Кудель кровавого льна. Книга первая (СИ) - "Принцесса Штальхаммер" - Страница 51

— Прекрати уже, ради Эмельтэ, пялиться на меня, маленькая развратница, — с деланой суровостью молвила рыбница, когда ощущала на себе слишком долгий взгляд Авроры. На самом деле Форсунка была очень польщена тем, что её тело вызывает такой интерес у девчушки, но она старалась это скрыть под строгими минами и недовольными комментариями.

— Прости, — в который раз Аврора становилась пунцовой и переключалась на своё отражение в воде, пахнущей хвоей.

Форсунка, сидя на краю бассейна, баламутила ногами воду и натирала грубую кожу густой жидкостью, выдавливаемой из прихваченного с пароходофрегата кожаного тюбика. Аврора даже не догадывалась, что это за косметика и из чего она приготовлена, но когда рыбница смывала прозрачный слой крема, её роговые щитки, составляющие наружный кожный покров, оказывалась настолько отполированными, что в них можно было смотреться как в зеркало.

Форсунка, Аврора, Шай’Зу и Элизабет уже несколько часов безвылазно сидели в бане, обустроенной в просторном подвальном помещении под гостиницей, и коротали время за сплетнями, спорами и разговорами на самые разные темы. Рыбница болтала про мерфолков и их жестокость и алчность, про жестокость и алчность людей, про море и его обитателей; Шай’Зу говорила редко, в основном, когда тема общей беседы уходила в сторону природы и несправедливого отношения к ней многими расами; а Элизабет постоянно твердила, что «раньше было лучше — и небо голубее, и трава зеленее». Аврора молчала, поглощённая уходом за своими волосами по наставлениям радетельницы: мыла их с целебным шампунем, расчёсывала зачарованным гребешком и ножницами избавлялась от лишних прядок.

Козочка после первого посещения парилки и близкого знакомства с берёзовыми вениками и горячим паром пообещала самой себе никогда больше туда не возвращаться, и в основном пребывала в бассейне, расслаблялась в прохладной воде с благовониями. Плавала она хуже топора, но, к счастью, до этого дело не доходило: её копыта запросто доставали до дна, при этом вода плескалась на уровне ключиц. В очередной раз выкарабкавшись из бассейна, дриада легла прямо на скользкие керамические плиты, окатилась чистой прохладной водой из ушата и стала выжимать длинные волосы.

Элизабет лежала на деревянном лежаке рядом со столиком, на котором стояли открытая бутылка со сладким вином в ивовой оплётке и три бокала, игралась с хвостом и вытирала влажными салфетками потевшее лицо. Отдав владельцу бани из своего кармана несколько негранёных изумрудов и рубинов, чародейка забрала бассейн и парилку в свой личное пользование на шесть часов. Она полагала, что этого времени вполне хватит, чтобы отдохнуть, вымыться и поближе познакомиться с рыбницей, но в случае нужды готова была заплатить сверх нормы.

Аврора встала на парапет, сбросила с худого тела махровое полотенце и неуклюже плюхнулась в воду, забила руками по воде, стала фыркать и кашлять. Козочка недовольно цокнула языком и закрыла лицо рукой, чтобы спастись от брызг.

— Да уж, малявка, — хохотнула Форсунка, ровняя пилочкой когти на руках, — с твоей грацией может поспорить разве что умственно отсталый тюлень, поражённый параличом.

Аврора протёрла глаза и недовольно взглянула на рыбницу. Та, подровняв коготь на мизинце, отложила пилочку, спрыгнула в бассейн, мягко, быстро и без единого плеска ушла под воду. Девочка почувствовала колыхание водной массы вокруг себя, увидела под зеленоватой хвойной плёнкой, затягивающей поверхность воды, вытянутое размытое пятно, с удивительной ловкостью и быстротой плавающее вокруг неё. Рыбница, сделав два круга, неслышно вынырнула позади девочки и схватила её за талию. Аврора вскрикнула.

— Не пищи, топить не собираюсь. Вижу, на воде ты держаться можешь вполне сносно, — выдохнула Форсунка, сжимая её, как тростинку. — Плавать умеешь? Или только за течением перемещаться, а, ха-ха?

— Умею я плавать, — буркнула Аврора, выплёвывая изо рта мокрые пшеничные волосы и выуживая их из ушей. — С детства каждый день в море плавала, любого мальчишку могла обогнать, заплывала даже за Клык Виверны, а там, между прочим, глубина в две сажени!

— Хвалю, если не привираешь.

