Будь моей ведьмой - Звездная Елена - Страница 48

• Предыдущая
• 48/72
• Следующая

– А пропуск? – вставила книга.

Я улыбнулась и тихо сказала:

– Магия драконов позволяет им пресекать границы темных.

– О-па-ся, – выдала Ядвига. – Только границы темных?

– Да, – и улыбнулась.

– Рит, а ты мне нравишься, – протянул мой фолиант. – Все, в печку.

Я сделала шаг, еще шаг… печь распахнула жаркие объятия.

Вообще, я думала – сгорю, огонь там же, сажа, но нет – я словно стала светом в одном месте, а появилась собой, Ритой, в другом. В комнате с тремя выходящими на печной жар окнами было нежарко, несмотря на бушующее за окнами пламя. Сухое тепло, как даже не знаю где. Здесь были глиняные стены и потолок, из ивняка сплетенный стол, черные деревянные лавки, котелок, подвешенный над огражденным камнями очагом в полу прямо. В дальнем углу виднелись пучки сушенных трав, несколько шкурок змеиных… На коленях перед котелком стоял ураг Херард, все такой же измазанный вареньем, над ним суровая и непреклонная Яга Мислава. И вопрос, видимо, заданный не в первый раз:

– Где копия летописи?

Темный вскинул голову, взглянул на меня и словно сплюнул:

– Третий раз повторяю – у Кощея!

– Ха-ха, – язвительно произнесла Яга, – ты хочешь сказать, что Летопись Истины могли выкрасть?! Это смешно, Херард! Ты хранил ее даже не в хранилище, там-то я была, а теперь пытаешься убедить меня, что твое главное сокровище могли выкрасть? Кто?

Посеревший ураг хрипло ответил:

– Кощей-младший.

– Оу, – вид у Миславы стал немного растерянный, – этот да… этот мог.

Под ненавидящим взглядом темного я прошла, села себе у окошка и решила посидеть молча, но тут печка поинтересовалась:

– Риточка, может, пирожков твоих любимых, с малинкой-то? А?

Есть хотелось, но…

– Да неудобно как-то, – смутившись, ответила я. – Тут человека… в смысле темного пытают, а я с пирожком.

– Так он накормленный, – сообщила печка, – чай не изверги, а ты-то у меня бледненькая вся, худенькая.

Книжка ну просто не могла смолчать и ехидненько так:

– А что, вам с Кошенькой не до ужина оказалось, не? Вы сразу с интима начали? Хотя с таким-то нарядом неудивительно.

Теперь я была не бледная, теперь я была румяно-пунцовая.

– Ну, Ядвига! – прошипела зло.

Печке не до наших разборок было, она меня искушать продолжала:

– А молочко теплое, топленое?

Все еще злясь на книженцию, я промолчала.

– Ряженку? – умеет печка уговаривать.

– Молочко топленое, – тихо попросила.

– Кефирчик обезжиренный, – вставила Ядвига.

– И мне бы еще фолиант с поджаренной корочкой! – рявкнула я.

– Ой не могу, ой оголодала бедныя, на печатную продукцию уж зарится! – откровенно поиздевалась ведьма.

Вдруг в окне, прямо в огне, возникла кружка. Ну оно и понятно, что для меня, взяла осторожно – но даже негорячая оказалась. А следом тарелка, тоже глиняная, а на ней пирожок… с малинкой, но в виде книжки! Я торопливо фолиант на лавку положила, сама тарелку взяла, печке от чистого сердца «спасибо» сказала. Молоко тоже отставила, пирожок взяла и многозначительно откусила, с самым зверским видом, собственно, на прототип поглядывая.

Что примечательно – Ядвига молчала. И молчала, и молчала, аккурат пока я все не съела, и только потом, когда я начала молоко пить, выдала:

– Слышь, печка, а она на Кощея тоже злая, выдай-ка нам пирожок определенной формы, характеризующей…

Я едва не захлебнулась, а печка, молодец, как ответит:

– Фу, охальница, почитай у девочки любовь первая, нежная, аки первоцвет лесной, а ты… Тьфу на тебя, Ядвига! Три раза тьфу!

– Хватило бы и двух, – обиделась книга.

И тут голос подала Яга Мислава:

– О каком Коше идет речь?

Книга молчит, вредина, я пожала плечами и честно ответила:

– О моем муже, Кощее-младшем. – Взглянув на урага Херарда, заметила, как на мгновение изменился его взгляд и промелькнуло в нем что-то странное. Подумав, добавила: – Мы с ним что-то украли из спальни урага, но если говорить откровенно – я не знаю, что именно. Зато точно в курсе, что сейчас Саша… в смысле Кощей-младший, снова ищет этого темного.

