Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 64

— Хорошо, детка? — настаивал он.

— Да, Микки, — ответила я с придыханием.

Он одарил меня улыбкой, полной тепла и обещания, которая так мне нравилась, коротко взмахнул рукой на прощание, прежде чем отвернуться.

Я махнула в ответ, посмотрела на грузовик, и помахала Киллиану.

Он ответил тем же.

Пошатываясь, я закрыла и заперла дверь.

Войдя в свой темный дом, я прошла на кухню и включила подвесные светильники.

Я осмотрела созданное мною пространство, которое было всем мной, и у меня было такое чувство, что ранее я ни разу не испытывала ничего подобного.

Я ощущала себя легкой и воздушной, будто парила над землей и не чувствовала под собой ног.

Это должно было быть страшно.

Это было волнующе.

Тяжесть моей жизни была снята. Тяжесть моего детства. Тяжесть того беспорядка, что я учинила своей семье.

В моем мире все было не так, но я открыла себя и обнаружила, что сделала на этом пути что-то правильное.

Я окружила себя поддержкой, новыми и старыми друзьями, людьми, которым я была не безразлична, и они оказались достаточно щедры, чтобы заботиться обо мне, слушать меня и понимать. И я смогла создать это, потому что была самой собой.

И этим было все сказано. Все обо мне.

Не о той, кем я хотела бы быть.

А о той, кем я была всегда.

Не говоря уже о том, что я чувствовала невесомость, потому что Микки нравилось мое платье.

Всерьез.

ГЛАВА 15

Воспарить к небесам

— Консультация по вопросам брака? — cпросила я у телефона, лежащего на кухонном столе рядом с тем местом, где готовила.

Лор был на другом конце провода, и мы разговаривали по громкой связи, так что я могла продолжать делать свои сэндвичи из шоколадного печенья с прослойкой из шоколадной глазури. Двойное наслаждение. Настоящий победитель. И я готовила еще кое-что, потому что на следующий день миссис Макмерфи исполнялось девяносто лет, и пусть она думала, что я нацистка, но я буду нацисткой, принесшей ей подарок на день рождения.

— Консультация по вопросам брака, — подтвердил Лор.

Я намазала обратную сторону печенья глазурью из сливочного крема и спросила:

— Ты спятил?

— Нет, — ответил Лор с улыбкой в голосе.

— Ладно, ты так думаешь, тогда я спрошу — это действует?

— Я узнал, что она не возражает против моей загруженности на работе, потому что за три сеанса ни разу об этом не упомянула. Однако ее раздражает, что я иногда не попадаю грязными носками в корзину для белья. Не могу представить, почему это ее раздражает, так как два раза в неделю к нам приходит женщина, которая убирается и стирает, поэтому она даже не притрагивается к моим носкам. Однако теперь я убеждаюсь, что попадаю носками в корзину.

Я знала, что такое работа допоздна. Мой бывший муж тоже так работал. Мне это было ненавистно, но он любил свою работу, хотел стать нейрохирургом с шестнадцати лет, как и его дядя, который тоже был нейрохирургом, и позволял Конраду находиться в комнате для наблюдений и смотреть за операциями.

Увы, теперь я знала, что эта поздняя работа была не только ради пациентов.

Кроме того, у меня тоже была уборщица, но Конрад даже не утруждал себя тем, чтобы бросить свою одежду где-нибудь рядом с корзиной. На самом деле мне было все равно. Он работал. У меня было достаточно времени, чтобы собрать одежду и выбросить ее в корзину.

Если бы мы посетили консультацию по вопросам брака, я могла бы упомянуть о задержке на работе… предположительно.

На стирку мне было плевать.

— Лори… — начала я.

— Это нужно сделать, — сказал он мне.

Я прижала верхнее печенье и отложила его в сторону, спросив:

— Зачем?

— Затем, чтобы я смог сказать себе и сыновьям, что сделал все, что мог.

Я закрыла рот, но сделала это, кипя от злости.

