Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" - Страница 13

Любимая работа доставляла почти физическое наслаждение. Наметив маршрут, я вновь прошёлся по внутренним опорным точкам, с удовольствием убеждаясь, что всё на судне работает как часы. Даниель отсоединяла последние коммуникации, кропотливо собирая в кучу своё хозяйство.

— Как там? — спросил я мягко.

Тревор подгрузил сводку, но поглядывая на неё я ждал ответ от напарницы. Мне нравилось общаться с людьми, а не только с корабельными нервами. В такие минуты я чувствовал себя человеком, ценил единение с товарищами.

— Порядок! — ответила она удовлетворённо. — Еду и интерьеры контролировать будешь?

Ни в том, ни в другом я ничего не понимал. Вещи представляли интерес, когда служили определённой цели, пища вообще годилась любая. Будь кирпичи калорийными, я жевал бы и их.

— Всё на твоё усмотрение. Я неприхотлив и в первом рейса хочу заработать денег, а не проверять мягкость подушек и сбалансированность пайков.

— Ну и отлично. Как на мостике?

— Я всё сделал. Запросил коридор отхода. Очередь приемлемая. Два часа у нас есть, так что предлагаю собраться в кают-компании и слегка перекусить.

— Принято. Отсчёт пошёл.

Я нехотя поднялся из замечательного пилотского кресла, погладив на прощание ручки и панель механического доступа. Стены построений плавно погасли. Тревор помалкивал, не научившись пока болтать по собственной инициативе. Судовые навигационные компьютеры со временем если не обретали полноценный разум, то вполне удачно его имитировали.

Даниель и Таисия уже сидели в компактной совмещённой с камбузом каюте. Минимализм помещения меня вполне устраивал. Для четверых тут, пожалуй, было бы тесновато, но втроём мы помещались отлично.

— Как только загрузимся, можно будет приготовить приличный обед, — чуть виновато сказала Даниель, ставя передо мной стандартный продуктовый набор.

— Да, ребёнку требуется хорошее питание, чтобы вырасти.

— Я не ребёнок! — тут же встряло недоразумение.

— Тебе решать. Правда и доказывать заявленное придётся, а то я голословным утверждением не верю.

Показалось, что я девчонку уел, она замолкла и лишь поглядывала на меня пытливо широко раскрытыми глазами. Я сделал вид, что мне это всё равно.

Мы с Даниель принялись обмениваться впечатлениями. Нет на свете ничего более волнующего, чем знакомство с новым судном, постепенное врастание в его плоть. Оно вдохновляет и когда приходишь новичком в большой экипаж, а уж собственный, только со стапелей, корабль разгоняет кровь по венам до невероятных скоростей. Потребность обсудить с напарниками все замечательные детали момента почти нестерпима, и я решил, что дать волю нам обоим — лучший выход из положения. Пусть девочка увидит, как важна для её матери работа, каким смыслом и красотой она наполняет жизнь. Я понимал теперь, что Даниель держалась за свою профессию более всего потому, что та не давала ей сосредоточиться на горе, требовала шагать вперёд, служа и маяком, и костылями. Не только добыть денег на содержание себя и дочери велел инстинкт, но и ясно показать миру, что существуешь, не сдался, готов шаг за шагом пройти свой нелёгкий путь. Потеря — это ведь не только беда, это ещё и преодоление последствий.

Когда мы делились друг с другом сокровищами наших открытий и постижений, Даниель забывала обо всём, её глаза сияли счастьем и меркла в них привычная боль. Я верил, что это общение разумов продезинфицирует нас обоих от накопившихся обид на судьбу, хотя и не понимал, где и каким чудом набрался таких соображений.

Время пролетело незаметно, и по своим постам мы буквально разбегались, спеша успеть на разрешённое маневрирование. Станцию трудно было назвать оживлённой, но дефиле здесь отличались немалой сложностью.

Девочка ушла с матерью, хотя и почудилось мне, что не прочь была напроситься ко мне на мостик. Я по дороге обдумал наскоро эту тему. С одной стороны, доступ в святая святых каждого судна разрешался лишь экипажу, с другой владелец имел право делать исключения. Ради семейной гармонии между Даниель и Таисией я был готов пойти на поблажки, но чуть позднее, когда получим груз и отработаем маршрут с учётом плавающих поправок.

