Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" - Страница 83

— Я постараюсь, — беззвучно прошептал Хайнэ, глядя на него широко раскрытыми глазами.

В этот момент экипаж остановился, и послышался звук открываемых ворот.

Никевия поднялся на ноги и протянул Хайнэ руку.

— Пойдёмте со мной, — попросил он. — Может, хоть при вас я постыжусь унижаться, вымаливая для себя новое свидание.

Хайнэ и сам уже готов был просить об этом: ведь если писать про эту историю, он, по крайней мере, должен увидеть, что представляет собой её героиня. Что это за женщина, которая может довести мужчину до такой степени любовного наваждения?

Их с Никевией пропустили в дом и провели в одну из комнат, вероятно, предназначенную для приёма гостей.

Хайнэ осторожно обвёл её взглядом: комната была светлой и обставленной весьма изящно, однако без той доли изысканности, которая отличает стремящихся идти в ногу с модой хозяев. Скорее, здесь царил едва уловимый дух прошлого: картины кисти старых мастеров на стенах, засушенные цветы, на книжных полках — не литературные новинки, но собрания сочинений классиков.

Женщина появилась несколько минут спустя — высокая, красивая, одетая с большим вкусом.

Не очень юная — на вид ей было никак не меньше тридцати.

После рассказа Никевии Хайнэ ожидал увидеть перед собой взбалмошную гордячку, которой доставляет удовольствие вертеть мужчинами, однако госпожа Илон, скорее, походила на его мать, спокойную и безмятежную.

Гордость в ней, однако, чувствовалась — или, может быть, не гордость, а чувство собственного достоинства. По крайней мере, осанка её была очень прямой, а тёмно-карие задумчивые глаза смотрели как будто бы немного свысока.

Присутствию в своём доме второго гостя, она, казалось, ничуть не удивилась.

— Надеюсь, вы помните, что я позвала вас только затем, чтобы вы повидались с вашим ребёнком, — сказала госпожа Илон Никевии — О чём вы умоляли меня уже давно, — подчеркнула она.

Хайнэ с тревогой посмотрел на юношу, опасаясь сцены, которая принесёт мучение всем троим, включая нежданного свидетеля, однако Никевия, судя по всему, сумел сдержать себя — или, может быть, и в самом деле помогло присутствие постороннего человека.

— Я прекрасно всё помню, — сказал он безжизненным тоном.

Госпожа Илон кивнула и вышла из комнаты.

Через несколько минут служанка принесла младенца.

Лицо у Никевии изменилось — на этот раз оно отражало растерянное изумление, и нежность, и ещё что-то такое, отчего глядеть на него было больно.

— Можно мне подержать её на руках?.. — спросил он дрожащим голосом.

— Конечно, — улыбнулась служанка и, передав девочку ему в руки, оставила отца с дочерью наедине, не считая Хайнэ.

Никевия прижал к себе утопающий в кружевах свёрток; вид у него был какой-то потерянный и счастливый одновременно.

Вдоволь налюбовавшись на девочку, он повернулся к Хайнэ и с гордостью сказал:

— Это моя дочка. Знаете, по-моему, она похожа на меня. По крайней мере, я вижу… чувствую что-то общее. У неё мои глаза, я в этом уверен. А вам как кажется? — с каким-то испугом прибавил он и сел на диван рядом с Хайнэ, чтобы показать ему ребёнка.

Никакого сходства между младенцем и юношей тот не увидел, однако Никевия смотрел на него с такой надеждой, что Хайнэ просто не мог сказать правду.

— Да… и в самом деле видно, что вы отец с дочерью, — подбодрил его он.

Никевия с облегчением улыбнулся.

— Красавица, — прошептал он, дотронувшись кончиком пальца до носика ребёнка. — Моя малышка.

Девочка начала гулить.

— Наверное, нужно было купить ей что-нибудь, — внезапно с тревогой сказал Никевия. — Подарок… Куклу или ещё что-нибудь. На память обо мне. Почему я такой идиот?! Почему не подумал об этом?

— Ну, куклу — это слишком рано, наверное, — попытался успокоить его Хайнэ. — Она же ещё совсем маленькая.

— Маленькая? — рассмеялся Никевия. — Когда Илон разрешит мне следующее свидание с ней, ей будет уже лет шесть, не меньше. Теперь понимаете, почему я так говорю?

