Будь моей ведьмой - Звездная Елена - Страница 47

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая

– Слышь, ирод, матриархатом не добитый, а тебе у темных чего надобно-то, а?

Не думала, что Стужев ответит, но тот снизошел до краткого:

– С хранителем летописи нужно приватно побеседовать.

Пауза, и осторожное от книги:

– Чай не с урагом Херардом ли?

– Имеются другие хранители? – насмешливо поинтересовался Князь.

Мы с книгой явно подумали об одном и том же, потому как разом выдали единодушное:

– Валим.

А я ко всему прочему еще и добавила:

– Знаешь, Сашунечка, ты скоро очень сильно пожалеешь обо всем сказанном, понял?!

Он что-то явно понял, потому что прищурился и теперь смотрел на меня с нескрываемым подозрением. Таким же подозренческим тоном и спросил:

– Рита, а вы на кой вообще в империю заявились?

– Драконов спасать! – рявкнула книга.

– Точно?! – вопросил змий из рая, маскирующийся под Стужева.

Ну уж на это я отвечать не собиралась и, поднеся палец к огню, мстительно прошептала некоторым:

– Счастливо, дорогой.

– Рита! – рявкнула моя мужа кощеистая.

«Печка», – мысленно позвала я.

Огонь охватил, согрел и унес прочь.

А вот в полете случилось странное – я со всего размаху налетела на что-то! Слава шубе, это оказалось не так больно, как могло бы быть. Но сползая вниз по невидимой стене, поняла, что сейчас буду падать…

Паника!

– Руку на стену, живо! – скомандовала книга.

Подчинилась в то же мгновение.

Снова пламя, и я оказалась стоящей на деревянном полу в своей избушке!

Там, на лавке, связанный, но сытый и жизнью довольный сидел ураг Херард, рядом с ним мои Кот и Волк, а еще белочки были везде и ежики, а теперь я и паника… моя остаточная паника.

– Это что такое было?! – Голос стал сиплым.

– Похоже, темные усилили защиту, – отозвалась Ядвига. – Мля, если бы не допуск…

– Елдыга захухренная! – высказалась я в отношении всех темных скопом.

– И не говори! – поддержала книга.

В избушке было жарко, меня же в жар бросило при мысли: «А как Саша выберется?» Сняв шубу, я зло швырнула ее на лавку. И тут совсем не к месту заговорил ураг Херард:

– Рита, прекрасно выглядите.

Очень медленно повернулась к темному. Так же медленно марка имени «Ядвига Фолиантовна» отклеилась со своего спасительного места, упала уже книгой, а в следующее мгновение случилось нечто – над фолиантом образовалось бледное привидение, при виде которого побелел не только темный, но и все. Затем на пол ступила Яга. Высокая, повыше меня ростом, худощавая, в белой рубахе да зеленом сарафане поверх, с косой до пояса и злыми прищуренными глазами.

– Ну, здравствуй, Херард, – очень недобро произнесла она.

Темный, с совершенно посеревшей кожей, старался выглядеть невозмутимым. Но я не на него смотрела в тот момент, а на мою сказочную живность, которая с испугу кто с лавки попадал, а кто едва дышал. Причем испугались все, кроме моей армии Мля. Так-так… То есть обитатели избушки, похоже, эту женщину знали…

– Ягусь, на пару слов, – тихо попросила я.

Женщина медленно повернулась, оглядела меня с ног до головы и холодно спросила:

– Ты кто?!

О-па-ся!

– Ой-ей, – тоненько взвизгнул Колобок и свалился в обморок.

Курочка Ряба и вовсе голову втянула и притворилась мертвой. Кот Ученый отчаянно сохранял спокойствие, а вот Серый Волк начал осторожно пробираться к выходу.

– И что делаешь в моей избушке? – прошипела вдруг Яга.

Ну тут уж я возмутилась и сразу расставила все точки над «i»:

– Это моя избушка.

У Яги глаза округлились, и она как зашипит:

– Шшшшто?!

Звери задрожали, а книга примирительно:

– Миславушка, люба моя ненаглядная, чай не помнишь ли, отчего на Херарда осерчала?

Женщина резко повернулась к темному, отчего коса хлестнула ее по спине, и вдруг обняла себя руками за плечи. Замерла, вглядываясь в серое лицо, темные круги под глазами, и прошептала едва слышно:

– Ты!

Резко выдохнув, я подошла к столу, взяла Колобка, с ним на руках направилась к лавке в углу.

