Синтраж. Том 1 (СИ) - "Гарсиа Икиру Сет" - Страница 77

Мальчик-раб, вероятно, только что стал свидетелем самого невероятного зрелища в своей жизни. Поэтому он не сразу понял, что победители собираются убить проигравшего. А когда понял, то хотел закричать во всю силу, чтобы они этого не делали… Но не успел: в ангаре появился ещё один человек, казалось бы, вполне обычный человек, но при его появлении и непобедимый монах и смертоносный хантер утратили уверенность в своей победе. Ребёнок заметил, как свисающий с троса авинец поспешил залезть обратно под потолок ангара. Юный зритель уловил только одно слово — офицер.

«Что же произошло? Явилась новая угроза? Спасение?»

Мальчик упустил момент, когда полуголый монах атаковал офицера, но когда заметил — не смог оторвать взгляда от картины, сотканной из элементов неуловимых движений, мелькающих ударов и невероятных прыжков.

Хантер же в это время вёл себя весьма странно: он дёргался в подобии танца, то уклоняясь непонятно от чего, то отбивая невидимый рабу удар. Каждый раз, как кросс пытался приблизиться к лежащему возле стены остролицему мужчине, ему что-то мешало. Что-то защищало приговорённого к смерти, и ребёнок не сразу понял, что именно…

***

Искусство первое — танец ветра, техника летучей обезьяны. Ума прыгает и наносит отточенные удары ногами. Раз, другой, третий — Кристо успешно уклоняется от первого и блокирует последующие два. Монах вложил всю силу в последний удар, четвёртый, которого, как правило, никто не ожидает. Извернуться в падении и используя гибкость суставов ударить сверху, за секунду до касания поверхности пола — голову офицера отбрасывает ударом, но этого явно недостаточно.

Кун Антис в этот момент бьёт по организатору, намереваясь отрубить голову за раз — что-то свистит, и кросс-хантер в последний момент отскакивает, ощущая, как возле головы на невероятной скорости пролетает маленький снаряд. Ещё свист, и охотник рефлекторно разрубает второй такой же брошенный офицером снаряд — хируановый шарик с сантиметр диаметром.

«Невозможно! Во время битвы с тем безумным ублюдком он умудряется швырять в меня снаряды, только чтобы защитить преступника? И что за сила у этих бросков?»

Ума Алактум тоже всё правильно понял и разозлился от мысли, что противник умудряется сражаться на два фронта. Воспылал Ума Алактум, змей же девяти искусств собирается воспользоваться выгодой своего положения.

Судья Чак уклоняется от удара ноги и в развороте бьёт своей, одновременно бросая в хантера очередную дробинку. Монах сгибается, спасаясь от удара, и тут же бьёт сам, стараясь оставаться на средней дистанции и понимая, что проигрывает офицеру в скорости. Кун блокирует новый снаряд. Ума ускоряется, доводя своё тело до предела. Безостановочно мелькают удары. Ударить — уклониться — ударить. Хантера отвлекают как старые раны, так и осколки, засевшие в спине после предыдущего взрыва — он не может сосредоточиться на атаке и только отражает всё новые и новые порции хируанового изделия.

Монах поддаётся азарту, доходя до черты, после которой невозможно остановиться, и вынуждает офицера забыть про остальной мир. И вот уже судья и участник превращаются в единый поток насилия, больше неспособные избегать ударов и вынужденные отбивать их ценой крепости своих костей. Юноша непредсказуем в своей безумной радости, офицер — опытен и не использует лишних движений.

Ума рассекает пальцами грудную мышцу Кристо. Зря. Кристо ударом ноги сносит Уму со своего пути — монаха отбрасывает к стене, и юноша, кашляя, понимает, что, несмотря на блок, рёбра должно быть треснули.

Кун больше не спешит атаковать Блюса, и судья Чак позволяет себе слово:

— Не плохо, для новичка, — говорит он юноше. — Но до офицера нобилити тебе как до звёзд. Тебе ещё учиться и учиться контролю своего тела.

Ума не встаёт, он жестом показывает Куну, что ему нужна минута.

«Ещё учиться и учиться? Посмотрим!» — улыбается монах и, игнорируя боль, делает глубокий вдох.

