Горький мед - Стил Даниэла - Страница 33
- Предыдущая
- 33/49
- Следующая
Кроме того, Глэдис очень хотелось снова очутиться на борту «Морской звезды», снова увидеть Пола. Вряд ли им удастся поговорить с прежней откровенностью, поскольку Селина будет рядом. В конце концов, она была его женой и имела полное право быть вместе с мужем.
— Хорошо, в девять я буду у вас, — кивнула Глэдис, и они заговорили о другом — о фильме, который ставился в Голливуде по роману Седины, о ее последней книге, о путешествии на юг Франции, которое они с Полом собирались предпринять через несколько недель, и даже о детях Глэдис.
— Я просто не знаю, как вы на это решились, — сказала Седина, не скрывая своего восхищения. — Я всегда боялась, что ребенок — пусть даже один — может серьезно помешать моей карьере. Даже когда мне было двадцать, я не хотела иметь детей. Правда, когда Пол женился на мне, он настаивал на том, что мы должны завести ребенка, но к этому времени мне уже исполнилось тридцать девять, и детей я хотела еще меньше, чем в молодости. На самом деле я, наверное, просто боялась ответственности, боялась сложностей и неудобств, которые связаны с появлением в доме маленького существа. Ко всему прочему, я была очень занята, а родить ребенка просто потому, что все так делают, — родить, чтобы тут же отдать его на воспитание кормилицам и гувернанткам, — это, наверное, тоже не выход.
— А я, признаться, люблю детей, и мне нравится то, чем я занимаюсь, — просто сказала Глэдис. Ей очень хотелось спросить Седину, не жалеет ли она о своем решении, но это было бы бестактно. Глэдис прекрасно понимала, что они — слишком разные люди, почти антиподы. Глэдис всегда предпочитала говорить то, что думала, и не любила ничего скрывать. Седина, напротив, была прирожденной лицедейкой. Напористая агрессивность сочеталась в ней с изощренным умом, привыкшим добиваться своего искусным маневром, интригой, даже притворством. Похоже, она в совершенстве усвоила принцип «разделяй и властвуй» и, следуя ему, получала удовольствие не только от результата, но и от самого процесса.
И все же, несмотря ни на что, Седина нравилась Глэдис. Теперь она ясно видела, за что Пол так любит свою жену. Седина была настолько сильной, — «нравной», как сказал бы отец Глэдис, — что жить с ней было все равно что мчаться по пересеченной местности на чистокровном, не до конца объезженном скакуне. Общаться с ней каждый день было, наверное, нелегко. При этом Седина оставалась бесконечно женственной, и это было, пожалуй, единственным, что объединяло их с Глэдис.
Пол вскоре вернулся к ним и стоял, молча потягивая свое пиво и любуясь контрастом между обеими женщинами. Седина и Глэдис как будто воплощали два полюса женственности, и обе бесконечно восхищали его, хотя признаться в этом даже себе он — в силу некоторых причин — не осмеливался.
Пол почувствовал даже некоторое облегчение, когда к ним подошел Сэм. Глэдис представила сына Селине. Сэм вежливо пожал руку знаменитой писательнице, но, разговаривая с ней, он чувствовал себя довольно неловко. Селина совершенно не умела общаться с девятилетними мальчиками. Она разговаривала с Сэмом, как со взрослым мужчиной маленького роста, и ее шутки пропали втуне. Сэм их просто не понял.
— Он — прелесть, — сказала Седина, когда Сэм с явным облегчением вернулся к группе сверстников, затеявших поблизости игру в волейбол. — Если вы, Глэдис, когда-нибудь утром обнаружите, что Сэмми нет в его кроватке, можете не сомневаться, Пол взял его с собой в Бразилию, и плывут они в какой-нибудь скорлупке под парусами.
— Сэму бы это понравилось, — улыбнулась Глэдис.
Седина вздохнула.
— В том-то и дело, что Полу это тоже понравилось бы. Но что естественно для мальчишки, в шестидесятилетнем мужчине вызывает только жалость. Мужчины — такие дети, вы не находите? Каждый раз, когда они не получают того, чего им хочется, они обижаются, как маленькие, и способны дуться часами.
— Не знаю, — ответила Глэдис, думая о Дуге. В нем не было ничего мальчишеского. Напротив, он казался ей очень серьезным, очень взрослым, почти… старым. Но вслух она ничего не сказала.
