Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 135

— Весна… — покачал головой и уже не останавливался.

А мне подумалось, а почему бы и нет? Было бы любопытно посмотреть, к чему приведет зародившееся влечение заносчивого айра и благородной лейды. Если они смогут превратить это в любовь и преодолеть непонимание и возмущение айров и магов, то, при желании и помощи творцов, такая связь может привести к рождению новой сущности. В любом случае, я им в своей помощи и поддержке не откажу, думаю, Скай будет со мной согласен. Этот мир заслужил больших перемен. Но всё это после… А пока нас ждала важнейшая битва, которую проиграть мы не имели права.

Остаток дня мы провели в поселениях айров и тригов, заканчивая то, что начали еще после Совета. Ощущение предстоящего уже витало в воздухе. Тревога, напряжение, но вместе с тем нечто торжественное, важное и неизбежное, от чего было невозможно убежать, нельзя было отвернуться, отмахнуться или отложить. Душа трепетала в ожидании, но не от страха. Это было предвкушение.

Чем бы ни руководствовался Скай, но для меня это было еще и возможностью поквитаться с Вайторисом за родных, за любимых, за загубленную жизнь, за долгое рабство, за жизни, которые я отнимала в своем ослеплении и почитании проклятого убийцы. Да, я желала помочь этому миру выбраться из ловушки Граней еще раз, хотела дать ему шанс на развитие и собственную жизнь, но еще я жаждала мести.

— Не позволяй чувствам захлестнуть себя, — повторял мне супруг. — Потеряешь над собой контроль ты, потеряю его и я. Ярость хороша лишь тогда, когда она придает силы. В ослеплении же толку не будет. И он знает об этом.

И это было так. Вайтор давно научился управлять мной, это было слабое место. Но теперь и я знала, куда стоит ударить, чтобы вывести Разрушающего из равновесия. Благодаря Скаю, я научилась отличать настоящие угрозы от пустых. А после того, как ко мне вернулась память, я осознала, что мой бывший «господин» вовсе не всемогущ. И пусть сила его велика, благодаря Граням, но это не делает его менее уязвимым, чем любое живое существо.

Однако не стоило забывать и того, что слияние, сделавшее нас с водником почти равными по могуществу Вайторису, оно же и ослабляло нас.

— Он не тронет тебя, пока жива я, — сказала я в один из дней после размышлений. — Ему нужно, чтобы я вернулась.

— Да, — согласно кивнул Скай. — Я тоже об этом думал. Регинис отказался от слияния, опасаясь, что его смерть уничтожит и тебя. Стало быть, для возрождения ты должна умереть, зная, что я жив. Скорей всего, рыжий захочет оставить меня до твоего возвращения. С этим он затягивать не станет, тебе нужно успеть рассеять откат. И лишь после твоего возрождения, пока ты без памяти, убьет. Но это в случае, если мы проиграем, а этого мы не допустим.

— И все-таки нужно помнить об этом, — возразила я. — Мы знаем, что смерть одного может повлечь за собой смерть другого, а Вайтору нужно сохранить только одного из нас. Он знает, что я не смогу остаться равнодушной, если тебе будет грозить опасность, и удар будет направлен на тебя.

— Но пока ты жива, мне ничего не угрожает, — вновь кивнул Аквей. — Этим стоит воспользоваться. Я стану твоим щитом. А ты вспомни его уроки, кое-что в них есть полезное. Например, умение сохранять трезвый ум и невозмутимость. Он ломал тебя, уничтожал чувства, но научил быть бесстрастной. Вот и вспомни, каково это. И когда будешь стоять за моим плечом, не забывай, что бы мне не грозило, рыжий не посмеет убить меня, пока жива ты.

— Стать Игнис у меня не получится, — усмехнулась я, — но я буду стараться, мне есть, чем обосновать себе это.

— Знаешь, что мне нравится в сути Созидающего? — спросил Аквей, весело сверкнув глазами. — Обоснование. Оно дает возможность творить, что угодно, нужно лишь подобрать верный ключ, и дверь откроется.

— Путь Вайториса, — предостерегающе ответила я.

— Я по этому пути не пойду, — сказал с улыбкой водник. — Но мораль Созидающих слишком гибка и извилиста.

