Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр - Страница 28

— На закат, отец мой!

Нехти и юноша переглянулись — кажется, в той стороне нет ни проклятых, ни диких негров…  Ну, хоть что-то.

Настала очередь «проводника на поля Иалу»[79].

— Почему ты остался один?

— Его милость чародей и жрец забрал Пепи, тот помогал ему таскать сумку со снадобьями. Всё равно не было в достатке дров надёжно сжечь…  это. Ну, то, что приказано сжечь было… Мы вырыли яму в песке и я остался её засыпать.

— Их же сегодня шакалы растащат! — воскликнул Хори.

— О нет, господин мой, вот этого ты можешь не бояться! Шакалы к ним и близко не подойдут! — усмехнулся десятник и приказал солдату:

— Иди к своим товарищам, займись размещением запасов в помещениях у стен и не забудьте натаскать воды в кувшины!

Солдат кивнул и отправился, куда ему было велено. В это время со стены донеслись крики караулящих там солдат. Хори ещё не успел напрячься, как понял, что крики эти радостные.

Они были неподалёку от ворот, опасности явно не было — Хори припустил к воротам, но тут его придержал Нехти.

— Погоди, отец мой! Негоже тебе бросаться поглядеть, что там — ты наш господин и начальник крепости. Мы и так сегодня выскочили с тобой вдвоём на задержание нубиек. Всегда должен кто-то из командиров оставаться тут и уж ни в коем случае не выбегать наружу обоим.

— Ну, вот и оставайся, — невозмутимо сказал юноша, — а я погляжу, что там.

Не выдержав, он всё же засмеялся, и быстро вышел в воротный проём.

К крепости приближались Богомол и последний из собачьих поводырей. И они оба были тяжко нагружены. Иштек тащил на каждом плече по здоровенному окороку, поводырь тоже сгибался под тяжестью ноши, а над его плечом возвышалась голова красавца-орикса. Казалось, она царапала небо — такие длинные были рога. Вопрос прекрасного ужина был решён — сегодня все наедятся до отвала мяса, достойного семеров[80], а то и Владыки, чему и радовались солдаты. Подошедший к Хори сзади новоназначенный пекарь — Тури — с сожалением сказал:

— Жаль, что у нас нет готовой закваски сейчас же испечь хлеб, я её только что поставил, и раньше, чем послезавтра, свежего хлеба не видать…  Ну, ничего, я, с твоего позволения, всё равно растоплю кормилицу. Не можем испечь хлеб — испечём мясо.

Кажется, вопрос с поваром тоже решился сам собой — Иштек добыл мясо, значит, Тури его готовить. Иштек был уже совсем рядом. Он был бодр и свеж, словно и не тащил два задних окорока антилопы, которая при жизни весила как три таких Иштека, и улыбался широкой и радостной улыбкой, такой редкой и оттого удивительной на его лице. Собачий пастух и его собака устали заметно сильнее, хотя груз в мешке из снятой шкуры с сохранённой головой вряд ли был тяжелее, чем у Богомола, а нести его было проще. Что ж до пса — тот, судя по всему, просто обожрался, поскольку не обращал ни малейшего внимания ни на мясо, ни на людей и тяжело брёл за своим хозяином, вывалив язык до земли. Его брюхо отвисло, а глаза смотрели внутрь, и было видно, что собака хочет только завалиться куда-нибудь в тень. Хотя нет, наглое животное, не обращая внимания ни на хозяина, ни на остальных людей, бодро, хотя и тяжеловесно, потащило своё пузо в сторону поилки и с трудом перевалив через её край, стало жадно и с шумным чавканьем и всхлипами лакать воду.

Иштек повелительно махнул рукой, и пастух разложил шкуру с самыми лакомыми кусками у ног Хори. Иштек сгрузил туда же обе ляжки сернобыка и коротко сказал:

— Мы пошли. Нужны ещё трое. И ты. Или Леопард.

— Куда? И зачем? И кто такой Леопард? — оторопел Хори.

— Туда. Мясо. Куст. Следы. Дикие негры. Нехти, — и Богомол шумно обнюхал правую подмышку.

Если молодой неджес правильно его понял, то, кажется, Иштек нашёл ответы почти на все вопросы.

Плюнув на все правила, он позвал Нехти. Маджай быстро, почти бегом подошел. Словно нехотя но неотрывно он смотрел на полосатую голову орикса, рога, сизую переливающуюся печёнку, вырезку и прочие лакомые куски на шкуре, но вопрос, обращённый к нему, понял.

— Иштек нашёл куст для ворот, и надо забрать остатки мяса. Кроме того, он обнаружил следы и лёжку диких негров, судя по всему, тех, которые сопровождали женщин. Ума не приложу, как он добыл сернобыка — обычно они ходят стадами, а одиночками ходят только старые козлы. Но тут молодая коза, не стельная и не кормящая…

— Не я, — бесцеремонно влез в разговор начальства Иштек. Это подарок от негров тех двух, что я поймал. Они сопровождали сюда своих женщин. Когда увидели издалека крепость нашу, отпустили их и побрели в сторону своих диких мест. Но они миролюбивы и без злого умысла, и долго не ели. Они пришли за пищей, ибо их край голодает. Апедемак сразу после этого послал им дар — стадо ориксов. Они убили двух, хоть и ослабели, и свежевали туши и пили кровь, когда я поймал их. Они добрые воины, но биться не захотели и просили принять её в дар, антилопу эту.

