Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната - Страница 26

— Как это? — прошептала я.

— Он поступил благородно, заручившись твоим согласием на брак и пояснив причины такого поступка. А ведь если сам король дал ему карт-бланш на выбор невесты, что ему стоило получить тебя просто, без каких-либо объяснений и компенсаций? Но он не только оговорил твои отступные, но и проявил щедрость, устраивая жизнь сестер.

— И твою тоже, мама…

— И мою. Я никогда не говорила вам, как тосковала по нашему прежнему дому. Сколько слез я пролила, вспоминая его. Там родились вы, мои дочери. Там вы впервые пошли, там на косяках остались зарубки, которыми мы измеряли ваш рост. Мне всегда было больно оттого, что этот дом теперь в руках чужих людей. Его возвращение доставит мне огромную радость и успокоит мою душу. Поэтому ты тоже должна выполнить свои обязательства. Поверь, мужчине нужно не очень много — уютный дом, сытная еда и доброе отношение.

— И развод без препятствий, — фыркнула я.

— И развод, — матушка погладила меня по голове. — Как удивительно складывается твоя жизнь, Бланш. Но я всегда знала, что тебе не быть обыкновенной девицей из провинции или шоколадницей в лавке. У тебя доброе и большое сердце, а такие сердца рано или поздно получают награду от небес. Подумай, через год ты станешь свободной, самостоятельной, обеспеченной. Захочешь — выйдешь замуж и осчастливишь мужа, захочешь — будешь жить сама по себе, наслаждаясь свободой. Кто из девушек может таким похвастаться?

Я согласно кивнула, но ответить ничего не смогла, потому что в горле стоял комок.

— Ты молчишь? — немедленно спросила матушка. — Ты не согласна со мной?

— Все правильно, — еле выговорила я. — Замечательно, что ты меня понимаешь и поддерживаешь.

— Тогда не вешай нос и прими новые испытания с таким же задором, с каким ты приняла лавку Маффино, — подбодрила меня матушка.

— Лавка! — я вскочила, всплеснув руками. — Господи! Господин Маффино остался совсем один! И это за неделю перед новым годом! Я должна немедленно пойти к нему и хотя бы объясниться!

— Это будет нелегко сделать, — засмеялась матушка. — На улице тебе проходу не дадут! Болтай там поменьше и возвращайся поскорее. А что касается платья… Завтра мы пойдем к госпоже Деборе с тобой вдвоем. И ты выберешь то, что тебе по душе. Брак настоящий или для виду — не имеет значения. Я хочу, чтобы моя любимая дочь стояла у алтаря во всем великолепии.

— Если господин Маффино убьет меня, то платье не понадобится, — сказала я, выскакивая в прихожую и надевая уличные башмаки.

Констанца и Анна не заметили моего ухода — они о чем-то шептались, сблизив головы. Матушка вышла меня проводить и сказала на ухо прежде, чем открыть дверь:

— Если милорд де Конмор будет делать тебе подарки… а про него говорят, что он щедр, когда хочет наградить за преданную службу… то не становись на дыбы. Принимай все, что он захочет дать, и проси большего. Это не постыдно, Бланш. Женщина имеет право требовать, потому что теряет больше.

Уверена, что эти слова матушка произнесла из самых добрых побуждений, и что это было совершенно правильно и справедливо, но на сердце словно положили холодный тяжелый камень.

Поцеловав матушку, я выскользнула из дома. Снежинки танцевали вокруг меня, но сегодня они не радовали. Поплотнее запахнувшись в тонкую накидку, торопливо пошла по улице по направлению к лавке сладостей.

Вопреки опасениям матушки, пока я добиралась до лавки господина Маффино, никто не приставал ко мне с расспросами. Смотрели на меня, правда, как на лесную фею-соблазнительницу, но дальше взглядов любопытство горожан не простиралось. Толкнув двери лавки, я вошла и замерла. Если бы не знакомый звон колокольчиков над моей головой, я бы подумала, что ошиблась дверью.

В лавке было полно народу — добрая дюжина девиц в белоснежных фартучках и колпачках сновали туда-сюда со ступками, формами для заливки и банками конфитюров и засахаренных вишен.

