Дорогой мести - Брэнд Макс - Страница 31

• Предыдущая
• 31/52
• Следующая

Пауни еще некоторое время прислушивались, а потом стали подползать ближе в высокой траве. В конце концов два храбреца вскочили, бросились к тому месту, где лежали убитые лошади. И тут прозвенели две выпущенные из лука стрелы. Один молодой воин упал лицом вниз, а другой вскрикнул и бросился в высокую траву, чтобы укрыться, но третья стрела поразила его прямо в спину. На следующий день он умер.

— Хай! Что за человек был твой сын! — воскликнул Рейни. — Он был настоящим мужчиной, мой друг! Как хитро он обманул волков-пауни, чтоб им всем провалиться! Вот что я тебе скажу: хотелось бы мне видеть, как его стрелы поразили цель! А что произошло потом?

— В свое время услышишь, — пообещал Сломанный Нож. — Пауни еще два дня лежали в засаде поблизости от того места, где скрывался мой сын. Солнце сильно пекло. У Взлетающего Ястреба не было воды. Солнце сжигало его, как костер ветки, но враги по-прежнему слышали его пение. К закату второго дня, когда пение смолкло, они предприняли две попытки подкрасться к нему, но стрелы не подпускали их. Тогда пауни решили наброситься на Взлетающего Ястреба ночью, но луна светила ярко, словно солнце.

— Храбреца не испугаешь ни днем, ни ночью, — напыщенно подтвердил Рейни.

— А когда наступило утро третьего дня, пауни начали слегка волноваться, — продолжал шайен. — Вдруг вспомнили, как долго там находятся, потому что стали давать о себе знать пустые животы. У них было немного воды из грязной лужи, но тухлой, обдирающей горло. У многих начали трескаться губы при улыбке. А кроме того, они боялись, что те молодые шайены, которым удалось от них спастись, могут вскоре вернуться из лагеря с многочисленным войском. Поэтому пауни решили бросить все и уйти. Но среди них был великий вождь по имени Говорящий Волк.

— Да ну? — удивился Рейни.

— Его назвали Говорящим Волком потому, что он хорошо владел не только оружием, но еще и языком. Все племя заслушивалось его рассказами. Говорящий Волк предложил соплеменникам сделать еще одну попытку захватить моего сына. И пообещал им, что он наверняка его победит, победит безо всякого оружия.

Пауни сели в круг и склонили головы, удивляясь, как он сможет это сделать. А Говорящий Волк встал из высокой травы, закричал Взлетающему Ястребу, что пауни готовы на перемирие. Тогда мой сын тоже встал, чтобы показать, что доверяет его слову, а заодно продемонстрировать, мол, ему все нипочем — ни отсутствие воды и пищи, ни нехватка сна. Встал и сделал знак, что тоже готов пойти на примирение…

— И тогда собаки-пауни выстрелили в него?! — яростно вскричал Рейни.

— Нет, — ответил вождь. — Ему было всего пятнадцать, но он был настоящим мужчиной, даже пауни побоялись выстрелить в молодого вождя. Ведь они видели, как он убил двоих из их банды и еще двоих ранил. Им ужасно хотелось его крови, но они не решились стрелять в него без приказа своего предводителя. Мой сын вышел из-за тел мертвых лошадей и встал перед Говорящим Волком. А тот сказал ему: «Если бы ты не был шайеном, я хотел бы, чтобы ты был моим сыном. Я никогда еще не видел такого храброго молодого воина. Пошли со мной. Ты будешь жить в моем вигваме как член моей семьи. Хватит этой вражды. Ты же понимаешь, мы не можем оставить тебя лежать среди мертвецов, у меня сердце сжимается при мысли, что ты умрешь от жажды, как собака».

— Теперь мне понятно, откуда у него такое имя! — заявил Рейни.

— Да, слушай каждое слово, которое он произнес, и запоминай, — посоветовал ему Сломанный Нож. — Он говорил, как змея, а мой мальчик его слушал. Мой сын был польщен, что такой великий воин общается с ним как вождь с вождем.