— И ты их оставил без присмотра? — с удивлённым возмущением спросил Хори.

— А, они не уйдут. И их стоит спросить о многом, о чём и сами они хотят рассказать, — беззаботно сказал Богомол.

Хори с шипением выдохнул. На Богомола нельзя было злиться, но иногда — очень, очень хотелось. Нехти успокаивающе-примиряюще развёл руками, и вполголоса заметил:

— Воля твоя, командир, но я бы отправил за неграми меня.

Маджай был прав — кто-то должен был оставаться в крепостце, а с неграми у опытного десятника выйдет лучше, чем у него.

— А почему он назвал тебя Леопардом?

Теперь злобно зашипел Нехти. Богомол и ухом не повёл, лишь безмятежно спросил:

— Идём?

Нехти, сердито сплюнув, расспросил его о размерах куста уйди-уйди и том, далеко ли тот от крепости. Выслушав ответ, он вызвал даже не троих, а пятерых — двое были солдаты, отправленные на помощь погонщикам, остальные — сами погонщики, со своими ослами.

Они отправились за Богомолом, а Хори остался ждать и изнывать от нетерпения, и даже глядел им вслед, пытаясь нарисовать себе в уме картину — что за негры и что за следы их ждут…

Однако мудрость Нехти — о том, что у командира, как у матери, дневная работа никогда не завершена — не давала ему долго смотреть вслед кому бы то ни было. Он направился к разгорающейся печи. Топить её надо было довольно долго, так что еда будет ещё нескоро. Тяга, судя по всему, была хороша. Молодой солдат, посланный на ремонт конюшен, снова был тут, он натянул на шестах тент из грубой рогожи над временной кухней и снова глазел без дела за работой Тури. Хори бегом отправил его за дровами — сушняка вокруг крепости было много, а привезённый с собой древесный уголь стоило поберечь. Тури, уже начавшему возню с мясом, мешать вопросами или советами не следовало. Рядом с другом детства, а ныне подчинённым, лежали припасы, извлечённые из перемётных сумм для того, чтобы приготовить трапезу на вечер. Лук, чеснок, последние листья салата, овощи, хлеб, сушёная рыба…  Мешок с «головой Хора» (арабский горох) был подвешен к специальным кухонным раскладным козлам, на них же висели соломенные вязки с арбузами. Тури сноровисто разделывал ногу с помощью бронзового и каменных ножей, сортируя куски темноватого мяса прямо на шкуре и постеленной рядом льняной холстине. На костях оставалось изрядно мяса, но это хорошо — что-то пойдёт в готовку, да и собак тоже надо кормить, и не только кашей. Правда, многие считали, что пёс сам себя должен обеспечить кормом, но Хори предпочитал поставить псов на довольствие — меньше поводов свалить на собак воровство еды, если собаки сыты и не воруют, да и служат они лучше.

Кровь с туши была спущена хорошо, но на желтовато-белой ткани всё равно проступили бледные розоватые разводы, которые, если не замыть их быстро холодной водой, уже не уберёшь. Холстина также прикрывала уже подготовленные куски от ветра, солнца и мух. Мясо одуряющее пахло, как пахнет только свежина на охоте, и юноша, представив, каково же оно будет на вкус, сглотнул слюну. Кто-то, может, любит зрелое мясо, но он всегда любил свежину. Запечёное в печи или жаровне над углями, покрытое смуглой корочкой, и истекающее розовым горячим соком при укусе, как же оно будет благоухать, впитав в себя аромат дыма от углей и вольного духа красной земли, взрастившего гордое животное. И если его ещё запивать вином, не сладко-медовым финиковым, а кисловатым, которое почти не пьют в домах и поместьях уважаемых господ, простым и незатейливым крестьянским вином…  Почувствовав, что сейчас голод победит все раз умные мысли, юноша подцепил луковое перо и кусок сухого хлеба, направился к конюшням. Это совсем не то, но поможет дотерпеть до ужина. Нужно прислать Тури помощников, резать овощи, готовить горох и бобы, иначе он долго будет возиться. Еще нужно будет на других козлах разложить столы для готовки, разобрать кухонную посуду, которую в пути и не доставали: глиняные котлы и кастрюли, горшки, миски, плошки, ступы деревянные и каменные и даже здоровенный медный котёл с крышкой и двумя ручкам и несколько медных тазов разного размера! Нехти, увидев эту роскошь, хмыкнул и сказал, что все дикие негры соберутся и нападут на них, чтобы разжиться такой добычей. Неплохо бы ещё и приготовить обе походные переносные печки, так готовка пойдёт быстрей. Нехти не хотел их брать — эти глиняные бочонки высотой почти в два локтя были довольно увесисты и только назывались походными. Его ветераны предпочитали кашеварить прямо на камнях. Но Хори рассудил, что таскать их по пустыне придётся только до укрепления, а вот удобства жизни они прибавят изрядно, и сейчас порадовался своей предусмотрительности. И еще нужно завтра же разбить грядки огорода и посадить лук, чеснок, фасоль, салат и огурцы, иначе стол их будет скуден и убог.