Дорогой мести - Брэнд Макс - Страница 30

• Предыдущая
• 30/52
• Следующая

Завтра при первом же удобном случае надо сказать Рейни, что он не нуждается больше в его компании. И пойдет дальше один, а Хэнк пусть остается со своим любимым дикарем шайеном. Сейчас вообще все его путешествие показалось мальчику сумасшедшим и бессмыслеенным. Разве человек в здраво рассудке понесется через полстраны ради того, чтобы выследить вора, укравшего револьвер с жемчужиной? Ну предположим, ему удастся выследить вора, а что он сможет предпринять?

Джонни чувствовал безысходность, отчаяние, его вновь охватила ностальгия по дому и тетушке Мэгги.

Но он продолжал работу с гордо поднятой головой, неторопливо и терпеливо.

До него донеслись слова шайена:

— Юноша, познающий тропу войны, должен иметь ноги кролика, а руку — быструю, как лапа дикой кошки!

«С когтями, впившимися в твое горло, меднорожий», — добавил про себя мальчик, не сомневаясь, что индеец критикует его, видимо, за нерасторопность. Но и это ему придется стерпеть, хотя ярость слепила глаза.

Сдерживаемая страсть имеет обыкновение выливаться в самые непредсказуемые моменты. Подавляемая внутри, она найдет выход, в нужный момент подтолкнув руку к оружию.

Гнев Джонни Таннера становился все сильнее, все более неуправляемым. Он закончил возиться с лошадьми. Проследил, как они мирно щиплют траву. Развел небольшой костер, сложив его из самых сухих опавших веток, так, чтобы ветер рассеивал дым и его не было видно издалека.

Топором разрубил мясо антилопы на квадратные куски приемлемых размеров, проткнул некоторые очищенными от коры веточками, а другие просто положил поверх веточек с подветренной стороны костра, чтобы прожарить. Это требовало особого умения, поскольку кусочки мяса могли сгореть с одной стороны и остаться совершенно непрожаренными с другой.

Мальчик был занят этой тонкой работой, когда шайен протянул к нему огромную ладонь и потребовал:

— Дай!

Юный Джонни Таннер глянул на ладонь, необъятные выпуклости мускулов предплечья и плеча, шею, жестко сжатую челюсть дикаря и улыбнулся. Его презрение к этому животному достигло крайней точки, поэтому он повел себя как мужчина, желающий выказать свое омерзение. Потом вложил в ладонь шайена деревянный шампур с несколькими кусочками мяса. Индеец принялся срывать их с веточки зубами и, почти не прожевывая, глотать. Мясо быстро исчезло у него во рту, словно в невероятной пасти льва. Голую веточку шайен бросил в костер, даже не подумав отложить ее в сторону, чтобы ею можно было воспользоваться второй раз. Нет, он просто выбросил палочку в костер, не взглянув на мальчика, продолжая разговор с Рейни и одновременно протягивая тяжелую ладонь за новой порцией мяса!

Девять десятых восторга Джонни Таннера, с которым он относился к жизни на Диком Западе и великим племенам краснокожих, улетучились в тот же миг. Однако еще большее отвращение, чем к индейцу, мальчик сейчас испытывал к Рейни. Но тот отнесся к его презрению абсолютно хладнокровно. Он и рукой не пошевелил, чтобы помочь ему приготовить мясо, но спокойно принял от мальчика свою порцию. Джонни едва успевал обслуживать двоих. И только когда их ненасытные аппетиты были удовлетворены, смог поджарить несколько кусочков для себя. Но из-за гнева ему показалось, что он сжевал не мясо, а кусок дерева.

Между тем индеец и Хэнк продолжали оживленно вспоминать былые времена. Имя шайена было Сломанный Нож, и мальчик подумал, что оно как нельзя лучше подходит к его резким манерам. Однако краснокожий дикарь выказывал Рейни всяческое уважение, докладывал о последних новостях племени, рассказывал, как они перезимовали, называл имена молодых храбрецов, которые в последнее время себя проявили, перечислил несколько свадеб и другие события. Наконец Рейни прервал этот бесконечный поток сообщений и спросил, какова причина, что шайен в полном одиночестве вышел на тропу войны. Намеревается ли он украсть лошадей, снять скальпы или же просто решил прогуляться в поисках случайных приключений?

