До самого дна (СИ) - "Элис Атлед" - Страница 20

– Да, помню. Не будем об этом.

– Благодарю.

– То есть, другими словами, скрываться в России от правительства легче, чем в США?

– Ага. Потому что там он государственный преступник, а здесь всего лишь незарегистрированный эмигрант и волшебник. Там за ним моментально послали бы SWATовский отряд, а тут его раз в неделю засекает бот, которого тот моментально превращает в мятую консервную банку. Это почти что отпуск.

– Ясно. И община сейчас держится только на нем?

– Да, насколько мне известно.

– Тогда за него можешь не беспокоиться. Охотникам же надо как-то находить боевых магов. Это легче делать, когда они вместе, чем когда рассеяны по всей стране.

– Хм, ты в чем-то прав. Но предупредить об обеих угрозах все же не мешало.

Спустя еще немного времени мы въехали на территорию города со стороны жилой части города. Причем жили там весьма обеспеченные личности. Первое, что бросилось в глаза, – везде шныряли какие-то подозрительные типы в форме. Они останавливали машины, что-то проверяли. Я достала карту.

– Мне это не нравится, – сказал Ханс. И я вполне могу с ним согласиться.

– Поворачивай направо, нам нужно убраться отсюда по-тихому.

Мы свернули, проехали два квартала и припарковались на обочине. Здесь нас встречали намного менее красивые здания, все облупившиеся и выцветшие. Ремонта они не видели с момента их стройки.

– Местное гетто?

– Да, что-то очень приближенное. Из двух зол выбирают меньшее.

– Идем. В машине ты не останешься.

– Думаешь, украдут? – я нехотя вылезла из теплого салона автомобиля. С собой я решила прихватить деньги и документы, ибо разбить стекло автомобиля ничего не стоит местным гопникам. На углу дома эпилептически помигивала зеленая вывеска в форме креста.

Когда мы вошли внутрь, по носу ударил ядреный запах химии и лекарств. Но было довольно тепло. Я стала бессмысленно разглядывать полки с таблетками, сиропами, пилюлями и прочим, а мой попутчик в это время подошел к окошку кассы. До меня доносились лишь обрывки фраз: «…уйте….», «…тол…», «…ицин…», «…липт и воду». А ведь если он захочет меня отравить, я это осознаю лишь тогда, когда у врат Ада со мной за руку начнут здороваться черти. Когда пришло время расплачиваться, я подскочила к кассе, уперлась взглядом в глаза продавщицы, которая ожидала денег, и нагло произнесла:

– Мы же уже дали вам пять тысяч.

Та захлопала глазами, пробуравила взглядом старый кассовый аппарат, но в итоге все равно махнула рукой и воскликнула:

– Ах, точно-точно! – она отсчитала сдачу и положила на блюдце. Я забрала деньги и отдала немцу, который нехотя их принял. – И как я такое могла забыть? Я сегодня такая рассеянная!

– Ничего, – я дружелюбно улыбнулась, – это из-за погоды. Снег обещали. Всего доброго!

– И вам!

Не дайте боги мне на улице повстречать такое же «доброе». Мы вышли, и Ханс протянул мне открытую бутылку с водой.

– Сейчас выпьешь одну вот такую, – он отдал мне белую пачку с красной полоской. – Эти – после еды, – у меня в руках оказалась белая пачка с синей полосой и цветными квадратиками в ней, я убрала их в карман, – ну, а это и так понятно, – коробка с зеленым кругом отправилась в тот же карман. У него в руках осталось еще две коробки. Это нормально, что я ощутила себя умственно отсталой?..

– А остальные?

– Если станет хуже.

– А-ага, – протянула я, выдавливая одну таблетку из пластины, а затем запила ее водой. Бутылку я отдала обратно, Ханс закрыл ее и спрятал в карман плаща. – Пойдем, поищем какую-нибудь дешевую забегаловку?

Он молча пошел дальше по кварталу, и я побежала за ним. Забавляет меня это суровое молчаливое согласие безысходности.

