Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 65

— Надо возвращаться, а то эти двое догадаются, чем мы тут заняты.

Опять же, уместно.

И снова я согласилась.

Но это также и разочаровывало.

Во время ужина мы договорились, что на следующий день дети поедут со мной в «Дом Голубки», что и произошло: Микки привез их и забрал. Дети были такими же услужливыми и очаровательными, и обитатели и персонал снова наслаждались их присутствием так же, как и в первый раз.

Но именно тогда все начало идти наперекосяк.

Понятно, что Микки не мог проводить все свое время со мной, когда дети были у него, или постоянно навязывать им меня.

Так начались дни коротких телефонных разговоров, в которых мы абсолютно ничего не говорили, и вся их цель, насколько я могла судить, состояла в том, чтобы напомнить одному о существовании другого.

Были также сообщения, которые были явно короче.

Потом Эшлинг и Киллиан вернулись к матери, что меня удивило, учитывая ее поведение на той неделе. Я думала, он оставит их у себя или хотя бы поговорит с ней о том, что она сделала, предупредив, что подобное не может повториться, особенно если они будут с ней, и что может случиться, если она это сделает.

Микки не объяснил мне этого решения, а я не спрашивала, потому что это меня не касалось. Я была обеспокоена, но и не мое дело было делиться этим.

Они были его детьми, а не моими, и он знал Рианнон и всю историю, а я нет.

Поэтому я молчала.

На той неделе, когда детей были не у него, я узнала, насколько сумасшедшей была его жизнь: метания между работой, которую он ненавидел, детьми и волонтерством в качестве пожарного.

Я узнала это, потому что у него не хватало на меня времени.

Когда с ним не было детей, большую часть вечерних дежурств он проводил в пожарной части. Он работал у Ральфа на полставки в дневную смену, не зависимо от присутствия детей. И все это означало, что у него не оставалось времени.

Так как закусочная была совсем рядом с пожарной частью, на той неделе он попросил меня встретиться с ним за обедом «У Уэзерби», что я и сделала. Что-то, что продолжалось целый час, прежде чем Микки должен был вернуться. Что-то, что закончилось тем, что я даже не получила поцелуй.

И у него была еще одна свободная ночь, прежде чем дети должны были вернуться. Ночь, когда мы разговаривали по телефону, хотя он лежал на диване в доме напротив, а я — в своем сказочном кресле.

Это продолжалось в течение получаса, прежде чем он заявил:

— Умираю от усталости, Эми. Надо идти спать.

Очевидно, без возражений, так как он устал, я с ним распрощалась.

Дети вернулись, и у нас правда была семейная вылазка — мы вчетвером отправились в какую-то бургер-лачугу в середине нигде, что, честно говоря, было немного страшно (ресторан в середине нигде, который, как я знала, даже без тщательного осмотра, должен грешить всевозможными нарушениями санитарно-гигиенических норм).

Однако нельзя было отрицать, что детям там нравилось, гамбургеры были восхитительны, и мне нравилось проводить время с семьей Микки.

Но если не считать коротких телефонных звонков и сообщений от Микки, на той неделе больше ничего не было.

Теперь его дети снова уехали. Был вторник, мои дети приезжали на выходные, и мои отношения с собственными отпрысками означали, что было слишком рано добавлять Микки к этой смеси.

Так что в эти выходные мы не увидимся.

Было уже почти пять, а он весь день не звонил и не писал. На самом деле, последнее сообщение, которое я получила от него, было накануне в девять тридцать утра, в котором говорилось: «Надо что-нибудь запланировать».

Я ответила: «Надо. У тебя найдется свободный вечер на этой неделе?»

Ответного сообщения я не получила.

Ничего не получила.

Я не хотела вести себя как избалованная, эгоистичная, утонченная наследница, но если я собиралась иметь мужчину в своей жизни, я хотела иметь мужчину в своей жизни, а не его призрак, становящийся реальным лишь изредка.

