L.E.D. (СИ) - "Illian Z" - Страница 46

В комнате-зале по-мещански уютно, не верится, что нынешние хозяева поселились совсем недавно.

— Снимаете или выкупили? — спрашиваю у Бека, распоряжающегося приготовлением чая.

— Кредит у нас на него зверский, — улыбается, — но мы справимся.

— Ты же больше не работаешь?

— Оказывается, вся эта хренотень, что я делаю со скуки, — обводит рукой интерьер, — неплохо продаётся. Уже и в других странах заинтересовались, не вру.

— Ви-и! — неожиданно пищит птенчик, обнаружив какой-то ящичек на полу.

— Ага, это старая Wii. Рабочая, можешь включать, — Бек даёт любимому пульт от телевизора.

Пощёлкав, птенчик обнаруживает там какую-то наркоманию с орущими кроликами устрашающего вида и погружается в процесс игры, похоже, с головой, прихлёбывая чай почти не глядя. Не совсем обычное поведение для человека, который первый раз пришёл в гости, но любимый всегда был непосредственным, а теперь и совсем.

— А как вы вообще умудрились сойтись? — спрашивает у меня Бек, забираясь на диван с ногами и беря в руки очередное плетёное произведение.

— Я же уже говорил.

— Хочу услышать адекватную версию.

Рассказываю, полукровка иногда кивает, а в конце заявляет:

— Ты тупой.

— Докажи.

— Это константная аксиома. Ты тупой.

Хмыкаю:

— Ты определись, тупой я или урод.

— Тупой урод, — определяется Бек.

— Тебе повезло, что я добрый, а у тебя чай вкусный.

Бек настораживается, откладывает незаконченную работу и идёт к входной двери. Животное чутьё у него, видимо — я услышал, что Чар вернулся, только когда дверь открылась.

Полукровка повисает на своём любовнике, выпрашивая поцелуй, как будто утром он мирно спал в своей постели, молился и пёк пирожки, а не с двумя парнями развлекался. Меня передёргивает, но лишь оттого, что я сам — ничуть не лучше. Сколько раз я провожал любимого, а потом ехал к клиентам?

Чар здоровается с нами, но недовольным нашим визитом не выглядит. Замечает, что птенчик эксплуатирует его приставку:

— Хочешь, вместе поиграем после ужина?

Любимый радостно кивает. Да уж, маленький, из всех, кто тебе подходит, ты почему-то выбрал меня. А я даже в играх нихрена не понимаю.

— Помочь с готовкой? — вызываюсь.

— Сами справимся, — Бек толкает меня в грудь.

— Надеюсь, это будет съедобно.

— Я готовить буду, — перебивает нас Чар.

— Можете пока принять ванну, — хитро улыбается Бек.

Да, понимает же, что я бы хотел иметь шанс на уединение, сам же испортил нам вечер. Больно уж сладко ласкать моего маленького любимого. Медовый месяц, если хотите.

— Тогда давай тебе бинты снимем, пусть шов «подышит».

— А… — я киваю в сторону любимого

У блондина на этот счёт своё мнение. Он наоборот, подзывает птенчика, и просит меня держать его за руку.

— Я сейчас сниму повязку, — говорит ему, когда осталась только салфетка на шве, — ты посмотришь. И это — не страшно.

— Не страшно, — заученно повторяет любимый.

— Я живой, я тут, — улыбаюсь ему.

И всё равно, вижу бесконтрольный страх в его глазах при виде зашитой раны, ещё чуть-чуть и он опять сорвётся. Дёргаю его на себя, прижимаю.

— Тихо, я здесь, тихо. Дыши. Дыши.

Дрожит, чувствуется, как напрягаются мышцы.

— Тут крови нет, — тянет его назад жестокий блондин.

— П-правда?

— Да, — ободряю я его, — врачи как раз зашили меня, чтобы я не умер.

— А мы всем миром тебе кровь сдавали, — отзывается с кухни Бек, — а четвёртая положительная, чёрт, только у меня оказалась. Ты где-то на литр — мой брат!

— Не-ет, я же заражусь блядством! — притворно возмущаюсь.

Чар теперь очень выразительно на меня смотрит, но зато это немного успокоило птенчика.

— Мы, на самом деле, его не заслуживаем, — тихо произносит Чар, наблюдая за тем, как мой любимый осторожно пытается потрогать шов на моём животе. Который свежезабрызган фиолетово-синим спреем и выглядит не таким уж и страшным. Салфетку, пропитанную сукровицей, блондин технично прибрал с глаз долой.

