Гордый кадетский корпус (СИ) - "Майский День" - Страница 30

— Веди себя осторожно, — сказал Марилев, провожавший до порога. — Кто знает, насколько опасны эти люди.

Он выглядел рассеянным и полностью погружённым в свои мысли. Белик решил, что исчезает вовремя. Эти двое сейчас на краю земли и собственной судьбы тоже, их надо оставить наедине, чтобы осознали, наконец, всё, что между ними накопилось.

На улице Белик зорко, хотя и незаметно огляделся и неторопливо пошёл прочь. Спешащий человек привлекает внимание, сберегая мгновения, можно потерять всё.

Без девиц в порту оказалось куда как проще. На Белика если и глядели, то мельком, ничьего внимания он не привлекал, когда простодушно расспрашивал о кораблях и дальних странах. В кабачке у пристани моряки готовы были болтать о чём угодно.

Правда, к немалой своей тревоге Белик заметил тут же одного из приехавших с незнакомцем из харчевни мастера Лотена всадников. Тот живо расспрашивал о путешествиях, придирчиво уточнял, на каком из стоящих в порту кораблей, он сможет плыть с наибольшим комфортом.

Белик оценил хитрый ход и старательно прислушивался к разговорам, стараясь выглядеть ещё более бесхитростным провинциалом, чем был на самом деле. Так оба разведчика получили немало ценных сведений. Всадник скоро ушёл, а Белик решил задержаться и понаблюдать ещё немного.

Он опасался, что весь отряд вернётся, чтобы перекрыть беглецам возможный путь к кораблям. Спешить сейчас не следовало. Противник имел численное преимущество, и открытая схватка с ним могла закончиться плачевно, особенно для Белика, не имевшего возможности прикрыться от последствий сословными привилегиями.

Из кривоватого окошка кабачка открывался вид на дорогу, и Белик время от времени поглядывал в ту сторону. Не то чтобы он опасался, что на поиски Ирре прибудет целая армия, просто внимательность уже вошла в привычку.

Клубы пыли он заметил издали. Свежий морской ветерок относил их в сторону, и тогда видно становилось, что по дороге опять едут всадники, а не телеги нового обоза. Судьба, должно быть, решила сегодня прилежно испытывать выдержку бедного ученика магов.

Белик расплатился и пересел ближе к оконцу, откуда мог без помех наблюдать за новыми путниками. Подозрения его действия вызвать не могли: почему и не поглазеть молодому парню на приезжих, не так и много событий происходит в городе, чтобы разумно было упускать ещё одно.

Когда кавалькада приблизилась, Белик различил, что эти странники масками не пренебрегли. Узнать их было трудно, тем более что одежду и амуницию покрывал изрядный слой пыли, но Белик уже видел этих людей и имел повод и возможность запомнить. Валлан и его три помощника.

К тревоге за Марилева и его подругу прибавилась другая, едва ли не большая. Неужели эти люди приехали сюда потому, что кто-то из шпионов обнаружил, что в театре опять появился Рарис, актёр или разбойник, теперь не суть важно.

Белик подавил порыв вскочить и немедленно мчаться к Лине. Вместо того отодвинулся так, чтобы его не заметили ни в окно, ни зайдя ненадолго в кабак. Эти враги знали его хорошо. Он получил преимущество, заметив их первыми, и следовало любой ценой его сохранить.

А ещё решить, куда мчаться в первую очередь, когда так неожиданно и друзья и возлюбленная стали отчаянно нуждаться в его помощи. Он уже пообещал содействие Марилеву и знал, что данное слово не нарушит, но инстинкты велели защищать в первую голову Лину. Ей грозит каторжная тюрьма, если стражники не поймают Рариса и решат отомстить подруге и товарке по театру. О том, что Лина защищала разбойника как любовника, он сейчас старался не думать. Надежда, что она забудет беглеца и обратит внимание на того кто рядом, сейчас окрепла как никогда.

Всадники проехали, и Белик вышел на яркий ещё предвечерний свет. Перед ним легли две дороги, а выбрать предстояло одну.

Марилев запер дверь за ушедшим Беликом и вернулся в гостиную комнату. Ирре застыла в кресле, выпрямив спину и аккуратно сложив на коленях ладошки, так, как никогда не сел бы мужчина. Наткнувшись на её взгляд, полный страха и боли, Марилев насторожился.

