Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 8

— Просто…

— Заткнись. Не смей произносить ни слова. Надень счастливую маску на свое очаровательное личико и улыбайся. У нас важный гость, поэтому никаких признаний и ничего лишнего. Ты баронесса Бадовская. Понятно?

Киваю в знак согласия.

Остаток дороги проходит молча.

— Когда этот спектакль завершится, мы поговорим по-настоящему, — фон Вейганд подает мне руку, помогает выйти из авто. — Там, где я давно представлял тебя голой и окровавленной.

«Ты это заслужила», — резюмирует внутренний голос, а у меня не находится контраргументов.

Замечаю на пороге миниатюрную, тоненькую фигурку. Неведомый гость — юная девушка? Сестра или дочь?

Когда мы подходим ближе, с трудом сдерживаю возглас невольного восхищения. Этой женщине не меньше шестидесяти, хрупкая и стройная, обладающая осанкой королевы и природной грацией, которая улавливается моментально. Ее лицо приковывает внимание, покрытое сетью тонких морщин, но все равно удивительно прекрасное, правильные черты не утратили выразительность и особую магию очарования. Время не властно над зелеными глазами, сияющими драгоценными изумрудами в ярком солнечном свете.

И меня не покидает странное дежавю.

Другой, совершенно не похожий человек. Чужой и посторонний.

Однако…

Я будто смотрю в собственное отражение.

Глава 2.1

Вся наша жизнь — икра. Ну, признайтесь честно, вам тоже слышалось именно «икра» во вступительной композиции к той невероятно популярной передаче?

Отставить шуточки в строю, Подольская. Сейчас не до смеха.

Будь по-вашему, капитан. Значит, перехожу в режим нытья.

Вся наша жизнь — автобус, в который беспардонно врываются десятки назойливых пассажиров, вносят сумятицу в размеренный порядок, вопят, пытаясь привлечь внимание или, наоборот, забиваются в укромный уголок, таятся, намереваясь проехать зайцем, использовать ситуацию с выгодой и ускользнуть, когда затея утратит смысл. А иногда здесь становится непривычно тихо, пустынно, галдящая толпа исчезает, приходит одиночество, такое горькое и гнетущее, что теснота жалит грудь.

Кто-то промчится мимо, не оставляя следа в памяти, растворяясь среди прочих лиц.

Кто-то способен проехать с тобой бок о бок до конечной станции, поддержать на крутых поворотах и помочь выстоять прямо, с гордостью, несмотря на крутые виражи. Или напротив готов позлорадствовать и грубо отпихнуть локтем в сторону, предательски обрушиться со спины и пригнуть к сырой земле.

Определить роль человека на твоем пути только кажется трудным.

В действительности мы сразу понимаем, с кем имеем дело. На уровне подсознания, инстинктивно, против справедливых замечаний логики.

Молниеносная дуэль взглядов, обмен приветственными улыбками и энергетическими флюидами. Достаточно нескольких секунд, чтобы ясно осознать: этот — гад и сволочь, а тот — добрейшей души человек.

Но как быть, если однажды на пороге твоего автобуса окажешься ты сам? В роли нового пассажира. Старше и мудрее, из другой, абсолютно неизвестной реальности.

***

Зеленоглазая женщина обращается ко мне на неизвестном языке. Слова звучат мягко и мелодично, с неповторимой легкостью и особым, изысканным привкусом, будто пропущены сквозь сладкий леденец.

В памяти возрождаются картины недавнего прошлого, четкая раскадровка моего личного диафильма.

Пентхаус с видом на ночной Бангкок. Жар сильного тела и щекочущая нервы опасность, пугающая решимость причинить боль и неосторожное признание. Спасительная трель мобильного, резкая смена настроения и неожиданное помилование.

Похоже на французский. Совсем как в тот раз. Неведомый собеседник, способный усмирить зверя, совладать с разрушительной стихией и заставить мучителя сменить гнев на милость.

— Лора понимает русский язык, — парализующий холод забирается под кожу, когда рука фон Вейганда ложится на талию, осторожно, непривычно ласково, почти с трепетом.

Нежность, с которой он произносит мое имя. Взгляд, полный мальчишеской влюбленности, и восхитительно сыгранная забота зрелого мужчины. Воистину изощренные пытки. Умелая имитация настоящих чувств, безупречное актерское мастерство.

— Добрый день, — выдаю нехитрую реплику, стараюсь придать лицу требуемое выражение благодушия и отключиться от тягостных мыслей.

Маска надета, прилегает плотно, въедается намертво в податливую плоть.

— Простите, баронесса. Постоянно перехожу на французский, ведь думаю именно на нем. Когда-то я могла прекрасно говорить по-польски, но сейчас едва ли вспомню простейшую фразу, — женщина внимательно рассматривает меня, оценивает с интересом.

Любопытно, чувствует ли хоть малую долю внутреннего родства, необъяснимой близости, ментальной общности между нами?

Мы отражаемся друг в друге, словно прошлое и будущее слились воедино, сошлись на пересечении разных временных отрезков, на границе миров. И это не объяснить, не скомпилировать в строгие рамки сюжета посредством скупых слов. Только положиться на волю интуиции, довериться инстинкту и не пытаться понять вещи, неподвластные разуму.

— Ничего страшного, — моя улыбка получается естественной, не вымученной и не фальшивой.

— Дурная привычка, — она не сводит с меня проницательного взора. — Необходимо больше практиковать родной язык, а то начинаю коверкать фразы. С годами все забывается.

В ее произношении улавливается слабый акцент, практически неслышный, к тому же, она говорит медленно, слегка нараспев, растягивая некоторые звуки.

— Зато мой внук обладает идеальным музыкальным слухом, — продолжает женщина, и в зеленых глазах мерцает грусть: — Точнее абсолютным слухом. Это передалось ему от отца. Как и хорошая память на языки.

Разумеется, для его матери она старовата, но и на бабушку вроде не тянет. Теперь трудно представить, сколько же лет госпоже Валленберг.

— Очень рад твоему визиту, — фон Вейганд целует ее в щеку, однако жестокие пальцы ни на мгновение не выпускают мое тело из-под контроля. — Приятный сюрприз.

— Спасибо, — она улыбается, искренне, по-настоящему, так, что хочется верить. — Надеюсь, пообедаем все вместе. Втроем. Слуги накрыли стол в зимнем саду по моему распоряжению.

И начинается следующий акт.

Декорации поражают великолепием, воплощают самые смелые дизайнерские фантазии. Райский уголок природы, заключенный в плен света и стекла, огороженный мощью современных технологий. Повсюду цвета надежды и ароматы тропических растений, сокровища, открытые в разных уголках многоликой планеты.

Мы садимся в плетеные кресла с удобными подушками, мило и по-семейному ведем непринужденную беседу.

Оказывается госпожа Валленберг, вернее, госпожа Элизабет Валленберг, давно наслышана об официальной любовнице от внука и судя по всему не испытывает симпатии к его законной супруге, поскольку не упоминает о ней ни разу. Зато меня довольно быстро впускает в круг избранных, переходя на «ты», и намекает на то, что наше общение непременно должно продолжиться.

Отвечаю, улыбаюсь, стараюсь урезонить эмоции внутри.

Господи, я же совсем ничего не знаю.

Не догадывалась о существовании зимнего сада в особняке, где живу пару месяцев, пропустила мимо ушей упоминание о русской бабушке, больше не задумывалась о семье Валленбергов, о том, как меня им представят, каким будет их восприятие. Мысли вспыхивали и разом гасли.

— Алекс, мне жаль, я не могла приехать раньше, — извиняется она. — Подарок вручу после обеда, кое-что необычное и очень важное.

— Твой приезд и есть самый важный подарок, — говорит он. — Я скучал.

Лучики веселья в темных глазах, истинная радость, ничего поддельного. Расслабленная поза, полное отсутствие напряжения и скованности. Непроницаемое выражение лица растаяло в считанные мгновения. Самый обычный мужчина, простой и понятный, без изматывающих загадок и мрачных секретов. Открытая книга, доступная восприятию среднестатистического обывателя.

Не представляла, что на этого человека реально повлиять. Успела забыть о его блестящей роли романтичного шефа-монтажника, которую он выгодно эксплуатировал на заре наших безумно странных отношений.