Он был прав. Он должен был сделать это, чтобы жить с полученным результатом, но чтобы и его сыновья также могли видеть, как он в последний раз пытается все наладить с их матерью, прежде чем, надеюсь, он примет решение оставить жену и найти свое счастье.

Но мне была ненавистна сама мысль о том, через что эта ведьма заставит его пройти, в том числе и во время этих сеансов.

Носки?

Серьезно?

— Что же, если ты так настроен, то, как я понимаю, День Благодарения отменяется, — заметила я, раздраженно хватая еще одно печенье.

— Я говорил с Мэриэль о поездке. Мы подумываем об этом.

Меня слегка затошнило при мысли о том, что Злая Ведьма из Санта-Барбары запятнает своей злобой мою причудливую пляжную гостевую спальню.

Проглотив это, я заявила:

— Если она приедет, я приглашу Робин. В этот День Благодарения дети у ее бывшего. Ей было бы легче.

— Мими, — раздраженно сказал Лор.

— Мерсер и Харт любят Робин, — напомнила я ему, и они действительно ее любили. Племянники думали, что она просто бомба.

— От нее Мэриэль на стены будет лезть, — напомнил он мне.

— Конечно, будет, из-за сексуального напряжения между ее мужем и красивой, энергичной женщиной, которая знает, каково это, когда какой-то придурок разбивает ей сердце, и которая знает, что сделать хорошего мужчину счастливым — стоит любых усилий.

— Ты осознаешь, что вы с Робин слетели с катушек, когда мужья вам изменили, а теперь ты пытаешься свести меня с лучшей подругой прямо под носом у моей жены.

Мне было все равно, что это обо мне говорит, я ни капли не беспокоилась по этому поводу. И объяснила брату, почему:

— Я бы сомневалась, если бы твоя жена дала понять, что она все еще жива. Черт возьми, если бы она дала понять, что по-прежнему остается человеком. Я не уверена в законах, тебе лучше знать, но не думаю, что можешь изменить нежити, чья единственная цель на этой земле — сеять зло. На самом деле, я сомневаюсь, что ваш брак вообще действителен. Вампиру можно давать клятву верности?

— Господи, ты в плохом настроении, — заметил Лор, и я услышала в его голосе насмешку, заставившую меня еще больше утвердиться в убеждении, что ему нужно оставить жену. Ни один мужчина, который по-прежнему любит супругу, не позволит никому, даже своей младшей сестре, говорить о ней так плохо.

Но он не ошибся. Я была в плохом настроении.

В очень плохом настроении.

А все потому, что, по моему мнению, дела с Микки шли не очень хорошо.

И все потому, что у нас не было секса, что, по общему признанию, было бы трудно сделать, так как я редко видела Микки.

Все началось очень многообещающе и продолжалось так… в течение двух дней.

Ужин в моем доме поменялся на ужин у Микки, потому что Эш хотела что-то приготовить, а я бы ей в этом помогла, и она знала свою кухню, поэтому чувствовала себя на ней более комфортно.

Конечно, я пошла туда. Это было нетрудно. Просто перейти через улицу.

И мне было весело готовить с Эш.

Но теперь это было нечто большее. То, что я находилась там до возвращения ее отца с работы, означало, что я была одной из взрослых, кто снимал с нее часть бремени заботы о своей семье, так как она присматривала за братом, пока отца не было дома. Ей также нравилось женское общество, это было очевидно, и пока мы готовили и болтали, мы сблизились. Она немного выглянула из своей скорлупы, немного потеряла робость, и мы чудесно провели время.

Микки вернулся домой, и стало еще лучше, в основном потому, что это был Микки, и он был дома. Но еще и потому, что это был не официальный ужин. Это было неформальное семейное собрание за ужином. Мы ели еду Эш перед телевизором, Микки сидел рядом со мной. Он не выказывал своего отношения ко мне перед детьми, с чем я была согласна, так как для этого было слишком рано, но он сидел рядом со мной, и было очень волнующе чувствовать тепло его бедра, прижатого к моему, и близость, даже если он на самом деле меня не касался.

После он проводил меня домой, и мы жарко и жестко целовались за закрытой дверью. Он прервался со словами: