Синий треугольник - Крапивин Владислав Петрович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/33
- Следующая
– Не знаю. Может, совсем останусь, если найду работу и угол…
– Как тебе не стыдно! «Угол»! У нас три комнаты… Дождись нас обязательно! Целуем! – И в трубке: «Пи-и… Пи-и…»
Даже не успел спросить: «Откуда ты узнала, что я здесь?»
Ну, ладно. По крайней мере, вопрос с жильем решен… Я утомленно обмяк на табурете.
– Дядя Слава! Смотри, что получилось! – Ерошка, в мокром и перекошенном своем костюме протягивал на ладонях сырые листки. – Я их прямо под солнышком! Шлеп, шлеп в воду и – готово!
Что такое?.. На бумаге из моего блокнота и правда было что-то вроде фотоснимков. Мутноватые, из мелких точек, будто третьесортные газетные оттиски, но все же.. Да, можно различить меня и Жору на корточках у ящика. А вот буксир с неразборчивыми буквами на кожухе гребного колеса. И нечто похожее на заречную панораму…
– Как это ты ухитрился?
– Я же говорил, что умею! А вот это… смотри!
На четвертом снимке полагалось быть Ерошке. Он и был. Не очень похожий, но все же узнаваемый – по оттопыренным ушам, тонкой шее и кенгуренке в белом круге на груди. Но… он был не один! Рядом торчала еще одна ребячья голова. С длинными, ниже ушей волосами.
– А это кто?
– Как кто! Конечно, Еська!
– Откуда она взялась? И когда ты успел снять?
– Да не взялась еще! И ничего я не успел! Просто это значит, что пора звонить! – Ерошка потянулся к телефонной рухляди.
В голове у меня была каша-неразбериха. Я тупо сказал:
– Диск отлетел, он в щели на полу.
– Достанем! – Ерошка повел над полом ладонью, и диск сам (так мне увиделось) выскочил из щели, будто к магниту.
Да, Ерошка не был подвержен телефонным кошмарам. Провода соединил в один миг, нужный номер набрал в две секунды. И…
– Еська!.. Ты – Еська? А это я!.. Ну, так давай же скорее, сколько можно ждать!
Он с размаха надел трубку на крюк. Оглянулся на меня – глаза были блестящие, радостные.
– А чего же ты раньше-то ей не звонил? – сказал я. – Ходил, расспрашивал…
Сияние в глазах у него поубавилось.
– Потому что номера не знал.
– А теперь как узнал?
– Ну… догадался посмотреть…
– Где посмотреть?
– Ну… – он слегка надул губы. Видимо, не хотел говорить почему-то, но и упрямится не решался. – На бумажке.
– На какой бумажке? – продолжал глупо приставать я.
– Из твоего блокнота. Не помнишь, что ли…
– Да я же дал тебе чистые листки!
– Это для фоток чистые. А утром, с подписью-то…
– И он был чистый!
– А вот и нет!
– А вот и да! Не пудри мне мозги!
В самом деле, что за чушь! Откуда в моей записной книжке номер телефона какой-то незнакомой Еськи?
Ерошка, сжав губы, зашарил в трикотажных складках, протянул мне листок. Я замигал. Это… это был листок не из блокнота а из старого немецкого календаря. Из того самого. С числом 14, с готическими буквами, с оттиснутым тонким рисунком-шхуной. На краю и правда был мой размашистый автограф. Однако…
– А где телефон-то? – глупо спросил я.
– Посмотри на просвет.
Я пожал плечами и посмотрел.
На бумаге, как и раньше, проступал разлапистый якорь с канатом. И буквы под ним. Только не «Bremerhaven» а «Malogda». А пониже – цифры: 002234.
Я чувствовал себя полным идиотом. Ерошка сопел – кажется слегка злорадно. Потом недовольным шепотом объяснил:
– Пришлось только двойку спереди добавить…
Каша в моей голове замесилась круче.
– А… – хотел я начать новые идиотские вопросы.
– Ну-ка, прекрати, – неслышно и строго сказал мне Травяной Заяц. Не из ближнего угла, а через большущее пространство. – Хочешь все поломать?
Я хлопнул губами. Подумал и спросил обыкновенным тоном:
– А когда эта твоя Еська появится?
Ерошка весело подпрыгнул.
– Наверно, уже появилась! Идем!
Еська и правда была уже здесь Когда мы вышли из будки, она стояла в трех шагах от двери. Смотрела, нетерпеливо сжав опущенные кулачки. Девочка ростом с Ерошку и, видимо, ровесница.
