Роковое влечение (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 11

— Так вот, первое, что я сделаю, — на месте мокрого укуса сосок проступил еще четче, возбуждая нас обоих. — Это выбью из твоей прекрасной головки старого профессора, Ульяяяяяна. Любишь его?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне не нравилось, что он говорил о моем муже. Он будто ковырялся ржавой гнутой ложкой у меня в мозгах. Не церемонясь, пират вскрывал старые раны. Да, черт возьми, я все еще что-то чувствовала к подлому бывшему мужу и, самое главное, я не знала, как избавиться от этого проклятья.

Сквозь ткань Антонио укусил второй сосок. А я потерялась в этом наслаждении, мое тело пело музыкой, оно нуждалось в сильном, диком пирате. Тяжелая крепкая грудь давила сверху, а к низу живота прижималась большая и твердая выпуклость его очевидного возбуждения. Мы оба задыхались и действовали друг на друга одинаково.

Но я не смогла забыть его слов и, опомнившись, принялась отпихивать, толкая руками в грудь. Пират спокойно встал, оставив меня с затвердевшими сосками и бесстыдной влажностью между бедер.

— Вижу, что все еще любишь, — с насмешкой кинул пират, невозмутимо вернувшись к своему занятию.

Я дрожала, рассеяно хлопая ресницами и не до конца понимая от чего этот озноб: от того, что он угадал мои мысли или от того, что безумно хотела его прикосновений, несмотря на его слова. Низ живота горел. Соски скучали по его губам, а бедра ныли в ожидании грубых мужских пальцев.

Отползая в сторону, я заметила, что Антонио потянулся за листьями, в первую секунду я решила, будто он двинулся ко мне, и резко отпрянула. Пират усмехнулся:

— Не бойся, в следующий раз я прикоснусь к тебе, Ульяна, только тогда, когда в твоей башке не будет профессора.

В ту ночь, когда в океане разразился шторм, на землянку упал ствол пальмы, проломив крышу. Пришлось чинить пострадавшее жилище, а лезвие единственного в нашем распоряжении ножа стремительно тупело. Все же он предназначался совсем не для рубки дров и спиливания деревьев. Многое приходилось делать руками, и к ночи я валилась с ног от усталости.

Почти каждое утро я просыпалась, уткнувшись носом в крепкую спину пирата. Антонио никогда не оборачивался и никак не реагировал на мою близость. Он спокойно спал, а я грела его своим телом, потому что искренне боялась, что пират подхватит воспаление лёгких. Сплетенная нами рубаха из травы и сетки выглядела очень самобытно, но от ветра спасала слабо. Антонио не жаловался, я просто знала, что ему холодно. Пират свое слово держал, и больше ко мне не прикасался.

На побережье Антонио обнаружил неглубокую заводь. Прозрачное стекло воды открывало сказочный вид на плавающих под ним рыб. Именно здесь, наточив длинные остроги и привязав к ним шестизубые острые наконечники, мы с Антонио ловили дышащих жабрами хладнокровных животных. И однажды, во время рыбалки, когда мы по очереди тыкали палками в гладь воды, я не выдержала, решив разобраться.

— Профессор и я… Все это давно уже в прошлом. И не нужно каждый раз вспоминать об этом, подтрунивая надо мной.

— На кой хрен мне эта информация? — усмехнулся Антонио.

На миг он вскинул голову, полоснул меня безразлично-насмешливым взглядом и вернулся к своим делам. Одну из рыб Антонио заметил возле моих ног и сделал бросок, ткнув палкой прямо в серебристый бок, но наш обед ушел, виляя изящными золотисто-оранжевыми плавниками.

— Твою мать! — выругался Антонио, стоя ко мне совсем близко.

Пират почувствовал мое смятение из-за его слов и, взглянув в глаза с хитрой усмешкой, прошептал почти в самую ушную раковину:

— Хочешь, чтобы я тебя трогал, поэтому решила откреститься от профессора?

