Горький мед - Стил Даниэла - Страница 31

• Предыдущая
• 31/49
• Следующая

Последующие два дня Глэдис занималась детьми, проявляла пленки и печатала фотографии, которые сделала во время поездки в Нью-Сибери. Когда снимки были готовы, она отвезла их Полу, но его самого не застала — он уехал с друзьями в Глостер. Он неожиданно позвонил ей сам, взяв номер телефона у Дика Паркера.

— Как поживаешь, Глэдис? — у него был глубокий, густой голос, который Глэдис сразу же узнала.

— Спасибо, неплохо. Хожу с детьми на пляж, играю с ними в теннис и бадминтон… В общем, как всегда.

— Мне очень понравились фотографии, спасибо. Как там поживает мой друг Сэм?

Глэдис улыбнулась.

— Он все время тебя вспоминает. От него только и слышно: «Вот когда мы с дядей Полом ходили на яхте в Сибери…»

Пол расхохотался.

— Он, наверное, успел до смерти надоесть брату и сестрам!

— Нет, нисколько. По-моему, они считают, что он все выдумал. Ни один из них не верит, что Сэм стоял за штурвалом твоей «Морской звезды» и управлял парусами.

— Может быть, ты как-нибудь приведешь их, чтобы они увидели яхту своими глазами? Тогда каждый из них сможет постоять за штурвалом.

План был хороший, но времени, чтобы привести его в исполнение, уже не оставалось. Сегодня у детей был решающий матч по волейболу с командой соседней улицы, а завтра Пол собирался в Бостон, чтобы встретить Седину. Четвертое июля тоже было занято, а сразу после праздника Пол и его друзья отплывали обратно в Нью-Йорк.

Глэдис расстроилась. Она знала, что это глупо, — в конце концов, у Пола были свои дела, своя жизнь, в которой просто не могло быть места для скучной, обремененной семьей домохозяйки, — но ничего не могла с собой поделать.

— А когда ты собираешься во Францию? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Через несколько недель. Думаю все же полететь туда самолетом вместе с Сединой, а яхту отправлю своим ходом. У меня достаточно опытный экипаж, они смогут пересечь Атлантику недели за две с половиной. В первых числах августа мы должны быть в «Отель дю Кап». — Он хмыкнул. — Именно так Седина представляет романтическое, полное опасностей путешествие в дикие, нецивилизованные страны.

В его голосе не было ни досады, ни злобы, и они оба рассмеялись. Глэдис подумала, что не отказалась бы от такой поездки, хотя Антибы мало походили на те страны, где ей и Полу довелось побывать в молодости.

— Я позвоню тебе перед отъездом, — продолжал тем временем Пол. — Мне хотелось, чтобы ты познакомилась с Сединой. Как ты смотришь на то, чтобы позавтракать втроем?

Он не сказал ей, что Седина обычно встает не раньше двенадцати дня. Она привыкла засиживаться за работой до трех-четырех часов ночи. Так что «завтрак» вряд ли мог состояться раньше двух. Впрочем, светское понятие «завтрак» редко бывало привязано к какому-то определенному времени суток.

— Я буду очень рада, — искренне сказала Глэдис.

Ей действительно хотелось еще раз увидеть Пола и познакомиться с его женой. И это еще не все. Когда дело касалось Пола — а Глэдис поняла это только сейчас, — ей начинало хотеться сразу множество вещей, которые были одновременно и невозможными, и не особенно важными. В последний раз она испытывала нечто подобное, когда двадцать лет назад познакомилась с Дугом. Вся разница заключалась в том, что тогда она была свободна. Теперь же ее смятенные чувства старательно рядились в тогу дружеского интереса, ибо в противном случае Глэдис способна была сама испугаться того, что с ней творится.

— Ну что ж… Береги себя и Сэма, — сказал Пол голосом, который прозвучал неожиданно хрипло, выдавая его внутреннее волнение. Отчего-то ему показалось, что он обязан защищать Глэдис и ее сына. От кого? От чего? Бог весть. — Я тебе еще позвоню.

Она поблагодарила его за звонок и повесила трубку. Странно было сознавать, что Пол где-то совсем рядом и в то же время — недосягаем, словно они обитали в двух параллельных мирах. Но ведь и вправду так. Пусть недавнее непродолжительное общение и обнаружило некоторое родство душ, их жизни никак не пересекались, и знакомство с Полом было чистой случайностью, из разряда тех, что вполне могли и не состояться.

