Игрушки дома Баллантайн - Семироль Анна - Страница 63
- Предыдущая
- 63/105
- Следующая
Дворецкий вежливо улыбается.
— Она вернется, сэр. Не прекращайте поисков.
В десять вечера к Раттлеру робко заглядывает Хлоя.
«Прошу прощения, сэр Уильям. Я не усну, пока не поговорю с вами».
— Я понимаю, конечно. Беспокойно?
Женщина проходит в комнату, присаживается на край дивана.
«Скажите мне честно: что с Элизабет? Я чувствую, вы не все мне сообщаете. Можете сказать правду, господин Раттлер. Какой бы она ни была».
Генерал раздумывает минуту, трет переносицу.
— Хлоя, ты заранее настраиваешь себя на то, что все плохо, да? Зачем?
«Мне страшно, сэр Уильям. Это мой ребенок, беспомощный и слабый…»
— Я тебя очень прошу: перестань ее оплакивать заранее. Завтра с самого утра я поеду к ней, расскажу, что теперь ты живешь у меня. Подбодрю. Поддержу, как смогу.
Хлоя смотрит в пол и медленно жестикулирует:
«Почему вы просто не заберете ее оттуда? Вы же можете».
— Господи, женщина… — стонет генерал сквозь зубы. — Да, мне позволено входить туда и выходить в любое время, но только в одиночку. Элси застрелят, не дав нам и шага за порог сделать. Я не бог, Хлоя. Но я приложу все усилия, чтобы ее ребенок родился дома. Иди спать, я тебя очень прошу. Я двое суток на ногах и в разъездах, устал.
В девять утра главнокомандующий уже в Нортонхилле. Хлюпает под ногами раскисший снег, стелется над головой низкое рассветное небо с клочьями серых туч. На территории фабрики все еще воняет гарью.
Подходя к трехэтажному зданию с облезлой штукатуркой на фасаде, Раттлер задирает голову и смотрит на угловое окно верхнего этажа. Видит невысокую фигурку, держащуюся за прутья решетки. Элизабет ждет.
Псы у входа уже не бросаются на генерала со злобным лаем, лишь сдержанно рычат. Караульный спешит навстречу с ключом.
— Господин главнокомандующий, разрешите доложить!
— Докладывайте.
— Вчера вас искал полковник Стивенс. Велел передать, что у него для вас бумага от Его Императорского Величества.
Раттлер медлит мгновенье, подавляя вздох.
— Свяжитесь со штабом командования, передайте полковнику, что я дождусь его здесь.
Брендон и Элизабет встречают его, стоя у двери. Лица у обоих спокойные, но то, как девушка сжимает механическую ладонь, выдает волнение.
— Здравствуйте, сэр Уильям. Вам уже сказали? — негромко спрашивает Элизабет.
Раттлер кладет на койку сверток с чистым бельем, здоровается с Брендоном за руку.
— Что такое, девочка? О чем?
— Нас расстреляют, — ровно отвечает она.
Сердце дает сбой, тупая боль ворочается в груди. Раттлер морщится, машет рукой.
— Нет-нет, быть не может! Ты несовершеннолетняя, по закону не имеют права!
«Сэр Уильям, когда с нами поступали по закону?»
— Брендон, кто вам сказал об этом?
«Стивенс. Он приходил вчера. Сказал, чтобы я заканчивал возню с транслятором и что приказом императора мы оба приговорены к расстрелу».
Элизабет всхлипывает, отходит и садится на койку.
— Мы просили об отсрочке, но он нас даже слушать не стал. Сэр Уильям, за что с нами так? — плачет девушка, глядя на генерала с мольбой. — Что мы сделали этому городу, империи, чтобы с нами — так? С самого начала…
— Я разберусь. Приедет Стивенс, я из него душу вытрясу. Возможно, эта сволочь вас запугивает.
«Все было на словах, сэр, — хмуро говорит Брендон. — Я тоже в такое не верю, юридически слишком безграмотно… Но если это правда — Элизабет имеет право на прошение о помиловании. Возраст, беременность, отсутствие состава преступления. За себя не прошу. Но Элси не виновата ни в чем».
Раттлер вытаскивает из кармана платок, протягивает девушке.
— Дождемся Стивенса и разберемся. Сходите переоденьтесь, заодно успокоитесь. Элизабет, тебе не помешала бы ванна. В чем у тебя рубашка, милая?
Девушка вспыхивает, стыдливо отворачивается, тянется за пеньюаром. Сэр Уильям вопросительно смотрит на Брендона, спрашивает на амслене: «Молоко?» Перерожденный кивает, грустно глядя на Элизабет.