Говорящий Волк сказал: «Ты же понимаешь, мы не можем уйти отсюда, пока ты жив. Здесь погибло так много людей. Мы хотим забыть о тех, кого потеряли. Но у погибших остались дети и вдовы, им надо что-то дать, чтобы восполнить потерю их кормильцев. А что именно, пусть решит твой отец. Он может послать им несколько лошадей, одежду, а может быть, даже ружье. Когда эти вещи прибудут, их раздадут семьям погибших, а тебя отправят назад в его вигвам. В противном случае, ты понимаешь, я потеряю мою честь, вернувшись в племя с двумя мертвецами, двумя ранеными и оставив на тропе войны лишь одного убитого шайена».

Вот что заявил Говорящий Волк, а мой сын стоял и смотрел ему в глаза. А глаза могут быть и мутными и светлыми, ни один человек не в состоянии заглянуть в душу лжеца. Мой сын решил, что увидел в них правду, хотя видел там лишь отражение собственной чистой души. Он согласился пойти с пауни и ждать, пока отец не пришлет за него выкуп.

Рейни издал стон и прошептал:

— И тогда они его убили?

— Нет, они увели его в свое племя. Даже не связали, доверяя его честному слову, что он не сбежит. Всю дорогу Взлетающий Ястреб ехал верхом, даже охотился для пауни, но перед тем как въехать в поселение, они связали его арканом и притащили в поселок. А там все пауни набросились на мальчика и стали его пытать!

Джонни Таннера переполняли смешанные эмоции: ярость, жалость, ужас и презрение. Он превратился в каменное изваяние, впитывая жуткий рассказ Сломанного Ножа. В этот момент его можно было бы поджечь огнем, и он не почувствовал бы боли. Джонни возненавидел пауни просто смертельной ненавистью.

Что же касается Рейни, то он больше не мог терпеть. Отодвинувшись, вскочил на ноги и принялся быстро расхаживать большими шагами взад-вперед.

А Сломанный Нож, неподвижный и безразличный, смотрел на клубы табачного дыма, который выпускал изо рта. Дым медленно поднимался вверх, расширялся, потом в свете солнца становился серебряным туманным облачком и исчезал. Глаза индейца были полузакрыты и прищурены, губы — полусжаты, но на них играла легкая улыбка. Он напоминал вырезанного из дерева китайского болванчика. Однако в выражении его лица угадывалось какое-то спокойствие. Во всяком случае, мальчику так показалось, хотя на самом деле оцепенение шайена было следствием его невероятной ненависти.

Рейни неожиданно вновь уселся, и рассказчик опять заговорил:

— Пауни решили позабавиться с моим сыном. Привязали его к столбу, дали хлысты детям и женщинам. И те стегали его, пока он не стал красным от крови с головы до ног. Взлетающий Ястреб истекал кровью, но стоял у столба и пел. Они стегали его по поющему рту. Но песня все равно лилась с его истерзанных губ. Мой сын хотел показать, что он — настоящий мужчина. — Тут Сломанный Нож надолго умолк.

В глазах Джонни Таннера этот пожилой индеец больше не был просто жестоким дикарем. Он захватил внимание мальчика больше, чем кто-либо другой, с кем ему приходилось встречаться до этого момента.

Помолчав, шайен возобновил рассказ. Ни лицо, ни голос, ни манера его повествования не изменились.

— Вы можете догадаться, что пауни, когда они поняли, каков мой сын, не захотели немедленно предать его смерти. Он был слишком мужественным человеком, поэтому они решили продлить его мучения. Отвязали от столба, и скво обмыли его раны. Много дней мальчик горел в лихорадке. А когда его взгляд и мысли прояснились, он понял правду, понял, что был глупцом, поверив слову пауни. Значит, сам виноват.

Когда он оправился от ран, они снова попытались сломить его дух. Вывели и напустили на него скво с ножами и лучинами. А потом — молодых воинов верхом на конях. В конце концов опять привязали к столбу и стали наваливать вокруг ветки, чтобы сжечь его заживо.

Не выдержав, Джонни закрыл глаза и какое-то время так слушал голос индейца, который говорил:

— Разожгли костер. Когда его поджигали, мой сын пел великую песнь смерти. Пел о том, как убил четырех волков-пауни, и из-за этой победы его душа отправится в охотничьи угодья, где охота всегда будет удачной. Но когда языки пламени стали подниматься выше, почти касаясь его тела, веревки перерезали и мальчика быстро вытащили из костра.

— Что-то не похоже на мстительных пауни! — воскликнул Рейни.

• Предыдущая
• 31/52
• Следующая