Горький мед - Стил Даниэла - Страница 32
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
Найти наиболее подходящее сравнение Глэдис не успела. Пол тронул ее за плечо, и по всему телу Глэдис словно пробежал слабый электрический ток.
— Привет, Глэдис. Познакомься с моей женой. Седина Смит. А это — Глэдис Тейлор. Это она сделала снимки, которые я тебе показывал. Тот юный моряк, которого ты видела на фотографиях, — ее сын.
Глэдис потихоньку вздохнула. По крайней мере. Пол, кажется, не сказал Седине о ней ничего дурного. Но, стоя так близко от знаменитой писательницы, она еще острее ощущала свое несовершенство. Улыбка Селины была ослепительна. Выглядела жена Пола по меньшей мере на пятнадцать лет моложе Дженни Паркер, с которой они учились в колледже. («Дженни никогда не красится, а все равно выглядит на сорок пять, хотя ей уже пятьдесят два, — мстительно подумала Глэдис. — А миссис Седина раскрашена, словно топ-модель, и это, конечно, ее молодит!») — Очень рада познакомиться, — произнесла она вслух, стараясь, чтобы голос звучал независимо и твердо. Больше всего Глэдис боялась, как бы ее не приняли за одну из восторженных поклонниц, готовых обмочить штанишки при виде своего кумира. Впрочем, демонстрация безразличия, которого она не чувствовала, была бы просто смешна. — Я читала почти все ваши романы, и они мне очень понравились. Кое-что мне даже хотелось бы перечитать, но, к сожалению, из-за детей у меня не слишком много свободного времени.
— Могу себе представить, — дружелюбно сказала Седина. — Пол говорил, у вас их не то два, не то три десятка. — Она снова ослепительно улыбнулась. — Но дело не в количестве. Если все они так же очаровательны, как тот мальчуган на снимке, то… Я вас понимаю. Ваш Сэмми — просто прелесть…
Глэдис вздрогнула. Она никак не ожидала, что Седина запомнит имя ее сына, которое она, конечно, узнала от Пола. Да еще не «Сэм», а «Сэмми»… Но ведь Пол говорил, что его жена равнодушна к детям, так почему же тогда?..
— Как я поняла, ваш Сэмми хочет стать моряком, — продолжала Седина. — В этом вроде бы и нет ничего плохого, но на вашем месте я бы сделала все, чтобы как-то его отвлечь. Парусный спорт — это болезнь, которая разрушает мозг и разъедает душу. И если процесс зайдет достаточно далеко, дела уже не поправишь. За примерами далеко ходить не надо…
С этими словами Седина так выразительно посмотрела на Пола, что Глэдис, которой поначалу показалось, что знаменитая писательница пытается учить ее жизни, не выдержала и расхохоталась.
— Вы наверняка уже знаете, что я не люблю лодки, катера, пароходы, — добавила Седина. — Пол просто не мог об этом не упомянуть. Он рассказывает об этом буквально всем, в крайнем случае за него это с удовольствием делают его друзья. А как вы относитесь к морской романтике?
И снова Глэдис не знала что ответить. Пол, как назло, отошел в сторону, чтобы взять себе бутылку пива.
— Мне очень понравилась яхта вашего мужа, — ответила она честно. — Сэм — тот просто влюбился в нее. Должно быть, на «Морской звезде» очень приятно путешествовать?
— Пожалуй, но только первые десять минут, — небрежно заметила Селина и так странно посмотрела на Глэдис, что та едва не покраснела.
Что, если Селина догадалась, как сильно ей нравится Пол? — пронеслось у Глэдис в голове. Едва ли это могло прийтись ей по вкусу.
— Я хотела попросить вас об одном одолжении… — неожиданно сказала Селина, и Глэдис, бросив на нее быстрый взгляд, внутренне напряглась, с тревогой ожидая продолжения. О каком «одолжении» собиралась попросить ее эта блестящая светская красавица? Чтобы она держалась от Пола подальше? В эти мгновения Глэдис готова была даже к подобному повороту событий, ибо ей не давало покоя ощущение собственной вины. Она провела почти целый день в обществе интересного, привлекательного мужчины, жалуясь на то, как глубоко она несчастна, как одинока и как тяжело ей живется с собственным мужем. Любая женщина, которая не знала Глэдис как следует, могла счесть это примитивной попыткой соблазнить Пола.