Раттлер стучит кулаком по двери и, как только появляется охранник, распоряжается:
— Теплую ванну для мисс немедленно.
Стивенс появляется после обеда. Элизабет, чистенькая и накормленная привезенной из ресторана едой, спит, завернувшись в одеяло. Брендон в свежей рубахе и наброшенном на плечи сюртуке пишет в тетради бесконечные ряды кодов, изредка прерываясь и пробивая написанное на перфокартах. Главнокомандующий мрачно катает по столу стеклянный шар с макетом замка. Щелкает в двери ключ, входит полковник Стивенс.
— Добрый день, господин Раттлер. Вы прижились здесь, смотрю.
— Здравствуйте, мистер Стивенс. Ценю вашу попытку пошутить, — равнодушно отвечает генерал. — Вчера вы что-то хотели мне сказать.
Стивенс озирается в поисках стула, не находит, садится на край стола.
— Да, не буду тянуть. Позавчера на собрании совета решили отказаться от намеченных планов по созданию армии перерожденных. Причина — волна народного недовольства, захлестнувшая Нью-Кройдон и соседние города, и отказ Элизабет Баллантайн сотрудничать с нами. Это первое. Второе: была направлена на рассмотрение ваша просьба признать перерожденных гражданами империи. Я искренне надеюсь, что это крайне идиотское прошение отклонят.
Полковник выдерживает паузу, оглядывается на Элизабет. Она проснулась и внимательно слушает, приподнявшись на локте.
— Ну и третье. Приказом Его Императорского Величества Элизабет Баллантайн и Брендон Фланнаган приговариваются к расстрелу по обвинению в шпионаже, заговоре против императора и пособничестве Байрону Баллантайну.
— Что?.. — переспрашивает Раттлер. — Чей это горячечный бред?
— Приказ императора, господин главнокомандующий.
Генеральский кулак с силой впечатывается в столешницу. Брендон едва успевает подхватить падающую чернильницу.
— Стивенс, они там в своем уме? Девчонке шестнадцать лет! Несовершеннолетняя, какой расстрел? Какой заговор? — задыхаясь, вопрошает сэр Уильям.
— По предоставленным документам мисс Баллантайн двадцать один год. Насчет всего прочего — вопросы не ко мне, Раттлер. Бумаги лежат в моем кабинете, ждут, когда вы с ними ознакомитесь.
— Я буду требовать отсрочки приговора на месяц-два. Дайте Элизабет хотя бы родить, нелюди!
— Учтено. Его Императорское Величество приказал уничтожить весь род Баллантайнов как представляющий угрозу безопасности империи, — чеканит Стивенс. — Потому никаких отсрочек. Приговор привести в исполнение через неделю, двенадцатого марта.
Он косится на Брендона, потом смотрит на Элизабет. Бледные, неподвижные, они напоминают каменные изваяния.
— По мне — так девку проще придушить подушкой. Но всплыло, что мистер Фланнаган благородного происхождения, и собачью смерть милостиво заменили расстрелом. Да, и еще. Командовать расстрельной бригадой император поручил лично вам, господин Крысобой.
Типография Флетчера работает без перерыва несколько суток подряд. За домом Раттлера установлено наблюдение, но самого генерала в городских апартаментах нет уже четвертый день. На все вопросы дворецкий вежливо отвечает, что сэр Уильям уехал в столицу подавать прошение о помиловании Его Императорскому Величеству.
Город лихорадит. То там, то тут вспыхивают стихийные митинги, полиция не успевает разгонять людей. Город гудит растревоженным ульем. «Освободите девчонку!», «Выпустите Элизабет!» — кричат надписи со стен.
— Разгоняйте народ! Задерживайте подстрекателей и подозрительных личностей! — требует полковник Стивенс на собрании командования.
— У нас иной приказ, сэр, — отвечает ему командующий одной из рот. — Приказ верховного главнокомандующего. Мы в его подчинении.
На территории заброшенной фабрики в Нортонхилле караульные замечают какие-то тени, попытки поймать и задержать посторонних оканчиваются ничем. В качестве подкрепления Стивенс присылает еще тридцать драгун.
Поздно вечером десятого марта над Нью-Кройдоном гигантской рыбиной проплывает «Мнемозина». Тихо гудят двигатели, пожирая топливо, вращаются громадные лопасти. Коппер из капитанской рубки смотрит на спящий город, расстилающийся на мили вокруг.
- Предыдущая
- 63/105
- Следующая
