Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 66

Под воротами лежала тень.

— Эоланд может почувствовать мою магию? — уточнила я.

— Не направленную прямо на него — нет, — отозвалась Саранда.

Пристально глядя на тёмную полоску внизу створок, я стала воображать…

Иллюзорные ворота распахнулись, пропуская стремительно несущуюся карету. Чешуя ящеров поблёскивала в такт движениям мощных тел. Они остановились у крыльца. Дверца отворилась. Раввер взбежал по ступеням и исчез из виду, но я представляла, как он проходит в открывшуюся дверь. Ящеры потрусили за дом.

Только когда карета исчезла за поворотом и растворилась в тенях, я ощутила, как сильно напряжена. Всего на миг позволила себе расслабиться — и рухнула на колени. Дышать было тяжело, словно что-то сдавило рёбра.

— Вы переутомились, — беспокойно произнесла Саранда.

1…6

СЛЕД.ЧАСТЬ

— Похоже на то, — прошептала я и ухватилась за подоконник. — Эоланд, что делает Эоланд?

— Сидит в кустах, — сообщил мужской голос. — Он увидел иллюзию и теперь явно напуган. Но уходить вроде не собирается.

— Если попробует проникнуть в дом — предупредите меня.

— Разумеется, хозяйка.

Обхватив себя руками, я прислонилась к простенку между окнами. Страшновато, когда потенциальный убийца находится так близко.

Надеюсь, Раввер скоро вернётся.

Интуиция меня не обманула: я нужен был именно на месте взрыва. Выехав сюда, я ожидал обнаружить только Лавентина, но у таинственного злоумышленника или злоумышленников в плену оказалось слишком много высокородных длоров.

Только чудом стазис-камеры, в которых держали похищенных, выдержали взрыв и обрушение дома. Намереваясь по возможности сохранить эту катастрофическую ситуацию в тайне, я всех отправил на ближайший старый склад и поставил такую охрану, что даже Хлайкери не просочился.

Личности пленников впечатляли.

Длор Вериндер — глава одного из сильнейших военных родов. На его сноху и на него самого недавно покушались.

Перландия Мондербойская, мать министра науки и новых технологий. Недавно её пытались выманить из дома. А в её невестку, длорку Сарсанну, вчера стреляли.

Хосаэлла Индели — старейшая женщина своего рода. Пусть его представители не участвуют в политике, но они единственное в нашей стране, кроме императорской семьи, владеют магией крови.

Нэтья Клахорийская — тоже старейшая женщина своего рода. В их руках сосредоточено большинством верфей.

И Близенда — мать Лавентина, из-за которой он и ворвался в дом, устроив этот кошмарный погром. Она тоже старейшая в старшем роду, его мать, а Лавентин создаёт непревзойдённых боевых химер для нашей армии.

Если бы Алверия лишилась магии всех этих родов, как и магии рода Какики, нам, вероятнее всего, пришлось бы оставить Черундию. Но даже если бы глав этих родов просто начали шантажировать, удар по стране был бы чудовищным.

Что, если ещё чьи-то матери и жёны сейчас похищены?

От ужаса перед всем этим, перед такой внезапной беззащитностью старших магических родов, перехватывало дыхание.

К сожалению, спасённые не помнили существенных подробностей похищения, не видели злоумышленников. Только рассказ матери Лавентина давал зацепку, ведущую к бывшей невесте Лавентина — длорке Сабельде Эзольи, двоюродной сестре Талентины. Разбираться с женщинами — что может быть хуже?

И что особенно раздражало, Лавентин вместо того, чтобы проникнуться серьёзностью ситуации и начать думать над расследованием убийства Какики, миловался с женой и порхал вокруг спасённой матери.

Все занимались собой, своими делами, будто им дела нет до Алверии. Внезапно я почувствовал себя таким беспомощным и одиноким в деле защиты родины, что хоть вой.

Я не знал, что делать, в какую сторону двигаться. Эти убийства и похищения были ненормальными, необъяснимыми с точки зрения здравого смысла. Связаны они или нет? Это внутренний враг или внешний? Что мне со всем этим делать?

Как разобраться, если я даже отдалённо не представлял, с какой стороны к делу подходить… Хотя, кажется, надо допросить Сабельду.

Мне срочно нужно было с кем-нибудь обстоятельно поговорить, но с кем, если в моём окружении никому не доверишься, а ситуация с родом Какики — вовсе государственная тайна?

Какая-то беспросветная ситуация.

Вызов на экстренное совещание кабинета министров оказался неожиданным, хотя недавно я думал о том, что оно точно состоится сегодня.

— Пусть начинают без меня, я приеду позже, — сказал стоявшему на пороге склада посыльному особого отдела.

— Это приказ императора, — ответил тот.

Запрокинув голову, я вздохнул. Затем оглядел стазис-камеры, помятых, измученных длоров и длорок, которых только что так практически безрезультатно допросил.

Как же мне решить эту проблему?

Выйдя со склада, я вдохнул пыльный уличный воздух. Он казался таким же тяжёлым, как на складе, и ничуть не освежил.

Взорванный дом ещё разбирали. Следователи и криминалисты сновали между обломками, подсвечивали себе фонарями.

В стороне, прислонившись к кэбу, стоял Хлайкери, пристально следил за происходящим. Кивнул мне. Ему тоже нет дела до родины, только и думает, как нажиться на очередной сенсации, отнимает мои время и силы.

Но лучше сейчас не думать о печальном.

Приказав офицерам сопровождения охранять оставшихся на складе длоров, я перевёл взгляд на медицинскую палатку, в которой осматривали Лавентина сразу после того, как вытащили его из-под завала. Во время разговора с ним я увидел на столе шестерёнку с синими камушками, подозрительно напоминавшую те, что подбросил Эоланд. Одинаковые они или нет, могла установить только экспертиза, но привлекать к находке внимание я тогда не захотел и положил её на столик с лекарствами, а потом забрать не удосужился.

Огляделся: кроме Хлайкери и ждавшего меня посыльного, все были заняты наведением и сохранением порядка на улице.

Перешагивая редкие куски кирпичей и щепки, я дошёл до палатки. Внутри запалил светильник. Хирург почти все лекарства так и оставил на месте.

Я приблизился к чуть прореженным бутылкам и склянкам. Шестерёнки не увидел. Стал передвигать холодные стеклянные бутылки, всё быстрее и быстрее: куда она делась?

В конце концов, переставил бутылки на раскладную койку, на которой лежал Лавентин, пока ему обрабатывали раны, и уставился на пустой столик из-под лекарств.