— Не может быть, — не поверил Хайнэ. — Нельзя же так поступать…

— Нельзя? — повторил Никевия всё с тем же смехом. — А кто ей запретит? Я Илон не муж. Мне нечем доказать своё отцовство.

Хайнэ попытался подобрать слова утешения, но пока он думал, необходимость в ответе отпала — Никевия снова повернулся к дочери и принялся говорить ей что-то ласковое, смешить её.

Гроза разразилась неожиданно.

Только что Никевия строил ребёнку рожицы и весело улыбался, и вдруг он весь затрясся и, прижав к себе свёрток, завыл, точно раненый зверь.

Хайнэ чуть не подскочил на месте.

Напуганный младенец разразился истошными воплями.

— Дайте её мне, — поспешно попросил Хайнэ, испугавшись, что крики девочки услышит госпожа Илон, и тогда у неё уж точно будет повод запретить Никевии дальнейшие свидания с дочерью.

Не то чтобы у него был значительный опыт обращения с младенцами, однако как нужно держать ребёнка, он помнил ещё с тех пор, как родилась его вторая младшая сестра, а это было не так давно.

Осторожно прижав младенца к груди, Хайнэ начал его укачивать, и, к счастью, это помогло.

Девочка постепенно затихла, а вслед за ней и её отец.

Чуть расслабившись, Хайнэ посмотрел на свёрток в своих руках. Девочка была тяжёлой и тёплой, и взгляд её казался на удивление осмысленным. Вот она вдруг улыбнулась ему, а потом протянула ручку и, схватив длинную чёрную прядь, зажала её в кулачке.

Хайнэ испытал болезненное чувство.

В последний раз он держал на руках ребёнка — младшую сестру — лет пять тому назад, но тогда это не произвело на него никакого впечатления, и мысль о том, что собственных детей у него никогда не будет, ещё не принесла ему столько тоски.

А теперь, вероятно, что-то изменилось.

«Я до сих пор помню, как он держал на руках Хайнэ, которому тогда было всего несколько минут от роду, сколько нежности было в его взгляде», — почему-то вспомнилось Хайнэ, и его тоска стала ещё сильнее.

— Простите, — глухо сказал Никевия, глядя куда-то в потолок. — Я так и знал, что не удержусь от безобразной сцены. Не в одном, так в другом.

Хайнэ не нашёл, что ответить, и только отдал ребёнка обратно отцу.

— Больше всего мне стыдно перед родителями, наверное, — признался чуть позже Никевия. — У меня замечательные родители, лучшие на свете. Однако я даже не могу подарить им внуков, потому что вряд ли у меня когда-нибудь будут жена и другие дети. Одна надежда на Марик — надеюсь, хотя бы её брак будет счастливым. Она очень хочет детей, на самом деле…

Хайнэ весь съёжился, услышав эти слова.

Чтобы скрыть свои чувства, он поднялся и заковылял к книжной полке, сделав вид, что заинтересовался библиотекой госпожи Илон.

«Марик в любом случае придётся рожать детей не от меня, — в смятении думал он, листая первую попавшуюся книгу. — Но, возможно, я мог бы… стать её вторым мужем… если бы она захотела».

Он хотел было захлопнуть книгу, но взгляд его случайно скользнул по дарственной надписи на титульном лице.

«Моей любимой ученице от Ранко Саньи», — гласила она.

«Ранко! — изумлённо подумал Хайнэ. — Тот самый, который когда-то держал меня на руках!..»

Он хотел было изучить книгу более внимательно, но время свидания подошло к концу, и служанка вежливо, но настойчиво напомнила гостям о том, что их экипаж готов к отъезду.

Провожать Никевию госпожа Илон не вышла.

Всю обратную дорогу тот выглядел хуже некуда, однако говорить пытался бодро:

— Знаете, мне даже кажется, что в этот раз у меня всё получится. Думаю, что, наконец, смогу себя преодолеть.

Хайнэ, глядя на него, сомневался в этом, однако вслух своих сомнений не высказывал.

— Хорошо хоть у неё нет других любовников, — внезапно прибавил Никевия едва слышно. — Иначе я бы точно сошёл с ума.

Он отвёз Хайнэ во дворец и пообещал как-нибудь навестить его.

«Ну вот, у меня появилось столько новых друзей», — радовался тот.

Возвращаться в павильон его не тянуло, и он, поколебавшись, решил сделать то, чего ему хотелось на протяжении четырёх дней, наряду с желанием поскорее отдать Марик письмо — попытаться найти таинственного актёра с белыми волосами.