Мир и покой на борту наступал не сразу и длился недолго. Рейсы теперь заканчивались быстро.

Маневрировать в тесном прямом пространстве — задача нелёгкая даже для сработавшейся спарки, а мы с Тревором ещё только притирались друг к другу, но оба справились если не на отлично, то очень хорошо. Опустив судно на погрузочный стол, я выдохнул воздух и невольно огляделся, забыв на минуту, что один в рубке и никто не выдаст никаких замечаний по поводу только что состоявшейся стыковки. Секундная досада не стоила того, чтобы жалеть о сделанном шаге. Свобода себя окупала.

Закольцевав связь, я поспешил в трюм. Прибыли мы ровно, когда следовало, так что поспешить с погрузкой выходил самый резон.

Даниель уже распоряжалась механизмами. Спустившись вниз, я даже затормозил на входе, разглядев плывущее к нам в брюхо диво. Конечно я знал размеры ящика, но не представлял их воочию. Наглухо запаянная оранжерея поражал воображение не только габаритами, но и материалом, на удивление неоднородным: где прозрачным, где матовым, где тускло отсвечивающим бронёй. Датчики и энергопреобразователи прилепились со всех сторон. Даниель споро переключала их на местное питание. Она успела протянуть нужное количество кабелей, и я тут же бросился помогать. Подтаскивал, расправлял, а напарница топила штекеры в соответствующие слоты.

— Как Таисия? — спросил я между делом, потому что девочки в трюме, к счастью, не наблюдалось.

— Посадила её делать школьный реферат. Если ей и дали поблажку, позволив полетать по галактике, это ещё не значит, что нужно запускать учёбу.

— И она не протестовала?

— За всё приходится платить! — ответила Даниель, чуть усмехнувшись. — Всё доказывать — сам сказал, и очень вовремя. Спасибо, Феб!

— Не за что! Мой воспитательный порыв для самого оказался прорывом.

Мы завершили погрузку, потом обошли (а кое-где и полазить пришлось) весь контейнер, собирая показания счётчиков, чтобы сверить их со стандартом и данными, полученными Тревором. Кабельное соединение иногда давало сбои и вообще считалось устаревшим, но стоило не в пример дешевле скачкового и обеспечивало большую стабильность при прыжках.

Отчёты сошлись не идеально, но в пределах допустимой погрешности, и я подписал все нужные документы. Заказчик провожал своё сокровище лично и оглядел его не без сожаления, словно успел сродниться не то с техническим, не то с биологическим чудом всей душой.

Даниель осталась поболтать с ним (это всегда производит хорошее впечатление на клиентов), а я поднялся на мостик, чтобы заняться своими непосредственными обязанностями.

Загрузившиеся суда в очереди не держали, то есть она и здесь была, но весьма короткая или как у нас говорят — быстробегущая. Я подключился к общему каналу и, дождавшись сообщения от Даниель, снялся с позиции и встроился в карусель.

Знакомые умиротворяющие действия ласкали душу, пропитывали меня теплом, я даже мурлыкал что-то под нос, наблюдая за очередью и прокачивая готовую маршрутную программу по последним сводкам. Дорога впереди лежала относительно гладкая, путешествие обещало быть рутинным. Кое-где набухали тревожные потенциалы, но я надеялся обойти их с минимальными отклонениями, если до этого сами не рассосутся.

Так разомлел, дурак, что почти забыл о палачах и прочих неприятностях бытия, надеясь от души, что хоть на время все они оставят в покое. Не знаю — почему. Наверное, просто мне этого хотелось.

Позиция подошла незаметно. Первый импульс давала кораблю сама станция. Энергия здесь стоила дёшево, зато впечатление эта услуга производила благоприятное. Как только нам открыли стартовый коридор, я тут же связался с Даниель и передал точку временного отсчёта. На самом деле много летавшие в космосе экипажи никогда этим не заморачивались, потому что и так было ясно, что к прыжку надо подготовиться сообразно своей реакции на него. Я не хотел обидеть Даниель мелочной опекой, беспокоился лишь о Таисии.