звона в ушах. Они шли и молчали. Их было, оказывается, одиннадцать, а не семь, как думал Хайко, и все они были как две капли воды похожи друг на друга.

С каждым поворотом угол пола менялся, и няни спускались на нижние этажи, коридоры которых были уже не настолько безупречно белыми, они стали серыми и холодными, испещренными черными трубами как язвами. Они шли и шли, и он шел вместе с ними, пока путь их не закончился на самом нижнем этаже с самыми низкими потолками.

Они зашли в узкое помещение, сели на холодную, безликую скамью и стали стягивать с себя одежду.

- Нет-нет-нет, – зашептал в комок полотенца Хайко.

- Нет-нет-нет, – стучало сердце.

Каждая клеточка его тела знала, что будет дальше и в ужасе кричала, сгорая. Хайко плотнее прижал скомканное полотенце к кривящемуся в рвущемся крике рту. Пальцы мяли ткань, а тело выгибалось от боли. Он просто не мог видеть и дышать. Он не хотел существовать, хотел забрать его оттуда и спрятать в ворох своих игрушек, где они сегодня целовали и царапали друг друга.

Как только няни разделись, они зашли в небольшое круглое помещение, в стенах которого были начертаны силуэты. Подошли к стене

и, развернувшись, улыбнулись друг другу. Хайко видел, как шеи нянь напротив обхватывает металлическая змея. Значит, и шея Инески уже в плену. Хотелось закричать ему, чтобы он бежал, убирался оттуда. Но куда? К нему? К бабочке за стеклом?

Теперь уже на знакомых лицах нянь не было знакомого спокойствия, они плакали и дрожали, смотрели друг на друга и старались улыбаться. Они что-то говорили друг другу, нервно смеялись и плакали. Когда они взялись за руки, в комнатку зашел новый нянь. Хайко не знал, откуда он это знает, он просто знал. Новый нянь поклонился им и, нажав на небольшой рычаг в стене, ушел из помещения. Белый свет в комнате сменился на красный.

Что случилось дальше, Хайко не видел, потому что Инески, заботясь о нем, закрыл глаза. Из-под ресниц еще виднелось странное движение, но вскоре все замерло, остался лишь смутный, неподвижный свет из-под закрывшихся на веки глаз.

Он завыл, когда понял окончательно – Инески не стало.

Хайко выл и бился головой о бортик украшенной мозаикой ванны. Это было невозможно вынести, с этим невозможно было справиться. Ему было так невыносимо больно, что он выгибался на холодном полу ванной, касаясь ее лишь макушкой и ногами.

Он горел внутри и плавился снаружи. Царапал себе лицо, чтобы болью телесной заглушить боль душевную, но это было нелепо и бесполезно. Бесконечный, безумный огонь выворачивал жилы в его теле, а горло тянуло от крика. Хайко бил себя по лицу ладонями, но его тощие лапки с содранными уже ногтями ничего не могли сделать, тогда он принялся биться головой об острый бортик ванной и, если бы не Пикси, возможно догнал бы душу Инески в бесконечном космосе, и они бы устремились вместе к самой яркой звезде.

====== Часть 5 ======

А6-23-01 шел следом за своим хозяином вдоль коридора с окошками, за которыми резвились потенциальные чистейшие, не подозревающие, что их беззаботная жизнь – витрина, на которой их, словно товар, взвешивают и оценивают.

Магдал замер у последнего окна в конце коридора и, сцепив руки за спиной, задумчиво уставился на близнецов, один из которых лежал на коленях у брата, а второй чесал ему спинку, что-то рассматривая в планшете.

Мальчики были удивительно похожи и не похожи одновременно. Для чистейших, рожденных из утробы женщины через естественные роды, без искусственных маток и искусственного оплодотворения, то есть с соблюдением всех нюансов регламента, дети получились на диво хороши. Никаких откровенных дефектов, кроме разве что гетерохромии одного из близнецов, а так приятная, даже притягательная внешность, да еще и медные, рыжие волосы. Густые, словно искусственные, блестящие и завивающиеся в пружинки на концах, сейчас они были у них уже ниже талии и смотрелись особенно соблазнительно.

Понятное дело, Магдал не мог их пропустить. Настолько уникальные дети рождались нечасто, а близнецы так вообще третьи за всю трехсотлетнюю историю рода чистейших, находящихся под опекой их клана. Безусловно, рождались и другие близнецы, но из-за особенностей регламента во время родов и некоторых других факторов они либо не выживали еще в процессе вынашивания и родов, либо погибали от полученных родовых травм. Вмешиваться в естественный процесс рождения нельзя было даже с помощью кесарева сечения, оттого риски в родах были слишком высоки. Потому сам факт существования обоих близнецов явился особой удачей.

Конечно, дети были неидеальные: Пикси имел слабое сердце, волноваться ему было категорически противопоказано, а у Хайко достаточно слабое зрение, к тому же у обоих диагностировали сколиоз первой степени и плоскостопие. Все эти особенности с современным уровнем медицины можно было исправить в течение двух дней, но дети чистейших таких привилегий не имели, из-за этого к ним относились как к хрустальным вазам, но не только поэтому, а еще и потому, что господин Магдал был лично заинтересован в близнецах.

А6-23-01 подозревал, что за привлекательным желанием манипулировать одним близнецом с помощью угрозы жизни другого было что-то еще и это что-то скорее всего был сексуальный интерес. Конечно, почти все чистейшие из других родов спят со своими опекунами, иначе манипулировать ими гораздо сложнее. Несмотря на то, что малообразованные существа серьезных проблем доставить не могли, но и глупость порой слишком дорого обходилась, потому болезненная привязанность, завязанная на интимной близости, была не просто важна, а необходима. Ее помогал формировать целый штат психологов и психиатров.