— Так кажется только на первый взгляд. Ты не можешь использовать обоснование для собственной выгоды, не можешь использовать ради убийства…

— Вайторис столько лет убивал потомков…

— И всё время у него было лишь одно обоснование — спасение мира от умножающихся Отражений. Обоснование — это не просто оправдание своему поступку. Это целый перечень условий. Причина обоснования — гибель мира, чем вызвано — угрозой умножения Отражений, кто порождает угрозу — творцы, как уничтожить угрозу — уничтожить тех, кто порождает ее, кто повторит ошибки друзей — их потомки, кем станут потомки — угрозой миру, как избавить мир от угрозы уничтожения — искоренить всё, что порождает причину обоснования, значит, убрать творцов и их потомков. Обоснование — целая цепь условий, связанных между собой последовательно и логично.

Водник потер подбородок.

— Хорошо. Тогда так. Причина обоснования — гибель мира, что приведет к гибели — смерть моей жены, кто хочет убить ее — Мендак, значит, я должен искоренить угрозу гибели мира, уничтожив мерзавца раньше, чем он убьет мою жену. Всё верно?

— Очень так… обосновательно, — усмехнулась я.

— Вот и отлично.

Леор Айгет Мендак стал для моего супруга настоящей занозой. Правда, Скай об этом не говорил, но забыть о своем давнем недруге уже не мог. Мне и не нужно был словесных подтверждений, я и так чувствовала то, что чувствовал Аквей. Он только раз обмолвился, что неприятный водник провалился, словно сквозь землю. Я поняла, что Скай пытался его найти, и теперь раздосадован тем, что Мендак сумел скрыться.

— Насколько легко можно попасть в Черный замок? — задумчиво спросил меня Аквей.

— Думаешь, он отправился прямиком в стан врага? — с сомнением спросила я.

Одно дело устраивать пакости среди своих, другое — предать.

— Я не могу отмахиваться от такого предположения. Он пошел на подстрекательство к убийству, значит, мог шагнуть еще дальше. Так возможно?

— Вайторис не ведет разговоров со смертными, но есть его приближенные, которые живут за пределами замка. Если Мендак знает, к кому обратиться, тогда возможность попасть к Вайторису у него есть, — ответила я, немного подумав.

— А ты еще сомневаешься, верно ли мы скрыли свою задумку. Теперь я уже сомневаюсь, что об этом стоило говорить даже тем, кому я верю, — Аквей досадливо покачал головой. — Надо было его давить сразу после Совета. Тьма, из-за доверия остальных приходится рисковать, это бесит.

— Никто до конца не знает нашей задумки, — успокоила я мужа.

— И в этом наш шанс, — кивнул Скай.

Решающий день приближался с неумолимостью снежной лавины. Остановить нарастающий ком событий было невозможно. И когда пробила полночь двадцать пятого дня, мы с водником, не сговариваясь, взялись за руки и покинули селение на берегу реки. Мы не отправились в наш мир, он не мог дать того, в чем отчаянно нуждалась сейчас душа, поэтому выбрали уединенный островок в океане, наполненный сиянием искр жизни. Сели на берегу, прижавшись спина к спине, и смотрели на лунные блики. Возможно, это был последний день для нас и этого мира, возможно, лишь очередной в череде многих дней, и завтра мы встретим с улыбками на устах. Предсказать исход не брались ни я, ни Скай, но нам нужны были эти минуты затишья перед предстоящей бурей.

— Красиво, — негромко произнес Скай, глядя на океан.

— Красиво, — согласилась я.

— И пусто, — подвел неожиданный итог водник, разворачиваясь ко мне.

Я последовала его примеру, и, перевернувшись, застыла на коленях, уперев кулаки в мягкий песок. Аквей замер в той же позе, не сводя с меня глаз, озаренных бликами света.

— Не могу потерять тебя, — чуть хрипловато сказал он.

— Не потеряешь, — я попыталась улыбнуться, но лишь прерывисто вздохнула.

— Не хочу жить один в красивой пустоте, — вновь заговорил водник.

— Я рядом, — все-таки улыбнулась и выпрямилась, протянув к нему руки.

Скай поймал мои ладони, сжал их в своих ладонях. Мы одновременно поднялись на ноги, и я оказалась прижата к телу супруга.