Он прав. Я не заслуживаю и такого друга, как Бек, что не пожалел собственной крови, буквально, и любимого, который… да слишком хорош, чтобы существовать! И даже внимания Чара я тоже не заслужил. И вообще, если бы не он… не хочется об этом думать.

— Только не мочить, — напоминает блондин.

Мы с любимым дружно киваем. Но, созерцая ванную, понимаю, что это как получится. Она — шикарная, угловая двухместная джакузи, хоть и старой модели.

Птенчик восторженно пищит, сидя на прорезиненной скамеечке внутри, когда я пытаюсь разобраться с управлением. Вот же Бек, вот же сводник. На полках — всё, что может понадобиться — шампунь, мочалки, гель для душа, презервативы, смазка. Думаю, хояева не обидятся, если мы чуть-чуть истратим.

Наплевав на рекомендации, плюхаюсь в воду, наполненную пеной и пузырьками, успокаиваю любимого поцелуем и волшебным заклинанием:

— Да не умру я!

И не щиплет шов почти, но, поплескавшись, исключительно соблюдая медицинские показания, привстаю из воды и пересаживаюсь на бортик. А вовсе и не за тем, чтобы притянуть к себе любимого и распустить руки! Непривычный к столь развратному обращению, он жмётся, вертится и, наконец, тихо просит:

— М-может, ты выйдешь на время?

— Зачем? — задаю вопрос, который Бек бы тут же объявил тупым.

— Ну… мне надо… подготовиться…

Такие темы для него — стеснительны. Как же мне иногда, как сейчас, хочется смять его невинность, сжать в руках до хруста косточек, впиться в него зубами…

— Не нужно, — произношу я вопреки своим желаниям, — что у тебя за навязчивая идея?

Я же вижу, что ему страшно. До сих пор страшно. А я обещал. И, как бы змея не билась внутри, не плевалась ядом, сдержу слово.

— Ну, тебе же нужно, — не смотрит на меня.

— Да не нужно мне это! — я почти сам себе верю, — я и так люблю тебя, я…

Осекаюсь. Да поздно. Вот они, широко раскрытые серо-зелёные глазищи. Приоткрытые розовые губки. Мой маленький любимый всё прекрасно расслышал.

Вот так вырвалось. Никакого пафоса, букетов, романтики. Просто чувства, ставшие и для меня неожиданностью. Нет, ну я был уверен, но сформулировать…

Сложно сказать, какую именно эмоцию несёт тот звук, с которым в меня вцепляется любимый, но я склонен расценивать это как позитивную истерику. Обнимается, трётся, находит мои губы своими. Целуемся, обнимаемся. Но вот уже настроение у меня совсем не развратное.

Да ещё и в дверь стучат.

— Выходите помогать! — Чар.

Слышно, как что-то строго говорит Бек, но кулинар из него аховый, видимо, всё-таки влез и что-то испортил, и чтобы успеть, нужна наша помощь.

Любимый тянет меня за руку, когда я оборачиваюсь, произносит, глядя мне прямо в глаза:

— Я тоже тебя люблю.

Вот так я и получил первое в своей жизни признание — стоя на плитке в чужой ванной, с голой мокрой жопой, и болью в животе от противопоказанных водных процедур. Зато от обнажённого ангела, изогнувшегося в воде и пене, красивого до восторженного психоза.

Но дела нас ждали вполне земные. И, подобрав из вороха одежды браслет, я сбрасываю второй счётчик «ЧИСТ» обратно на «0 ДНЕЙ». Я не должен лгать. Хотя бы себе.

========== 28. Рыбки ==========

Вот. Так намного лучше, когда боль отступает, в венах шипит радость, и змея внутри сворачивается белым пушистым кольцом. С другой стороны, пора это дело нахрен прекращать.

— Может, перепихнёмся по-быстрому? — улыбается мне Бек, закрывая шприц и убирая жгут.

— Ебанулся?

За стеной Чар с птенчиком играют во что-то спортивное, слышны отрывистые возгласы.

— Искушение слишком велико, — полукровка улыбается, — но я просто так. Держи, — протягивает мне пластырь.

— Зачем ещё?

— Ты дырявыми венами собираешься везде светить? Не забывай, ты знаменитость, про тебя и в газетах писали, у меня интервью брали.

— Да ты гонишь!