Игрушки дома Баллантайн - Семироль Анна - Страница 62
- Предыдущая
- 62/105
- Следующая
— Замолчи! — резко обрывает его самодержец, тут же берет себя в руки и уже спокойно говорит: — В Нью-Кройдоне перерожденных снова видят на улицах. Кто несет ответственность за зачистку города?
— Я, мой император.
— Почему не выполняется приказ?
— Его исполнение подрывает вашу популярность в народе, сир. Я лично запретил своим солдатам трогать уцелевших кукол и более не рассматриваю доносы на тех, кто прячет своих перерожденных.
— Следующий вопрос. Кто стоит за смертью Байрона Баллантайна?
— Не могу знать, мой император.
Император медленно выдыхает, на скулах играют желваки.
— Далее. Кто дал вам право вмешиваться в работу Стивенса с Элизабет Баллантайн и ее куклой?
— Вы, сир. Как опекун девушки, я не могу позволить такого бесчеловечного обращения с ней. И не будь я ее опекуном — не позволил бы. Брендон — не кукла, а любящий и любимый человек, манипулировать девчонкой с его помощью — подло и бесчестно.
— Раттлер! Ты две войны прошел, ты толпами посылал людей на смерть и не вел счета ни девчонкам, ни куклам, загубленным в боевых действиях. Так какого ж черта в тебе сейчас заиграл поганый гуманизм?
Сэр Уильям смотрит в окно, прислушивается к звукам весенней капели.
— Я отец. И гражданин. И служитель империи, сир. И четко вижу последствия поступка, который вы готовы совершить. Моя цель — защищать вашу власть, мой император. И я не вижу иного способа показать вам, что вы принимаете неверное решение.
— Какой из тебя служитель империи? — взрывается император. — Внутренний враг государства — да! Раттлер, я не могу просто так снять тебя с должности, пока войска преданы тебе, но я тебя сломаю, найду способ.
— Как скажете, мой император, — спокойно кивает генерал. — Я готов ответить за свои поступки. Только ни единого приказа, направленного на причинение вреда моим подопечным или перерожденным Нью-Кройдона, я более не выполню.
— Ты угрожаешь мне, Крысобой?
— Не смею, сир. И надеюсь, что вы примете верное решение.
— Через два дня я собираю совет, — холодно говорит император, вставая с места. — Без твоего участия. Именно это поможет мне понять, чье мнение является правильным — твое или мое. А теперь вон отсюда.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.
Стефан перекладывает солдатиков из одной коробки в другую. Уже в третий или четвертый раз. Поглядывает на Хлою. Женщина сидит на софе, одетая по-дорожному. Руки в лайковых перчатках сложены на коленях, пальцы нервно переплетены.
«Мне не хочется уезжать отсюда, — жестикулирует Стефан, пряча глаза. — Я боюсь».
«Все будет хорошо, милый. Сэр Уильям отвезет тебя домой», — ласково улыбается Хлоя.
Мальчишка поджимает губы, поглаживает механическими пальцами конного офицера. Прячет его в карман куртки.
«Дома дед, мама и папа. И брат. Но здесь безопасно. И в подвале много интересного. И вы. И мистер Коппер».
Стефан обходит холл, подбрасывает полено в прогоревший камин. Ворошит кочергой почти остывшие угли и золу. Присаживается на корточки, что-то чертит кончиком кочерги. В этот момент в холл выходят Раттлер и Коппер. Подполковник подкрадывается к Стефану, подхватывает его на руки и переворачивает вверх ногами. Кид испуганно дергается, но быстро приходит в себя и пытается схватиться за пряжку на ремне Коппера. Подполковник беззвучно смеется, бережно ставит мальчишку на пол.
— Готовы ехать? — спрашивает генерал.
Перерожденные дружно кивают, Стефан подходит к Раттлеру и спрашивает, грустно глядя снизу вверх:
«Сэр Уильям, а мы разве не дождемся Пенни, Элизабет и Брендона?»
Тяжелая ладонь ложится на макушку мальчишки, гладит.
— Нет, мистер Бэррингтон, мы не будем их ждать. Они вернутся позже, — отвечает главнокомандующий.
В машине Хлоя и Стефан забираются на заднее сиденье, мальчик прижимается к перерожденной, прячет лицо в складках наброшенной на ее плечи шали. Коппер с угрюмым видом располагается рядом с генералом. Раттлер садится вполоборота и обращается к перерожденным с короткой речью:
— Всех вас я прошу соблюдать в городе осторожность. И прежде всего это касается не Кида, а тебя, Коппер. Если будет возможность покинуть Нью-Кройдон — уезжайте. Оставаться здесь вам больше нельзя, в любой момент меня арестуют. Тогда и вы пропадете. Хлоя, тебя я отправлю к себе в городские апартаменты. Больше некуда, прости. Своим слугам я полностью доверяю, когда за мной придут, они сумеют о тебе позаботиться.
Сперва они отвозят домой Стефана, затем едут в Солт. Долго петляют среди ангаров, пока наконец не находят нужный. Хлоя остается в машине, а Раттлер и Копер проходят вдвоем через громадные ворота. Генерал предъявляет документы бдительной охране, Копперу достаточно просто выйти на свет и ухмыльнуться.
— Разрази меня гром! — вопит один из караульных. — Наш капитан в третий раз с того света вернулся! Коппер с нами!
Под сводами эллинга слегка покачивается на тросах серая громадина «Мнемозины» — одного из крупнейших имперских боевых дирижаблей. Коппер улыбается, глядя на нее, машет кому-то рукой. Сбегаются люди, радостно приветствуют подполковника, хлопают по плечам, жмут руку. Раттлер смотрит на это со стороны, слушает радостные возгласы и чувствует, как притихает тоска, владеющая им последние дни.
«Ты не пропадешь, старый лис, — думает генерал. — Здесь все свои, даже под угрозой смертной казни не выдадут. Воинское братство — это святое».
Он еще раз обводит взглядом огромный ангар, прячет руки в карманы и быстрым шагом направляется к выходу. Коппер догоняет его уже у ворот, дергает за рукав.
«Уилл, постой. Три слова».
— Надеюсь, не благодарить будешь? — усмехается Раттлер.
«Ты становишься меркантильным, Крысобой», — щурит карие глаза Коппер.
— Давай свои три слова и проваливай.
«Я жду вестей», — жестикулирует подполковник.
— Вести будут. Береги себя.
Коппер кивает, жмет генералу руку, и они расходятся.
Из Солта Раттлер едет домой, отвозит Хлою. Представляет ее слугам, просит позаботиться и принять как члена семьи. Хлоя смущенно раскланивается, здоровается, и Бишоп провожает ее в гостевую комнату. Раттлер распоряжается насчет ужина, переодевается, читает полученную за три дня корреспонденцию. Вспоминает о собрании императорского совета.
«Вчера же было. Что они решили? Наверняка меня как минимум отстранят. Только поздно уже, мой император. Нью-Кройдон знает, что вы затеяли. Я свое дело сделал, — думает генерал. — Город гудит, как потревоженный рой. В совете много умных людей, они понимают, что проще отпустить детей, чем иметь дело с народным бунтом».
Бишоп приносит бутылку красного вина, мясной рулет и пудинг, желает сэру Уильяму приятного аппетита. Собирается уходить, но медлит.
— Вы что-то хотели спросить? — интересуется генерал.
— Да, сэр. Вы ходите в город один, без телохранителей, только с собакой. Вы выступаете перед толпами. Простите великодушно, сэр, я опасаюсь за вашу жизнь.
— Не стоит беспокоиться, Бишоп. Мне ничего не угрожает.
Старый дворецкий отводит взгляд, чуть заметно покачивает головой. Губ Раттлера на миг касается улыбка.
— Меня никто не тронет, — уверенно говорит сэр Уильям. — Стивенс не посмеет, пока я правая рука императора. А Его Императорское Величество не станет вмешиваться в мои дела.
— Почему вы так уверены, сэр?
— Потому что император знает, что я прав.
Некоторое время оба молчат, потом Бишоп нарушает тишину:
— Сэр Уильям, я позволю себе еще один вопрос. Нет ли новостей о леди Долорес?
Генерал сокрушенно качает головой. Он дал ориентировку своим ликвидаторам, полиция также оповещена, приказано задержать и доставить лично главнокомандующему, но… Никто не видел Долорес в Нью-Кройдоне. Девушка словно растворилась, превратившись в сгусток тупой боли под сердцем отца.
— Я не теряю надежды, Бишоп. Меня не оставляет ощущение, что она вот-вот вернется. Сама захочет, чтобы мои люди ее нашли.
- Предыдущая
- 62/105
- Следующая
