Невеста Черного Медведя (СИ) - Миколайчук Светлана Сергеевна - Страница 23

Я внимательно оглядела их с ног до головы, понимая, что в этом небольшом обществе, если бы я не появилась в жизни Оливера – второй его супругой стала бы одна из них.

Однако больше всех мне запомнились шериф Гарольт Маллет, один в один, как его описывала экономка; и его двадцатитрехлетняя Маргарет, его родственница. Не то, чтобы она была умопомрачительной красавицей, просто она оказалась общительной и задорной, умела стрелять глазками, чем очень выделялась среди чопорных и молчаливых средневековых дам. Определенно, она умела производить впечатление на окружающих.

Я даже не представляла, как меня воспримут родители первой покойной жены Оливера, то есть сэр Гарольт и леди Грейс Маллет, но они оказались золотыми людьми. Эта милая дама одной из первых подошла ко мне и в конце нашей беседы даже сделала комплимент:

- У Вас, леди Элизабет, мягкий и приятный акцент, не стоит его все-таки терять окончательно, - лукаво улыбнулась она.

Мне было очень приятно, когда моя новая знакомая Маргарет Этеридж предложила свои услуги по подготовке к завтрашней церемонии. Она оказалась хорошей собеседницей, и, именно благодаря Маргарет, я уже заранее знала слова священника на латыни, после которых я должна была сказать заветное «да». Без маленьких женских хитростей нам никак не прожить…

Глава 8. «Я – баронесса Хэдли»

Еще несколько лет назад я не могла понять, почему невесты так волнуются перед свадьбой. А теперь поняла: все дело в том, что ты боишься испортить самый светлый день в своей жизни, а переиграть его уже будет нельзя.

Я проснулась задолго до рассвета, и долго думала о том, что меня ожидает в браке с моим рыцарем. Одно дело – любить человека, а другое – быть спутницей его жизни. Я никак не могла поверить в то, что я собираюсь сочетаться браком с мужчиной, на шесть с половиной веков старше меня.

Всевозможные чувства были перемешаны в моей душе. Лежа в глухой темноте огромных покоев, я вспоминала своих подруг и друзей из 21 века. Я, словно, по собственному желанию умирала для новой жизни с любимым человеком и возрождалась для новой Судьбы. И все у меня было иначе, чем у других, что и позволяло мне себя чувствовать значимой в этом мире.

С утра ко мне пришла Маргарет Этеридж и прямо заявила, что прическу мне на свадьбу она сделает сама, иначе я ей не подруга. Мне польстило внимание благородной леди Этеридж, однако леди Марион это явно оказалось не по душе, и вскоре она оставила нас.

И вот наступил самый приятный момент в жизни любой невесты – окончательное облачение в свой свадебный наряд. Мое платье из белого атласа было оторочено горностаевым мехом, белоснежная вуаль с кружевами, расшитая серебром, спускалась с округлого головного убора до самой земли. Меня все время волновало, что шлейф моего светлого платья вместе с краем красивой вуали волоклись по земле и пачкались, но зато выглядело это шикарно. К часовне меня подвел отец Доменик, местный священник, поскольку моих родственников на свадьбе не было.

Оливер был красив до умопомрачения. Темный бархатный камзол по фигуре и длинный плащ с богатым мехом по плечам делали его еще более мужественным. Я, наверное, готова была прыгать от любви, гордости, радости, глупости и массы других эмоций в этот день, но все-таки вела себя очень сдержанно. Время и окружающие нравы накладывают определенные стереотипы поведения, даже если ты и не замечаешь.

В долгой и неразборчивой латыни отца Доменика, который венчал меня с Оливером, я боялась пропустить заветный вопрос. И что вы думаете? Конечно, пропустила! Просто я увидела священные сосуды, которыми по обычаю, украшают церкви и часовни во времена подобных торжеств. Будучи археологом, я непроизвольно пыталась определить, к какому веку можно отнести эти дорогие произведения искусств, окружавшие меня. Так что, отвлекшись, я не сразу ответила отцу Доменику, из-за чего гости позади нас заволновались.

После церемонии леди Маргарет сразу начала расспрашивать меня об этом инциденте, но я свела все в шутку, тем самым, уйдя от ответа. Немного деликатности ей бы не помешало, подумала я тогда.