Они поболтали еще немного. Потом Пол и Седина уехали. А еще через несколько часов пикник закончился, и Глэдис с детьми вернулись домой. Они так устали, что почти сразу легли спать, и впервые за все время Глэдис мгновенно заснула, ни о чем не думая и не тревожась.
На следующий день Глэдис разбудила Сэма в половине восьмого. Наскоро позавтракав, они сели на велосипеды и отправились в яхт-клуб.
На причале они были без четверти девять, но Пол, который встречал их у сходней, сказал, что Седина уже встала.
Когда Глэдис поднялась на палубу, Селина вышла ей навстречу из кают-компании. Несмотря на свое вчерашнее предупреждение, выглядела она безупречно. Прическа — в идеальном порядке, белая блузка сверкала, словно сахарная, на отглаженных джинсах не было ни единой складки. Лицо с минимумом косметики дышало утренней свежестью и молодостью. У Глэдис отлегло от сердца — она боялась, что при дневном свете у нее могут возникнуть проблемы с чрезмерным гримом Седины.
— Ну что, готовы? — спросила Селина, увидев Глэдис.
— Да, мэм. — Глэдис улыбнулась. — Начнем?
— Мы с Сэмом, пожалуй, вас покинем, — заявил Пол, беря мальчугана за руку. С его стороны это ни в малейшей степени не было жертвой, скорее наоборот. Глэдис поняла это, едва взглянув на его лицо.
— Сейчас спустят швертбот, — добавил Пол, — и мы еще поучимся управлять парусами. Сегодня хороший ветер.
— Какая скукота! — протянула Селина и сделала вид, что зевает. По ее глазам Глэдис видела, что она действительно считает подобное времяпрепровождение достаточно скучным.
Остаток утра пролетел незаметно. Селина действительно была «благодатной натурой», и Глэдис успела отснять шесть кассет. Несколько кадров должны были получиться отлично, но она ничего не сказала Селине, боясь сглазить. Пока шла съемка, Селина развлекала Глэдис веселыми историями из жизни знаменитых писателей, режиссеров и продюсеров, с которыми ей доводилось сталкиваться в Голливуде. Когда Глэдис вынула последнюю пленку и убрала фотоаппарат, Селина пригласила ее перекусить. Глэдис, неожиданно почувствовав, как сильно она проголодалась (с ней часто бывало так после удачных съемок), с радостью согласилась.
Устроившись на палубе, которую Седина предпочитала столовой, вызывавшей у нее приступы клаустрофобии, они ели сандвичи, запивая их яблочным соком. Вернулись Сэм и Пол.
— А нам что-нибудь осталось? — весело поинтересовался Пол, взбираясь на палубу по веревочному трапу и помогая подняться Сэму. — Мы умираем с голода!
— Только крошечки, — откликнулась Селина, лучезарно улыбаясь. Пол притворился, будто жутко огорчен, но старший официант уже спешил к ним с полным подносом всякой снеди. Он принес пикули, клубные сандвичи, две чашки горячего бульона и — специально для Сэма — картофельные чипсы.
— Ничего себе — крошечки! — заметил Пол, помогая Сэму поудобнее устроиться в одном из кресел, которое было ему велико.
Они прекрасно провели время и накатались до приятной тяжести в мускулах. Правда, ни тот, ни другой не признались Глэдис, что один раз чуть было не перевернулись. Она видела это сама — и видела, как быстро Пол спас положение. Впрочем, кто бы возражал против небольшого купания — погода стояла очень теплая. Сэм был в спасательном жилете, так что ему ничего, в сущности, не грозило.
После ленча Глэдис засобиралась домой. Правда, Седина уже сообщила ей, что они с Полом перенесли свой отъезд в Нью-Йорк с сегодняшнего вечера на завтрашнее утро, но Глэдис не терпелось поскорее попасть в свою темную комнату, чтобы поработать над фотографиями.
— Я пришлю их вам через несколько дней, — пообещала она, вставая. — Думаю, один-два снимка могут вам понравиться.
— Я совершенно в этом уверена, — отозвалась Седина. — Если на ваших снимках я буду выглядеть хотя бы вполовину так же хорошо, как Пол, для меня это будет выдающимся достижением. Я сделаю из них фотообои и велю обклеить ими нашу нью-йоркскую квартиру. По-моему, это будет только справедливо, ведь я куда красивее Пола!
- Предыдущая
- 33/49
- Следующая