Была она в куцей вельветовой юбочке, в желтой футболке с надписью «Велоспорт», в старых сандалетках на босу ногу. Тонконогая, с коленками, похожими на крупные картофелины, с жидкими волосами того же цвета, что у Ерошки, с глазастым треугольным лицом и большим редкозубым ртом. Да, не красавица… Хотя… Если такие девочки улыбаются, то могут делаться славными. Кажется, у Заболоцкого есть на этот счет стихотворение…
Впрочем, такие мысли появились позже. А сейчас я растерянно «лупал» глазами. Потому что Ерошка подскочил к Еське и они с маху обнялись. Изо всех сил. И стояли так с полминуты.
Ну и ну! Конечно, еще совсем пацанята и, кажется, давние друзья, но… все-таки неловко как-то, когда мальчик и девочка тискают друг дружку в объятиях, не стесняясь посторонних.
Ерошка наконец оглянулся на меня со счастливым лицом.
– Дядя Слава, это Еська1
– Вижу, – отозвался я небрежно, чтобы скрыть досаду и опаску. – А как у Еськи полное имя? Если не секрет…
– Полное – Елена, – охотно отозвалась она. – Мы с ним оба на «Е».
Ерошка теперь держал ее за кисти рук.
– Есть хочешь?.. Дядя Жора, скажите дяде Юре, чтобы не ел всю кашу!
Жора, который с чайником в руках наблюдал от печки за всем происходящим, тут же отдал команду:
– Танкист, ну-ка тормози! И так толстый.
Юрка Савёлов, который работал ложкой над ящиком, нехотя оставил котелок.
– А чего… Тут еще на целую команду.
– Не, я не голодная… – Еська вдруг сморщила переносицу и провела пальцем по Ерошкиному лицу, от лба до подбородка. – До чего замурзанный! Небось, не умывался с мая месяца. Буду сейчас приводить тебя в человеческий вид.
– О-о! – весело взвыл Ерошка.
– Марш купаться! – И она оглянулась на меня: – Можно? – Видимо, почуяла, что я сейчас над Ерошкой кто-то вроде начальника.
– Да вода-то… Сбросы же в ней, химикаты всякие! Жора, скажи!
– Пускай купаются, – рассудил Жора. – Нынешнее население ко всему привычное. И пляж функционирует…
– Ура! – Ерошка мигом сбросил просторное одеяние, остался в заштопанных пестрых плавках. А Еська – в полосатом желто-зеленом купальничке (той же расцветки, что Травяной Заяц). Даже не в купальничке, а в трусиках и узкой полоске поперек плоской тощенькой груди, с тесемками на плечах. Оба худые, с похожими на коричневые палки руками-ногами. Еська схватила Ерошку за руку, потянула к воде. Он дурашливо поупирался, потом оба с разбега плюхнулись в желтоватую воду.
– Жора, там не опасно?
– Нормально. Не глубоко, и дно песчаное…
В воде – брызги, визги, плеск и тарарам. Потом они в размашку сплавали метров на пять от берега и обратно. И снова «водный аттракцион» с воплями и кувырканием.
Еська выскочила из воды.
– Дядя Жора, мыло у вас есть?
Жора принес крупный коричневый кусок. Еська с ним опять ускакала в воду.
– Спасите! Не надо, оно кусачее! – тут же завопил Ерошка.
– Стой, не дрыгайся! Кому говорят!..
Жора смотрел на них с усмешкой.
– Ишь, радуются. Знать, давно не виделись…
– Радуются… только не слишком ли откровенно? – сказал я с опаской старого моралиста.
Жора глянул недоуменно. Потом хмыкнул:
– Да ты что? Это же брат и сестра.
Тьфу! Вот я дурак-то…
– А откуда ты знаешь?
– Да Ерофей не раз говорил, что сестренку ждет, Еську. Она с весны где-то в деревне, у родных жила, а он скучал, видать…
Кое-что стало понятным. Не все, конечно, однако… Да и какое мне дело? Сейчас они выберутся из воды, я подарю Ерошке аппарат и мы распрощаемся. Прощание не будет грустным, поскольку встретимся, наверно, еще не раз: я ведь решил остаться здесь надолго.
Я посмотрел, как ребята плещутся у берега. Впрочем, они уже не плескались. Еська бурно мылила Ерошке голову. Он повизгивал и дергался. Я подошел к воде:
– За что ты так мойдодыришь несчастного брата?
– А потому что волосы липучие! Всегда слюнявой ладонью их мажет, а голову моет раз в году… Ну-ка… – и она окунула Ерошку с головой.
- Предыдущая
- 18/33
- Следующая