Поздно вечером она улеглась в постель и долго думала о Поле, вспоминая во всех подробностях их разговор. И снова она начала сомневаться. Хватит ли ей мужества последовать его совету? Глэдис была уверена, что, если она напрямик заявит Дугу о своем желании вернуться в профессиональную фотожурналистику, это вызовет такую бурю, которая не оставит от их брака камня на камне.

На следующий день Глэдис долго гуляла по берегу, раздумывая о том, что ей теперь делать. Проще всего было, конечно, сдаться. Спокойно вернуться к той жизни, которую она вела на протяжении четырнадцати лет, как будто ничего не произошло. Но это лишь на первый взгляд. Глэдис была уверена, что не сможет этого сделать. Нельзя же вернуться в светлое и беспечальное младенчество. Кроме того, убедившись, что Дуг не способен оценить принесенные ею жертвы, она просто не хотела уступать ему. С какой стати, если даже ее отказ от собственного "я" он принимает как должное?

А еще через день наступило Четвертое июля. Дети, наконец-то отвыкшие от напряженного школьного режима, спали до полудня и, после легкого обеда, они всей семьей отправились к Паркерам на барбекю. Пикник был уже в самом разгаре. Все соседи собрались вокруг длинного стола, поставленного в тени под деревьями и ломившегося от самых разных вкусностей, приготовленных предусмотрительно нанятым поваром. Благодаря этому ни одно блюдо не подгорело, и все выглядело очень аппетитно.

Глэдис беседовала со своими старыми знакомыми, когда приехал Пол. Он был в белых джинсах и крахмальной голубой рубашке и держал под руку редкой красоты женщину с длинными темными волосами и роскошной фигурой. Это и была Седина Смит. Глэдис тотчас же ее узнала. В жизни она была еще красивее, чем на обложках своих книг. Она притягивала к себе все взгляды, и не таращиться на нее во все глаза было невероятно трудно. Селина была одета в короткое белое платье без спинки, лиф на завязках. В ушах у нее поблескивали большие серьги-обручи, тонкое золотое ожерелье обвивало высокую, стройную шею, а на ногах красовались белые кожаные сандалии.

Иными словами, Селина Смит выглядела так, словно только что сошла со страниц модного французского журнала. В ней были шарм, элегантность и утонченная чувственность, разливавшаяся в воздухе, подобно аромату жасмина. Вот она что-то сказала Полу, и он рассмеялся. Глэдис подумала, что он выглядит очень счастливым. Такую женщину, как его жена, невозможно было не заметить и невозможно было забыть. В любой толпе на нее непременно оборачивались бы не только мужчины.

Как зачарованная Глэдис следила за Селиной. Вот она поздоровалась с Диком Паркером, расцеловалась с Дженни и тут же взяла бокал белого вина, предложенный подоспевшим официантом. При этом она даже не взглянула в сторону последнего, что говорило о привычке жить в роскоши, среди слуг, готовых исполнить любое твое желание, любой каприз. Это произвело на Глэдис особенно сильное впечатление. Она с горечью подумала о том, что, похоже, всю жизнь была для Дуга чем-то вроде служанки.

Между тем, словно почувствовав взгляд Глэдис, Селина величественно повернулась и посмотрела прямо на нее. Пол тотчас наклонился к ней и шепнул что-то на ухо. Селина кивнула, и звездная пара двинулась сквозь толпу к Глэдис, у которой от волнения сразу вспотели ладони. «Что он ей сказал?» — гадала она. «Знаешь, дорогая, я тут познакомился с одной женщиной из Уэстпорта. У нее четверо детей и муж-эгоист. Мне стало ее жалко, будь и ты к ней снисходительна…»?

Тут Глэдис передернуло. Нет, она не завидовала ни богатству, ни яркой внешности Селины. Только одно не давало ей покоя: знаменитая писательница была ни капельки не похожа на женщину, способную смириться с ролью простой «спутницы жизни» и «помощницы по хозяйству». Одного взгляда на Селину было достаточно, чтобы каждый понял: она не настолько глупа или безвольна, чтобы отказаться от своей карьеры или от своего "я" и годами ухаживать за детьми. Нет, она была, несомненно, обаятельна, сексуальна, по-хорошему напориста и умна, не говоря уже о том, что у нее были несравненные ноги и безупречная фигура. По сравнению с ней Глэдис чувствовала себя просто гадким утенком. Нет-нет, ведь он потом превратился в лебедя, а… а…

• Предыдущая
• 31/49
• Следующая