Шайен умолк, надолго погрузился в глубокие размышления, видимо, в поисках ответа, а потом сказал:

— Брат, я совершил молитву и дал клятву. Я послал весть в племя пауни. И послал ее Говорящему Волку.

— Я его знаю, — отозвался Хэнк. — Помнится, видел его в Форт-Ливенворте. Думаю, он большой человек и великий воин. И что за весть ты ему послал?

— Сообщил, что собираюсь оставить племя шайенов, выехать в прерию. Дал знать, что хочу встретиться с ним где-нибудь посередине между стоянками наших племен.

— Чтобы сразиться с ним, Сломанный Нож?

Индеец слегка напрягся.

— Ты помнишь, в моем вигваме было четверо детей, и трое из них девочки?

— Я помню и четвертого, — кивнул Рейни. — Тогда у него было только детское имя. Но он был самым замечательным мальчиком, который когда-либо садился на коня.

— Он заслужил себе имя в первом же сражении. Когда вернулся, его стали называть Взлетающим Ястребом. Все старики только о нем и говорили. А все воины стали на него равняться. Вожди хотели отдать ему в жены своих дочерей. Он убил двоих, снял один скальп и получил четыре раны, и все это в одном-единственном бою.

— С него станется, — заметил Рейни, довольно улыбаясь. — Он из тех мальчиков, которых отделяет от настоящего мужчины всего один шаг. А уж став настоящим мужчиной… Ну ведь он же твой сын, в конце концов!

Лесть не произвела на Сломанного Ножа должного впечатления.

— Он мертв, — сообщил шайен. — Взлетающий Ястреб снова вышел на тропу войны. Пауни устроили им ловушку, и молодой человек в нее попался. Возможно, им удалось бы уйти, потому что у них были быстрые лошади, но лучшего друга Взлетающего Ястреба ранили стрелой. Он свалился с лошади, и мой сын остановился, стал его защищать. Взлетающий Ястреб убил своего коня и коня друга. Залег вместе с раненым за телами лошадей и повел огонь из укрытия. Но из тела его друга вытекло много крови, и он понял, что скоро умрет. Поэтому встал и запел песню смерти, а пауни начинили его стрелами и пулями. Он упал замертво.

Джонни Таннер забыл о своей задетой гордости и чувстве, что с ним обошлись несправедливо. Завороженно он слушал рассказ Сломанного Ножа и будто видел, как юный шайен встает и поет песню смерти, ожидая, когда стрела врага положит конец его угасающей жизни. Мальчик знал, что сохранит эту картину в памяти навсегда.

Он уставился на вождя шайенов с новыми чувствами. Сломанный Нож потерял любимого сына. За это ему можно было простить плохие манеры.

Между тем индеец продолжал:

— Тогда пауни подкрались в траве поближе и предложили моему сыну сдаться, но он только рассмеялся им в ответ. Я узнал все эти подробности от пауни, который был там с военным отрядом, но потом дезертировал, потому что хотел заполучить одну из дочерей вождя и сбежать с ней, и присоединился к моему народу. Он рассказывал, что пауни не один раз предлагали Взлетающему Ястребу сдаться, но он только смеялся. Потом воспользовался удобным моментом и ранил одного пауни стрелой в плечо. Враги разозлились, осыпали его градом стрел. Но пока не выпустили все стрелы и не расстреляли все пули, слышали пение моего сына.

— Угу, — произнес Хэнк Рейни, — не сомневаюсь, он такой.

— Позволь мне набить трубку и продолжить разговор за куревом, — попросил шайен. — До конца его жизни осталось совсем немного.

Раскурив трубку, он возобновил рассказ. С нахмуренным лбом и полузакрытыми глазами Сломанный Нож был похож на человека, который видит сон и тут же рассказывает его другим. Он даже слегка улыбнулся, неспешно продолжая повествование:

— Но неожиданно посередине песни неповиновения Взлетающий Ястреб умолк. Пауни прислушались. Сделали несколько выстрелов, но в ответ не раздалось ни звука. Тогда враги решили, что убили мальчика пулей или попали в него стрелой, которые метили в воздух, чтобы они падали на землю под прямым углом. Подумали, что одна из них могла попасть ему прямо в сердце или воткнуться в позвоночник.

• Предыдущая
• 30/52
• Следующая