И я не хотела позволить Конраду разрушить возможность того, что найду что-то хорошее и здоровое (если мы с Микки чудесным образом найдем время действительно построить отношения), задаваясь вопросом, что именно отнимает все время Микки.

Дело в том, что однажды я видела его с Бриджит — высокой, пышнотелой женщиной с рыжими волосами. Я упомянула о ней, но он ничего не ответил.

Они все еще встречаются?

Находилась ли она по близости, когда у Микки не было времени работать, быть волонтером, отцом или быть со мной?

Я уже давно не ходила на свидания, но Микки посоветовал мне покончить с Брэдли. Я так и сделала. Возможно, мое предположение неверно, но Микки, явно не терпящий, чтобы я была с другим мужчиной, когда между нами еще ничего не было, кроме долгих споров и поцелуев, заставил меня поверить, что я могу ожидать того же и что, хотя наши отношения были относительно новыми, мы не встречались с другими.

С тех пор как я начала вести себя как взрослая, я бы обсудила эту тему с Микки, просто чтобы убедиться, что мы мыслим одинаково.

К сожалению, чтобы затронуть эту тему, я слишком редко видела Микки.

Но, очевидно, это меня раздражало.

Была ли Бриджит все еще на горизонте?

И, наконец, Микки прямо сказал, что мужчинам нужно трахаться, а я жила через дорогу. Я не сказала этого прямо, но подразумевалось, что была относительно уверена. Мне нравилась мысль, что он хочет проводить со мной время, но ведь я жила прямо через дорогу.

У мужчины есть потребности.

У женщины есть потребности.

Но его не волновали потребности ни для одного из нас.

Так что же все это значит?

Единственной хорошей новостью за последние две недели (и она была очень хорошей), стал тот факт, что дела с детьми развивались. Пиппа начала учиться в старших классах, и мне не терпелось узнать, как она справляется с этим. Но они оба вернулись в школу, и мне было просто интересно узнавать, как идут дела.

Так что я их спрашивала.

И они отвечали.

По телефону.

То есть не через сообщения.

Я не могла сказать, что разговоры длились часами и включали в себя то, что они обнажали передо мной души, говорили, что прощают меня, и объясняли, что хотели бы проводить со мной больше времени.

Но я звонила, они отвечали, мы болтали, дружелюбно и относительно информативно, и чем больше такое случалось, тем менее натянутыми становились разговоры.

Я не настаивала. Писала им каждый день, просто чтобы сказать что-то, чтобы они знали, что я о них думаю.

Они писали в ответ.

Но с момента нашего с Микки первого свидания я звонила им обоим больше чем пару раз, и они всегда отвечали.

Кроме одного раза, когда я попала на голосовую почту Одена.

Но потом он перезвонил мне, извинился, что не взял трубку, и поделился тем, что все идет хорошо.

Я была в экстазе, вне себя от радости.

По этому поводу.

Но события с Микки — быстрые, горячие, сумасшедшие и заканчивающиеся тем, что я парю в воздухе, только чтобы понять, что они почти полностью остановились — заставили меня снова почувствовать груз беспокойства, из-за того, что нечто настолько захватывающее, настолько многообещающее закончится так скоро, не успев начаться.

Я не могла дождаться, когда увижу детей в эти выходные.

Но отношения с Микки из понятных превратились в разочаровывающие и раздражающие, и я понимала, что скорее чувствую, чем беспокоюсь о том, что нечто, казавшееся началом счастья, превратится в ничто.

— Да, у меня плохое настроение, — сказала я Лору.

— Но почему? — спросил он. — Ты говорила, что с детьми дела пошли на лад.

— Так и есть.

— И ты нашла кого-то, с кем можно провести время.

— Так и было. Но это в прошлом.

— О черт, — пробормотал Лор. — Вы уже расстались?

— Сперва мне нужно его увидеть, чтобы с ним порвать, и, опять же, я не уверена в законах, на этот раз о людях, кто встречается, но предполагаю, что вы должны регулярно видеться, и, ох, не знаю, может, хоть раз заняться сексом, чтобы ухудшение отношений считалось разрывом.