Кросс-хантер рычит, чтобы подчинить непослушное тело и, вынуждая раны выплеснуть новые порции крови, атакует подошедшего судью.

Ума закрывает глаза: «выдохнуть усталость, пусть боль растечётся по телу жаром».

Кристо уходит вниз, пропуская над собой смертоносное лезвие и бьёт по ближайшей ноге оппонента. Опыт смертельной арены позволяет охотнику вовремя поднять ногу, чтобы избежать удара и тут же рубануть по офицеру вторым клинком. Чак скользит в сторону, но не разрывает дистанцию, сводя на нет преимущество мечника в радиусе атаки.

«Невидимое пламя охватывает тело, сотканное из боли поражений, любви к битвам, злости на свою слабость и веры в свою силу. По венам растекается жидкое пламя из силы и вожделения».

Серповидный клинок рассекает воздух. Кун ныряет, уходя от удара ноги. Второй меч снова не успевает достать свою цель. Пригнуться, избегая встречи с локтем и ударить снизу-вверх, намереваясь вспороть офицера — Кристо толкает ладонью рукоять, останавливая атаку, и бьёт коленом по подбородку. Гулкий удар отбрасывает голову хантера, и кросс чувствует, как рот наполняется солоноватой кровью.

«Тело — марионетка. Мозг — кукловод. Марионетка ничего не чувствует, она просто пляшет, повинуясь неосязаемым нитям силы, окутывающим её тело. Моё тело — марионетка, так пусть оно пляшет, пусть оно повинуется…»

Судья Чак ускоряется, Кун вращается, стараясь окружить себя максимальным количеством рубящих узоров, забывая об усталости и страхе и стараясь продержаться как можно дольше. Как в дни кровавой славы, просто рубить и кромсать неуловимого противника, зная, что нет ничего невозможного, подчиняясь звериной части своего естества и помня, что убить можно любого…

Кулак офицера выбивает весь воздух из груди воина. Хантера отбрасывает на метр, но даже тогда, скользя по полу и оставляя за собой кровавый след, Кун не выпускает из рук мечей.

— Вот и всё, — говорит Кристо, поворачиваясь к советнику Блюсу и огорчённо рассматривая свой окровавленный пиджак.

Но это было не всё.

Рёв кросс-хантера разносится по ангару. Ветеран смертельных боёв, широко расставив ноги, истекая кровью и воя диким зверем, из последних сил отрывает своё тело от пола. Кун еле держится на ногах, со рта его вырывается кровавый пар, но взгляд говорит только об одном: «ничего не кончено».

— А вот это заслуживает уважения, — Кристо закатывает рукава. — Какая сила воли…

От продолжения противников отвлекает хлопок, и с почти неслышным треском врезавшаяся между ними в пол деревянная пуля. Судья оценивающе смотрит наверх.

Винсенту понадобилось больше времени, чем он полагал, чтобы забраться на остатки лесов и приспособить винтовку. Авинцу ой как не хотелось оказаться в зоне досягаемости судьи. Он выбрал дальнобойный игломёт, против которого защитное излучение бесполезно, и огнестрельную винтовку на основе взрывчатого геля — пальцы пробегают по снарядам-иглам и деревянным пулям.

Кристо Чак напрягается. Слепой стрелок мысленно даёт команду, и с десяток спиц летят в судью. Недостаточно быстро — в этом главный недостаток игломётов. Офицер преобразует неподвижность в ураган движений, с лёгкостью избегая игл и даже хватая некоторые из них руками.

Обойма заканчивается. Кристо ухмыляется и одним броском швыряет в хантера все перехваченные спицы — Кун взмахивает клинками, отбивая почти каждую из них. Почти, но не все — две спицы вонзаются в ногу и корпус воителя. Кросс оседает на колено, но не сдаётся, собираясь накопить силы для финального броска.

Винсент испускает эманации разочарования и, не упуская из фокуса излучение уверенности от судьи, формируя через звуковые волны его образ и возможные действия, нажимает на курок. Выстрел — офицер слегка качнулся и продолжил стоять.

«Невозможно! Он уклонился? Дерево может и медленнее обычной пули, но куда быстрее игломёта!»

Ещё два хлопка разносятся под куполом, и после каждого судья размытой тенью успевал уйти от выстрела.