Звериный подарок - Шолох Юлия - Страница 27
- Предыдущая
- 27/76
- Следующая
Я только хмыкаю:
— Глупый ты какой, Санька. Еще раз предложи, она же тебя любит, я вижу.
Его лицо нервно дергается, знаю такую привычку. Хотел что-то спросить, но не решился. Наверняка подумал, что такой взрослый и самостоятельный мужчина, как он, и так должен знать все, что нужно для жизни.
Как и раньше в таких случаях, оставляю его одного. К вечеру, может, рискнет спросить.
А мне надо… к волкам. И побыстрее, пока внутри много уверенности после разговора с братом. Все будет хорошо и зависит во многом от меня самой.
В комнате переодеваюсь в свою одежду. Как же приятно сидеть в седле нормально, а не ногами набок болтаться, как в платье!
Дорогу до таверны, где остановились волки, я вчера запомнила — два поворота налево, за зданием шляпной мастерской, мы вчера мимо проезжали по пути в посольство.
Эта таверна сильно отличалась от придорожной у тракта. Высокое трехэтажное здание, чистое, как будто его с мылом моют. Большая литая вывеска с одной стороны двери и гербовый флаг с другой. У входа ждал мальчишка, без вопросов подхвативший поводья. Про волков сразу ответил, да, живут тут такие и сейчас у себя в комнатах.
Уехать завтра. Жить с Санькой. Вдвоем, без удушающего надсмотра Марфутишны. Может, и остальных удастся забрать? Какая прекрасная мечта, но лучше не развивать, пока нужно со своей судьбой разобраться. Все, я решила, настроилась и готова встретиться лицом к лицу с волками.
По лестнице взлетела за мгновение, вторая дверь справа. Всего пару глубоких вздохов, последнее пожелание удачи, стучу.
Дверь открывает Дынко, смотрит безо всякого удивления. А, ну да, запах… Две версты? Надо не забыть Саньку предупредить. Ждан валяется на кровати, застеленной огромным пушистым покрывалом цвета молодой травы в окружении большого количества подушечек разного размера и цвета. Когда он встает, подушки сыплются дождем на пол. Уморительное зрелище, жаль, не то настроение, чтобы этим воспользоваться. А вот Радим… сидит в кресле перед камином, так близко к огню, что на лице оранжевые тени гуляют. Когда он оборачивается, тени пляшут в глазах кровавым пламенем.
По всем правилам я обращаюсь к Ждану, как к вожаку. Я многословно извиняюсь за свое утреннее поведение, несколько раз повторяю, что мне стыдно, что я была не в себе и вела себя недостойно.
Потом жду ответа, как того предписывает этикет. Ждан должен так же многословно меня простить и предложить оставить все в забытом прошлом. Конечно, он этого не делает, я бы удивилась, если б сделал. Он смотрит на Радима. Хорошо, я тоже жду ответа от него. Наверно, у волков принято оставлять последнее слово за участником ссоры, а не за вожаком. Не очень удачно, но ладно.
На меня смотрят огненные глаза.
— Ты знаешь, Ждан, единственный ответ, который я могу дать, — отворачивается к огню.
— Извинения приняты, — вежливо кланяется Ждан.
Как будто одолжение сделали! Ни капли вины не чувствую, не стала бы извиняться, если бы не отсрочка, которая мне нужна!
— Я рада, — улыбаюсь. — И еще у меня маленькая просьба. Завтра у моего брата… помолвка. Не могли бы мы задержаться на день дольше, чтобы я могла побыть рядом с ним в этот радостный день?
Голова Радима буквально падает на руки, когда он с шипением сгибается в кресле. Что опять не так? Может, болен?
— Радим, ты болен? Давай посмотрю?
Мое великодушное предложение остается безо всякого внимания, волки застывают вокруг него, как будто про меня забыли. Хотя нет, не забыли, Ждан прислоняет палец к губам, показывая мне, чтобы вела себя тихо.
Еще вчера в это время мы ехали по тракту, и мне было спокойно и весело. А сейчас неуютно и… холодно. Впервые после отъезда по-настоящему холодно. Почему мне не разрешают посмотреть, что с ним не так?
Радим выпрямляется и хватается за кочергу. Резко ворошит угли в камине, подняв облако сверкающих искр.
— Пусть идет, — говорит еле слышно, и вокруг гаснут, умирая, крошечные огоньки жара.