— Не привираю я!

Аврора высвободилась из слишком тесных объятий рыбницы и отплыла от неё на некоторое расстояние. Форсунка снова исчезла под водой, проплыла пару кругов и вынырнула перед девочкой.

— Ай!

— Ха-ха-ха! — грубо рассмеялась розововолосая ящеровидка, хватая Аврору за нос. — Ой, смешная ты, малявка, без улыбки на тебя не глянешь!

Хозяйничающая на её теле нагловатая рыбница заставила Аврору вскипеть от возмущения. Отбросив смущение и хорошие манеры, девочка стукнула Форсунку по кистям и, ударив ладонью по воде, обдала рыбницу брызгами. Форсунка, обнажив мелкие ровные зубы, расхохоталась ещё сильнее, обхватила девочку за плечи и, прижав к себе, с головой окунулась в воду. От неожиданности Аврора едва не захлебнулась и сильнее прижалась к груди ящеровидки.

— Форсунка, что ты как маленькая? — укоризненно промолвила Элизабет, когда рыбница вынырнула из воды в туче мутно-салатовых брызг вместе с кашляющей и фыркающей Авророй. Та, получив свободу, доплыла до парапета, подтянулась и в изнеможении упала на плиты. — Как ты, крошка?

— Нр… Нрамальна! — застонала Аврора, переворачиваясь на спину и жмурясь от яркого света плавающих под потолком магических сфер. — Кха-кха, ой!

Рядом с ней плюхнулась Форсунка. Её начищенная тёмно-зелёная чешуя отсвечивала и нестерпимо слепила глаза.

— Крошка, будь паинькой, накинь полотенце и сбегай наверх, возьми ещё вина, только не вздумай его пить, иначе всыплю по первое число, — попросила серокожка, делая последний глоток из бокала.

— Ты и так выжрала целую бутылку, куда тебе ещё? — негодующе проворчала рыбница.

— Отстань, Форсунка, у меня в теле ломит каждая косточка, а вино — самый лучший целебный эликсир, который только придумал Сикец. Иди, крошка.

Аврора, замотавшись в кусок влажной махровой ткани, покинула баню.

По дороге в ресторацию, в антре гостиницы, она увидела её пожилого хозяина, которому Элизабет платила драгоценностями и который вёл очень эмоциональную беседу с тремя до боли знакомыми типами, облачёнными в серые рясы с капюшонами и поясами. Спрятавшись за керамическое кашпо, девочка стала подслушивать их разговор.

— Нам известно, что рыбница и ведьма в данный момент находятся здесь! — кричал раскрасневшийся седовласый толстяк, тот самый, в которого вчера швырнула кувшином Форсунка. Его толстая верхняя губа была рассечена, а левый глаз красовался плохо заживлённым фингалом. Нетрудно было догадаться, о ком он со столь яркой эмоциональностью расспрашивал у бледного, как снег, хозяина. — Рыбница обвиняется в покушении на жреца из храма Марсория, а ведьма в богохульстве и использовании чёрной магии! И ты, аспид, сейчас скрываешь у себя их обеих.

— Не укрываю я никого, — с плохо скрываемой дрожью в голосе мямлил старик, теребя в руках краешек рубахи, — просто стараюсь не нарушать покой клиентов…

Второй жрец без лишних слов замахнулся посохом и хрустальным сферическим навершием ударил хозяина гостиницы по выпяченному животу. Тот охнул от резкой волны боли, пошатнулся, готовый рухнуть на пол, но стоящая позади служанка вовремя спохватилась и поддержала осевшего на зад старика, метнув в сторону священнослужителей полный концентрированной ненависти взгляд.

— Проваливайте из гостиницы, изверги, — прошипела чернявая девушка сквозь стиснутые зубы. — Убирайтесь, или я позову охрану. Они наёмники, беспринципные и вечно жаждущие драки, и им плевать, под каким божком вы, навозные жуки, ползаете. Мигом вас скрутят в бараний рог.

— Так-так, какие крамольные речи рождают уста такой прекрасной девы, — елейно осклабился монах с подбитым глазом. — Я чувствую зарождающуюся в этом месте haeresis, которую необходимо выжечь с корнем. Мы уйдём, госпожа, но очень скоро вернёмся, и не одни, а в сопровождении инквизиторов, которые, к слову, ещё более беспринципные и жаждущие драки, чем ваши так называемые «наёмники». Даю вам последний шанс выдать ведьму и рыбницу и тогда, быть может, я забуду о нашем вынужденном диалоге…