«Неужели Пол ей все рассказал?! — в панике подумала Глэдис. — Боже, как глупо с моей стороны было так разоткровенничаться!»
— ..Как только я увидела фотографии Пола и Сэмми, — продолжала тем временем Селина, — я поняла, что вы именно тот человек, который мне нужен. Дело, видите ли, в том, что завтра вечером мы уезжаем, а мне срочно нужна хорошая фотография для новой книги. Я, конечно, уже заказала несколько портретов, но все они мне не понравились. Не могли бы вы заглянуть к нам завтра утром и сделать несколько снимков? Я уверена, что у вас получится — ваша манера очень мне импонирует. Правда, по утрам я обычно выгляжу ужасно. Возможно, потребуется ретушер, но ведь это можно как-то решить, правда? — Седина посмотрела на Глэдис почти умоляюще, и та едва не поперхнулась томатным соком.
— Ну, я не знаю, получится ли… — нерешительно протянула Глэдис. Она и в самом деле растерялась — слишком уж неожиданный оборот принял их разговор.
— Обязательно получится! — воскликнула Седина, заметно оживляясь. — Я же видела, как вы сняли Пола. Обычно он выходит на снимках преотвратно. На большинстве фотографий у него такое лицо, словно он сейчас кого-то убьет. Вы не поверите, но у меня до сих пор нет ни одной приличной его фотографии, а вы всего за несколько часов сделали их больше десятка. — Она перевела дыхание. — Ну что, Глэдис, беретесь? Правда, Пол говорил мне, что портреты не ваш конек. Насколько мне известно, вы специализируетесь на съемках войн, катастроф, революций и мертвых тел…
Услышав это перечисление, Глэдис с облегчением рассмеялась. Селину, похоже, нисколько не взволновал тот факт, что она провела с ее мужем столько часов и успела сделать поистине неприличное количество его фотографий. За это Глэдис готова была ее просто расцеловать. Ее и… Пола, который не выдал жене ни одного из их общих секретов. Правда, все дело могло быть в том, что Седина не видела в ней серьезной соперницы, но сейчас Глэдис было на это наплевать.
— Ну, если говорить откровенно, — сказала она, — то я не снимала войны и катастрофы уже почти пятнадцать лет. В последнее время я только и делаю, что фотографирую детей — своих и соседских. Ваше предложение одновременно и льстит мне, и пугает, поскольку я действительно мало работала с портретами. Когда-то я была фотожурналисткой, поставляющей в газету новости, а сейчас я просто мать.
Селина улыбнулась.
— Судя по тем фотографиям, которые вы сделали, эти две ипостаси отлично в вас уживаются. Мне, во всяком случае, показалось, что вы — замечательная мать и отличный фотограф. Мне, конечно, трудно судить — ведь я никогда не была ни тем, ни другим. Итак, если вы согласны, то приходите на яхту завтра утром. Лучше всего — в начале десятого. К этому времени я постараюсь окончательно проснуться и не облиться кофе с ног до головы. Как вы считаете, что мне лучше надеть?
Глэдис ненадолго задумалась. Селина была из тех женщин, что выглядят потрясающе в любой одежде, но интерьер яхты несколько ограничивал выбор костюма.
— Я не знаю, как вы видите обложку будущей книги, — сказала она наконец, — но я бы посоветовала что-нибудь простое и светлое. Скажем, белая блузка и белые джинсы. Это идеально для солнечной погоды. Если будет пасмурно, можно попробовать синие джинсы и голубую рубашку.
— Отлично! — обрадовалась Селина. — Меня почему-то все время фотографируют в вечернем платье, заставляют надевать какие-то пыльные перья, от которых у меня аллергия. Если бы вы знали, как я устала от этой помпезности! Благо бы фотографии выходили как следует, так ведь нет — ни одна обложка не удовлетворила меня полностью.
— Мне очень лестна ваша просьба, — повторила Глэдис. — Будем надеяться, что у меня выйдет что-нибудь путное.
На самом же деле она была почти уверена в успехе. Селина казалась ей благодатным объектом для съемки. Очевидно, все ее фотографы были мужчинами и работали на стереотипе «роскошная женщина — роскошная одежда». В Седине же главным были не изящное телосложение, не тонкие, аристократические черты, а противоречивость и порывистость характера, которые можно было подчеркнуть только простой одеждой. Она будет удачно контрастировать с одухотворенной выразительностью лица, в то же время не станет отвлекать от него внимание.
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