По окончании церемонии Оливер едва ощутимо поцеловал меня в качестве скрепления нашего союза при гостях. Тогда я не выдержала и весело шепнула ему при выходе из часовни:

- Надеюсь, наш брак будет крепче, чем этот поцелуй.

Он поглядел на меня удивленно, наверное, о таких вещах, вообще, не принято говорить, но морщинки возле его глаз намекнули на улыбку. Тогда я была уверена, что смогу научить его улыбаться чаще, ведь у нас была еще вся жизнь впереди.

Когда дело дошло до угощений в главной зале замке, я была поражена обилием праздничных блюд: мясные, овощные, ягодные и даже фруктовые салаты, разнообразные рыбные угощения, как лососина, камбала, макрель. Любимые блюда хозяев Берзхилла – пирог с олениной и молочные поросята – источали райский запах, а удивительно высокие графины, рассчитанные, как мне показалось, литров на пять, постоянно пополнялись винами и наливками.

Мне было очень приятно, когда леди Марион обратила внимание гостей, что самые изысканные яства, как горячий шоколад и фруктовый плов, приготовила теперь уже полноправная хозяйка замка, то есть я. Хотя вся изысканность этих блюд состояла лишь в том, что используемые в них продукты в 14 веке были дефицитными, и мало, кто умел с ними обращаться.

Было удивительно вот так целый день восседать со своим мужем рядом, зная, что он никуда теперь не денется от меня. И что теперь можно на законных основаниях держать его за руку сколько угодно, и не скрывая своих чувств перед окружающими. Так интересно, если бы вчера я так постоянно гладила и обнимала своего жениха – меня бы назвали неприличной женщиной, а сегодня – я уже любящая жена. Под конец вечера Оливер, немало выпив, принялся целовать меня через каждые десять минут. А когда положил тяжелую голову мне на плечо, и я накренилась, как корабль, то сообщил:

- Ты самое удивительное создание.

- Да? – промурлыкала я, - и когда ты это понял, муж мой?

- В монастыре, - кивнул он, - я бы не уехал оттуда без тебя.

Наверное, это были самые романтичные слова за всю нашу совместную жизнь.

Вечером мы с Оливером, словно дети, разглядывали подарки в наших покоях. Тут были и чудесный гобелен, и серебряная статуэтка на языческий манер в качестве держателя ювелирных изделий, и шкатулка из красного дерева удивительно тонкой работы некого южного мастера. В соседней комнате лежали четыре рулона превосходной ткани: батист, бархат, белая шерсть и шелк, миниатюрные флакончики восточных духов и масла, также длинная креповая вуаль, расшитая золотыми узорами руками леди Маллет. А ее супруг Гарольт Маллет преподнес поистине королевский подарок – арабского иноходца, в то время как барон Патрик Этеридж, супруг моей новой подруги Маргарет, подарил серебряную сбрую для этого коня.

Но в первое же утро, как говориться, тучи снова сгустились надо мной и Оливером. Я хотела максимально соответствовать средневековым представлениям об идеальной невесте, и еще с вечера набрала немного крови разделанной куропатки во флакончик из-под подаренных духов. Мой план прошел бы идеально, если бы я окончательно уничтожила «все улики», бросив в камин этот чертов глиняный бутылёк. Скажем так, при моих двадцати пяти годах у меня, само собой, были серьезные отношения с мужчиной до замужества. И оказаться нетронутой послушницей из монастыря я бы при всем желании не смогла. По слухам в женской половине замка я поняла, что после брачной ночи господ всегда проверяется наличие крови на простынях молодоженов, как бы стыдно не было говорить об этом.

Я помню утром острый долгий взгляд Оливера, когда он перевернул флакончик, и из него предательски упала маленькая, но явственная капля крови:

- Зачем это? – Он заговорил с таким видом, будто я его всегда обманывала, - я знаю, что не уберег тебя на корабле, и винить за это тебя вовсе не собирался. Даже если бы ты понесла от одного из этих ублюдков, я согласился бы признать этого ребенка. Это, по большому счету, моя вина! И подобные женские уловки здесь совсем ни к месту, Элизабет!