Людей на улице не было. От слова вообще. Это казалось мне непросто подозрительным, это пугало. Мы подходили к желтому зданию с осыпающейся штукатуркой, под которой проглядывался кирпич, и опорами-колоннами, потерявшими свой первоначальный цвет под грязью и нецензурными надписями. Напротив него находилась многоэтажка с маленькими окнами, на которой висело нечто, чего я не встречала до сих пор. Выглядело оно как крупная камера с чем-то прикрепленным сбоку, что отдаленно напоминало автомат. Мы остановились, не доходя до поля ее зрения. Однако, она решила повернуться к нам сама. По асфальту пробежался луч белого света по направлению к нам и уперся мне в лицо. Камере, похоже, мое присутствие не понравилось, и она разошлась тем же сигналом, что и боты при виде нарушителей. По глазам ударило красное свечение, а затем Ханс дернул меня за руку, притянув к кирпичной колонне. Раздалась автоматная очередь.

– Какого хрена?! – вырвалось у меня, но шум выстрелов заглушил мой вопрос. Бот перестал стрелять и теперь сканировал территорию на предмет моего присутствия.

– Видимо, Сыктывкару подарили пробники системы распознавания лиц, – сказал Ханс тихо.

– Тебя же нет в базе данных, да?

– Точно не знаю. Раньше не было. Но я же сбежал, они могли добавить.

– Так давай проверим. Ты же успеешь увернуться, если он поднимет тревогу.

– Хм, – многозначительно ответил он мне и, когда луч белого света проходил рядом с нашей колонной, высунулся. Луч быстро устремился к нему, задержался немного на его лице и пошел бродить дальше. Никакой тревоги и, тем более, никакого огня в его сторону не было.

– Я прям даже завидую немного. Можешь вывести это из строя?

– Придется обезвреживать. Если просто сломаю, поднимется тревога, и сюда пришлют отряд ОМОНа. Или еще кого похуже.

– Да, неприятно. Ну, время у нас есть, иди, обезвреживай. Я тут постою.

– Не смей двигаться.

– Оки.

Он ушел, а я осталась стоять, как и обещала. Прошло не больше минуты, как меня посетило давно забытое чувство. Чувство, настигавшее меня в основном на совсем безнадежных экзаменах и предвещающее, что у меня все получится. Но что такое это загадочное «все», в данный момент я понятия не имела.

Как и при атаке женщины-молнии, время неожиданно начало тянуться, будто весь мир попал в вязкую невидимую жижу. Я посмотрела вверх: там перелетали воробьи с одного дерева на другое так медленно, что, если бы я была рядом с ними, я могла бы увидеть, как они моргают.

Я вышла из-за колонны. Ко мне по земле медленно двигалось белое пятно. Оно настигло моего лица не так быстро, как я от него сначала ожидала. Затем белый свет сменился на красный, и бот открыл огонь. Пули летели в грудь, но до цели добирались крайне медленно. Самую первую я взяла в руку, покатала на ладошке и кинула на землю. Упала она с обычной для мелких падающих предметов скоростью и укатилась. Поздновато я обратила внимание, что остальные пули тоже ускорили свое движение. Спустя лишь одно мгновение они врезались мне в ребра. Сначала я осела на колени, а затем оперлась руками о пол, задыхаясь. Вы могли испытывать подобное, если вам когда-либо давали под дых. Я пыталась вдохнуть, не обращая внимания на внутренние конвульсии и, когда у меня наконец получилось, закашлялась, выплевывая вместе с кровью одну из пуль. Остальные звякнули об асфальт, вываливаясь из туловища так, будто при попадании запутались в одежде и так и не добрались до тела. Хотя та же кровь говорила об обратном. Не было никакой сборки из воспоминаний всей моей жизни, никакого света в конце тоннеля или забвения в пустоте. Тело отказывалось умирать. Еще рано. У меня есть дела. Здесь. Сейчас.

Перестав опираться на землю, я выпрямилась, стоя на коленях. Время снова замедлилось, однако Ханс успел настигнуть меня еще до этого. Теперь он, опершись на одно колено, держал меня за плечи, что-то кричал в лицо. Так близко. Я крепко зажмурилась и ощутила, что мир вокруг меня вертится, и я верчусь, но по-другому, словно я нахожусь в центрифуге. А затем все резко закончилось, и я не упала на пол лишь потому, что Ханс по-прежнему держал меня.

– Вообще-то, если хочешь знать, я был занят! – донеслось до меня возмущение Бэзила. Я приоткрыла глаза, осмотрелась по сторонам. Помещение было мне до боли знакомо.