Опасность у порога, но разве это повод приходить в отчаяние? Они сталкивались с ней и прежде и уходили от погони, почему сейчас Ирре как будто утратила последнюю надежду. Отплытие за море не входило в число планов, и вакации грозили превратиться в отчисление из корпуса, но Марилев сейчас не думал об этом. Его напугала эта Ирре разом прекратившая притворяться мальчишкой, словно теперь окончательно поняла, что для женщины возможна лишь одна единственная участь, и надо с ней смириться.

Совсем недавно Марилев и сам так полагал, собственно говоря, он принимал такое положение вещей как данность, которую совершенно незачем менять. Мир соорудили не вчера и, видимо, знали что делали. Когда Ирре вошла в его жизнь, он тоже не задумался об устоях, просто защищал, как мог, даму и одновременно побратима.

Получается, что теперь всё завершилось? Эти люди придут и заберут его Ирре?

Мысль оглушила не хуже удара. Марилев понял, что даже если сдалась девушка, пришибленная градом невзгод, он не отступит. Ирре насильно хотят выдать замуж, по лицу видно, насколько ненавистна ей такая судьба, значит, выбора нет. Он будет драться за благополучие своей женщины и либо победит, либо погибнет. Увезёт её, если надо на другой край земли, за самое большое море.

Он прервал поток сумбурных соображений, ощутив в них фальшь. У земли есть края, она не беспредельна, и если он может переплыть океан, то и другие тоже на это способны. Не спасут моря, а так же леса, пустыни и горы. Вечное бегство — это не выход. Даже если он вызовет на поединок и убьёт преследователя, появятся другие, ещё свирепее и многочисленнее, и жизнь превратится в нескончаемую гонку на выживание.

Вот почему Ирре захотела сдаться. Край земли, омываемый волнами моря, подсказал ей, что бегство бессмысленно, и примириться с поражением лучше сейчас, пока последствия её исчезновения ещё можно как-то уладить. Словно спеша подтвердить его выводы, девушка заговорила.

— Марилев, мы от них никогда не убежим. Человек, пожелавший стать моим мужем, богат и не отступится. Он просто не хочет смиряться с этим, как он полагает, капризом. Сейчас, пока мы не зашли слишком далеко, дело ещё можно уладить тихо. Просто объявить всем, что я жила уединенно, чтобы достичь пятнадцати лет, потому что правила семьи не позволяли мне сочетаться браком раньше.

Ну да, практически теми же словами рассуждал он сам. Марилев слушал, и что-то происходило в душе, словно созревал неведомый плод. Осталось подождать совсем немного. Марилев не хотел мешать творившемуся в нём помимо воли, но не против желания.

Ирре посмотрела на него и почти сразу опустила глаза. Маленькая, худенькая, испуганная и очень красивая. Раньше он и об этом не задумывался, и только восхищённый взгляд Белика словно отверз очи. Где они были раньше, хотел бы он знать?

— Прости, что я вообще тебя в это впутала. Мне казалось, что я спасаю себя, но получается, что тот порыв, что привёл в гордый кадетский корпус, мог погубить людей, мне помогавших. Теперь я это поняла, и не хочу, чтобы ты пострадал и этот юноша Белик тоже. Надо всё сделать тихо. Я куплю женское платье и буду жить здесь до тех пор, пока меня не отыщут. Возможно, вначале со мной обойдутся сурово, но упрекнуть меня по-настоящему не в чем, и жизнь наладится.

Она вздохнула неглубоко и коротко, словно грудь сдавливали тиски боли.

— Я хотела сбежать тайком, но потом поняла, что не смогу снова так поступить с тобой. Хочу всё сделать честно. Выслушай меня и прими моё решение без сопротивления. Это моя жизнь, и я ей распорядилась.

— И если я начну противиться, вот тогда ты сбежишь, — сказал Марилев.

Он не узнал свой безжизненный голос, но не трагизм происходящего лишил его сил. Плод решения дозревал, и сломать это мгновения чуда было нельзя. Вся энергия ушла внутрь и сейчас бережно выпрастывала рождающуюся на свет истину.