Книга вдруг вспыхнула, а через мгновение на ее месте сидела Яга – тоже рыжая, тоже зеленоглазая, с молочно-белой кожей, разве что у этой нос был такой заметно немаленький да взгляд мудрый очень.

– Летопись Истины силу дает великую, – сказала Ядвига. – Сила та между мирами пути открывает.

Я задумалась. Вспомнила случившееся с отрядом няшек анимешных и то спокойствие, с которым Саша, как он сказал, запер их в другом мире. А также момент с темными, которые все исчезли…

– Ураг Херард, а Дайрем вернулся? – осторожно спросила я.

Темный скрипнул зубами, но промолчал. Жаль, потому что пытать его, как в фильмах про партизан и фашистов, я точно не буду, не смогу. Медленно сделав глоток молока, вопросительно посмотрела на Миславу, та почему-то тоже смотрела на меня с вопросом в глазах, но, заметив мое недоумение, тяжело вздохнула и прямо спросила:

– Необученная еще?

– Некогда ей, – хихикнула Ядвига. – То в чувствах разбирается, то замуж выходит, то от мужика своего прячется. Не нагулялась еще.

Я ожидала, что Мислава сейчас что-то язвительное выдаст, но та улыбнулась и сказала:

– Ты, Рита, одна здесь Яга, у тебя и сила мысли его узнать-выведать.

– Пытать не буду! Бить тоже! Я не изверг, – сразу расставила приоритеты.

Темный победно улыбнулся.

– И не придется, – спокойно сообщила Мислава. – Ты здесь хозяйка, тебе вода правду и поведает.

И на полку мне указала, а там… прутик. Я, довольная, молоко быстро допила, подскочила и за лозину, а ураг Херард дернулся и возмущенно:

– Рита, я полагал, что ваше цивилизованное воспитание…

– Мне стыдно в этом признаться, – я тяжело вздохнула, – но «Дом-два» действительно плохо на воспитание влияет.

– Какой дом? – окончательно встревожился Херард.

И тут я поняла, что меня никто не понял, в смысле поняли, но превратно. И вообще, темный переводил не то чтобы испуганный, но определенно встревоженный взгляд с меня на прутик. С прутика на меня… И почему мне в этом странный эротический намек видится?!

– Удовольствие – это дозированная боль, – выдала я темному.

Херард застыл. У Миславы глаза увеличились втрое, она призрак, у нее с этим анатомических проблем не возникает, Ядвига смехом на лавке давится.

– Да ладно, – говорю урагу, – вы же любите игры по-взрослому.

Темная бровь несколько удивленно-выжидательно изогнулась. Ну я так и думала, что он играл – он по-настоящему только призрака Миславы испугался, и то не факт.

– Рита, – голос стал низким, чуть вибрирующим, бархатным, – я гарантирую – вы останетесь живы, и вот тогда мы с вами сыграем… по-взрослому.

Я глянула на Миславу, та холодно напомнила:

– Пытаться сбежать следовало ранее, здесь ваша сила изолирована.

– Бежать ранее было бы глупо. Ураг рывком поднялся с колен и сразу стал самым высоким в помещении. – Я просто обязан был выяснить, кто же эти четыре таинственные ведьмы – Мля, Твою мать, Зараза и Вредина Любимая. Я выяснил. К тому же поговорим о приятном – дать хоть какой-то отпор здесь была бы способна только Рита. Была бы способна, будь она обучена, а так…

И взгляд на меня. Я с улыбкой смотрю на него, не знаю даже почему, но улыбка с лица не сходит. Затем спокойно подошла к котелку, коснулась прутиком воды и прошептала:

– Вообще не помню, что говорить надо, но покажи, пожалуйста, чего добиваются темные.

По воде пошли круги. Свет. Яркий, пришлось глаза прикрыть на мгновение, а затем я увидела карту, причем, похоже, карту Терры, и по ней, словно чернила, потекла тьма, захватывая участок за участком, затемняя, зачерняя…

Посмотрела на урага Херарда, тот не отрывал от меня задумчивого взгляда. Связанный, но какой-то очень опасный, и я порадовалась, что между нами находится этот внушительный котелок.

– А покажи теперь, пожалуйста, Летопись Истины и место, где она в данный момент находится.

• Предыдущая
• 48/72
• Следующая