Я зарделась, щёки обдало жаром. Очевидно смущение выдало меня с головой, и Антонио расхохотался в голос.

— Нет, — на полном серьёзе возмутилась я, но пират не поверил.

А чёртовы соски меня снова предали, демонстрируя реакцию на его близость. Антонио без стеснения разглядывал мои проступившие сквозь ткань бугорки, похожие на маленькие вишневые косточки.

Вчера, стирая свою немногочисленную одежду, я вынуждена была ходить по пляжу голышом. Удалившись на другую часть острова и валяясь на горячем песке, я ждала пока майка и трусики высохнут. Много плавала, собирая фрукты, но моему соседу не было до меня никого дела. Чисто по-женски меня очень задело его безразличие. Антонио не захотел прийти и взглянуть на единственную голую девушку на этом острове. Я это точно знаю, потому что слышала, как он методично стёсывал пальмовую кору. Этот тюкающий звук звучал у меня в ушах до сих пор.

И сейчас, когда мы ловили эту треклятую рыбу, я стояла в одних тонких трусиках от купальника, завязав майку под грудью, а глупые соски реагировали на него, как чёртовы радары. Я скрестила руки, чтобы прикрыться.

— Чувствую твой женский аромат каждой ночью, белокурая киска, не стоит думать, что я не догадываюсь, чего ты хочешь, — насмешливо произнес пират.

В его глазах было предвкушение — темное и очень эротичное. Но попрекать меня тем, что я прижимаюсь к нему по ночам?

— Я делаю это ради тебя! Не хочу, чтобы ты заболел! — швырнув палку, я побрела к берегу, размахивая руками и рассекая воду широким шагами.

Волны бились о берег, слышались их мощные удары и шипение миллиардов пузырьков, целующих песок.

Антонио догнал меня у кромки воды. Развернул к себе лицом, просунув ладони ко мне подмышки и приподняв, заставляя встать на цыпочки. С силой вжал в свое тело и жадно поцеловал, почти до боли. Его язык нагло изучал мой рот, а руки, дернув узел на майке, бесстыже шарили под ней, поглаживая позвоночник. Я попыталась вздохнуть, но вместо этого простонала, обвив руками его шею. Тут всё сошлось: и сладкий вкус, и терпкий запах, и пьянящие ощущения. С ума сойти… Не осознавая, что делаю, я почти повисла на пирате, распутно потираясь о его горячее во всех смыслах тело. Я не могу сказать, сколько длился наш первый поцелуй: миг, час, день или вечность.

Но Антонио пришел в себя первым.

— Все ещё профессор! — улыбнулся он, снимая мои руки со своей шеи.

А мне захотелось придушить его, потому что вся моя женская сущность рвалась к нему, умоляя взять себя прямо на берегу. Но пират отрезвел также резко, как и начал эту пытку. Антонио буквально отклеил меня от себя, а затем спокойно вернулся к рыбной ловле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы с Антонио — двое укрывшихся на острове, отчаянные и горячие, почти что любовники с отложенным стартом, молча переглядывались, не желая обсуждать стремительный и очень жадный поцелуй. Меня пленила страстная недосказанность его рук, свело с ума тягучее, очень вкусное ощущение губ. Я не могла отвернуться и прекратить изучать Антонио и, по-моему, он мне нравился. Пират привлекал своей силой, смелостью, решительностью, сообразительностью и, чего греха таить, горячей внешностью.

Антонио приказал залезть на дерево и собирать фрукты, а я, помня требовательные ласки, безропотно подчинилась. С Искандаром я играла в игру «забыть профессора», а с Антонио — «найди мозги и собери их в кучу, а то растечешься лужицей у ног сильного и бескомпромиссного Варвара».

Пират работал на берегу, сооружая настил для сна. Ибо спать на земле не очень-то полезно для здоровья, даже, если она усыпана плотным ковром из листьев. Разница дневной и ночной температур на острове оказалась колоссальной. Нам очень повезло, что мы обнаружили землянку.