Между ними важно вышагивал господин Маффино, давая указания, как лучше приготовлять миндальную массу и сколько еще взбивать яичные белки. Я увидела среди помощниц дочку начальника городской стражи, и дочерей господина сборщика королевских налогов, были тут и другие девицы — менее знатные, но тоже из почтенных семейств.

— Это ты, Бланш? — оглянулся на меня Маффино. — О, простите! Миледи! Пришли проверить, как готовятся свадебные лакомства?

— Я еще не миледи, господин Маффино, — ответила я, продолжая с изумлением наблюдать за жизнью в лавке сладостей. — Что происходит? Я пришла, потому что боялась, что вы остались совсем один… А здесь…

— А я не один! — радостно хихикая, господин Маффино потер ладони. — Мне надо тебя благодарить… Вернее, благодарить вас!

— Оставьте условности, — сказала я, — я та же самая Бланш, которая работала у вас три года. За что благодарить?..

— Так после того, как милорд граф заявил, что выбрал невесту из-за ее искусства в приготовлении сладостей, все девицы мечтают научиться делать конфеты, воздушные пончики, безе и бисквиты! И они даже платят мне за это, — хозяин лавки понизил голос до таинственного шепота. — Платят мне, чтобы работать у меня! Можешь представить, Бланш?! Простите — миледи. Вы ведь знаете, что сердце мое обливается кровавыми слезами оттого, что я теряю вас, но эти девицы, — он горделиво повел рукой в сторону девушек, занятых приготовлением сладостей, — они недурная компенсация!

— Граф сказал нечто подобное? — пробормотала я, слыша только его слова о де Конморе

— А ты не знала? То есть — вы не знали?

Я покачала головой.

— Ну, об этом весь город только и говорит, — хихикнул господин Маффино. — Милорд сказал об этом днем, после того, как объявил, что берет вас в жены.

— Первый раз об этом слышу! — воскликнула я.

— Тогда я рад, что сообщаю вам об этом первым, — и господин Маффино поведал мне историю хвалебной речи, что граф де Конмор произнес в мою честь перед горожанами у моего дома.

Я слушала и не знала — верить или нет. Но даже если принять, что из рассказа господина Маффино всего лишь одна четверть была правдой, выходило все равно невероятно. Мне припомнились ошарашенные лица соседей. Неужели, граф в самом деле заявил, что его покорили мои способности шоколадницы? Несмотря на то, что щеки мои вспыхнули, я должна была признать благородство его поступка.

— Теперь они все хотят быть похожими на вас! — захлебывался от восторга господин Маффино. — Покорить мужчину изысканными кушаньями — это волшебно! Но что касается меня, я подозревал, что так все и закончится еще когда милорд первый раз заказал у нас конфеты. Видно, они так пришлись ему по душе, что…

— Это были конфеты для некой дамы, граф сам так говорил, — подсказала я, не зная еще, как мне относиться к подобной новости.

— Отговорки! Пустые отговорки! Он съел их сам, просто постеснялся признаться в этом. Знатные господа считают зазорным любить сладости, подобно нежным дамам, — и хозяин взмахнул передником, подняв облако душистой белой пыли, пахнущей ванилью.

Я несколько раз чихнула, и господин Маффино подхватил меня под локоть и увел в кладовую — где на полках стояли блюда и деревянные коробки с готовыми сладостями.

— Здесь мы сможем поговорить спокойно, — сказал господин Маффино, с гордостью демонстрируя мне ровные ряды круглых ликерных конфет. — Они еще неуклюжие, мои новые ученицы, но старательные!

— Да, очень неплохо, — признала я, рассматривая шоколадные треугольники, посыпанные молотыми орехами.

— Милорд граф опять заказал кучу сладостей, — заливался Маффино, — но даже без вас. Миледи, мы справимся с работой в срок…

— Я еще не жена графа, — напомнила я, — не надо называть меня…

— …а свадебным тортом я вижу трехслойный бисквит на загущенном молоке, залитый шоколадом, — продолжал рассказывать Маффино, — мы украсим его марципановыми фигурками птичек — на радость, рыбок — для богатства, и младенчиков! Будет красиво и…

— Нет, — перебила я его. — Никаких младенчиков и рыбок!