— Иди, Дарь. — Дынко берет меня под локоть и ведет к двери. — Можешь завтра остаться… на помолвку.
Почти выталкивает в коридор. В этот раз провожать меня, похоже, никто не собирается.
Почти закрыв дверь, он все-таки высовывается в щель и участливо смотрит внимательными зеленоватыми глазами:
— Не умеешь ты, Дарька, врать. Это брат, что ли, тебя подговорил?
Ответа не ждет, сразу дверь закрывает. Сейчас бы узнать, о чем они говорят. Может, попробовать подслушать? Нет, зная про камень, они вряд ли теперь так просто попадутся. Да еще и народу кругом полно, сложно расслышать их голоса среди остальных звуков. Ладно, нет так нет.
Врать я, видите ли, не умею! Может, у них всем молодым девушкам положено врать уметь без запинки? Вот пусть к ним и отправляются! А я… собираюсь жить с людьми, чье поведение мне понятно.
Сообщив Саньке, что все прошло хорошо и мне дали еще день, выбираю в гостиной одну из книг и лезу на сеновал. Тут здорово, в доме, конечно, теплее, но теперь у меня есть плащ. Я провожу по темно-рыжему, коротко подстриженному меху ладонью. Подарок от мужчины, не родственника. Подарок волков. Радима. Это будет моя память о них. Когда-нибудь, живя в западных краях, я буду помнить только о хорошем: ярмарке, купленной мне конфете и плаще.
Гладкий мех дрожит под ладошкой, как будто зверек радуется ласке.
Потом берусь за чтение. В детстве Санька частенько таскал нам книги из княжеской библиотеки. Сказки о прекрасных княжнах и храбрых воинах. О злых чернокнижниках и добрых магах. О горном народе, нашедшем в каменных недрах своих земель несколько странных статуй. Это, кстати, была не сказка, а историческая книга, Санька потом рассказал. Теперь эти статуи, вынутые из камня, украшают замок горного короля, и за право их изучать главы других народов платят большие деньги. И платят вот за что — у статуй есть особенности, они изображают немного необычных существ: людей, стройных и высоких, как лесные, но с копытами вместо ног и со сплошными зрачками. Кроме того, статуи разукрашены и выглядят как живые. А неизвестный камень, из которого они сделаны, поглощает все виды магии, хотя обычный камень на нее просто никак не реагирует.
Тогда с Санькой мы долго рассматривали картинки статуй, их было пять, и они казались такими смешными! Козлиные ноги, надо же! Как на таких ходить?
И как ему потом влетело от князя! Книга оказалась такой дорогой и редкой, что даже князь, сам не читающий, любил изредка достать ее перед гостями и показать изображение странных существ.
В этот раз повезло меньше, и мне попалась любовная история. Настроение не самое подходящее, но поздно — начало прочитано и уже любопытно, что дальше. Молодой человек, получив отказ от родителей возлюбленной, собирается выкрасть любимую из отчего дома, где ее собираются выдать замуж за богатого торговца. Как водится, толстого и безобразного. И вот, когда побег почти готов, торговец очень вовремя является прямо к девушке и делает неприличное предложение. Оказывается, он и не собирался идти к ее родителям, которым положено узнать все самыми первыми, а сразу отправился с признаниями к ней, то есть прямо предложил внебрачные отношения. Девушка с трудом вырывается из цепких рук толстого торговца и бежит к отцу рассказывать, что случилось. А тот не верит, говорит, сама все придумала и хочешь опорочить честного человека, лишь бы замуж не идти. Ну и папаша! Как можно не верить собственной дочери?
Кстати… Я быстро посмотрела на последнюю страницу. Книга написана и напечатана в Стольске. Глупый братец! Полез, поди, с предложением к девушке, а не к ее родителям! Не изучил, как тут принято, а бросился, как у нас, сразу в любви объясняться. Как странно, вроде люди такие же, как у нас, а обычаи вон насколько отличаются. Причем те обычаи, от которых человеческое счастье зависит. Что уж тогда говорить о волках…
Надо, наверное, Саньке сказать. Ладно, до ужина потерпит, я тут пригрелась и вставать желания нет. Тем более он у нас весь такой взрослый, умный, самостоятельный. Должен и сам обойтись, без советов маленькой глупой сестры.
- Предыдущая
- 27/76
- Следующая