– Рит, ты куда? – встревожилась книга.

– В обморок падать, – честно созналась я. – Составлю Колобку компанию. Кто еще со мной?

Обернулась в поисках желающих, а наткнулась на взгляд Яги Миславы. Жуткий взгляд. Обезумевший от горя, растерянный, потерянный, полный горечи. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, и вдруг она тихо сказала:

– Спасибо.

Колобок, как выяснилось, только притворялся, потому как после ее слов вздрогнул и ко мне прижался.

– За что? – недоуменно спросила я.

Яга улыбнулась странной, полной горечи улыбкой и пояснила:

– Спасибо, что приняла их и заботишься. Редко новая Яга избушку прежней берет, редко о живности сказочной беспокоится, чаще новую заводит. Сердцу-то не прикажешь, а созданное другим полюбить сложно.

Пожав плечами, я посмотрела на Колобка, тот один глаз приоткрыл, на Лисичку глянула, на Кота, на Мышку, что из-за печки выглядывала, на Волка, который красться уже перестал и теперь тоже на меня смотрел.

– А как их можно не любить? – просто спросила у Яги. – Они классные.

– И мы писсу ели, – восторженно прошептал мой предводитель леблядиной стаи, который, как оказалось, в дверь заглядывал.

– И няшек грабили, – добавил Серый Волк.

– На метле летали, – вставила Лиса Патрикеевна.

– А уж пиво… – Кот Ученый довольно зажмурился.

– И награбленное поделить бы надобно, – вставил конь монструозный.

– Ты в операции не участвовал! – капитан Острозуб гордо выпятил пушистую грудь и встопорщил хвост. – За ведьму Мля!

В избушке и за ее пределами раздалось раскатистое громоподобное и дружное «Мля-а-а-а». Когда шум стих, я посмотрела на урага Херарда, вконец посеревшего и теперь взирающего на меня с осознанием услышанного, и грустно сказала:

– А свидетели долго не живут.

Темный выдохнул только одно:

– Но как?

– Пить меньше надо, – совершенно искренне призналась я.

И тут опять вмешалась Ядвига:

– Ритусь, в обморок падать передумала? Вот и ладненько, бери Херарда и айда в печку.

– Куда? – не поняла я.

Призрачная Мислава улыбнулась, указала на нашу русскую красавицу, в которой пламя гудело, а после сама за урагом и направилась. Он дернулся, но это была какая-то неправильная Яга – руки удлинились, пальцы когтями стали, кости обозначились, нос вымахал… жутко.

– Злоба, Риточка, она никого не красит, – тихо сказала книга. – Ты давай Колобка обратно поклади, а меня на рученьки, да и пошли темного-то допрашивать.

Я не ответила, на моих глазах разыгрывалась сценка из русской народной сказки – где баба Яга сажает богатыря, в смысле злодея, на черпак, да в печку его засовывает… Засунула. На меня оглянулась, а после ухват бросила, и печь ее в нутро свое, пламенем ревущее, засосала.

– Что-то мне и тут хорошо, – честно созналась я.

– Не боись, печка-то особая, волшебная.

– Да? – Колобка я отпустила, подошла, взяла книгу, к груди прижала да и созналась: – Все терзают меня сомнения, вот в сказке злая баба Яга богатыря в печь засунуть хотела, типа вроде как бы чтобы съесть. Но вот теперь я думаю – а зачем?

Ответил мне Кот Ученый.

– Так-то известная история – Яга Костиника замуж собиралась, а женишок ее, царевич Иван, известный богатырь, на царевне жениться решил, охальник. Тут уж осерчала Костиника, в печи его заперла, да и подержала, пока не одумался.

Ой… Ого.

– Сурово, – пробормотала я. – А как одумался, чего делали?

– А как одумался, поздно было, – вставила Ядвига. – Мы, ведьмы, обид не прощаем. Ритусь, кончай лясы точить, айда к Херарду, самое-пресамое ведь пропустим.

Я на своих посмотрела.

– Ужин сготовить? – тихо спросил Колобок.

– Ага, – я даже покивала, – голодная очень. Но после допроса.

– А я сарафан достану, – сказала Лиса Патрикеевна, чай стыдоба в таком-то ходить.

– Угу, – снова я. – Капитан Острозуб, а вы к драконам молнией, сообщите им, что мы остальных всех спасли, и они теперь на новом месте обживаются. Мы как допрос закончим, я карту выдам…

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая