Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки) - "Kharizzmatik" - Страница 61
- Предыдущая
- 61/632
- Следующая
– И не вздумайте заходить к ней. Это вас всех касается, – прокричал он и пошел в комнату под лестницей.
Зайдя внутрь, он шумно захлопнул за собой дверь.
Я шел за Джаспером до второго этажа.
– Проклятье, Эдвард, что на тебя нашло?! Я не выношу любые скандалы, но так говорить отцу о маме в этот день… Ты что, смерти своей хочешь? – спросил Джаспер, как только мы подошли к его комнате.
Я пожал плечами и вздохнул.
Зайдя к нему в комнату, мы закурили. Я надеялся, что это немного успокоит меня. Джаспер ни слова не сказал о моих чувствах к Изабелле, но они и так наверняка бросались в глаза, как большой розовый слон.
Еще немного посидев у Джаспера, я решил подняться к себе. Я очень хотел зайти к ней, убедиться, что она жива, и с ней все в порядке. Хотя, о каком порядке может идти речь, если она там одна, связанная. А я больше чем уверен, что так и было.
Папа еще не собирался идти спать, а мне меньше всего хотелось, чтобы он застукал меня в комнате Изабеллы. Поэтому мне пришлось несколько часов проваляться у себя на кровати. Когда я был уверен, что отец уснул, я открыл дверь и тихонько вышел в коридор.
Зайдя внутрь, я остолбенел. Мое сердце пронзила боль, казалось, она разорвет меня на части. Изабелла стояла на коленях, привязанная к кровати, ее рот был заклеен скотчем.
Господи, он никогда не был таким жестоким.
Он доктор, и он знал, какие травмы могут возникнуть в результате долгого пребывания в таком положении. Он всегда пользовался иным способом – последняя женщина сидела на полу с закованными в наручники ногами, а руки были сведены за спину и прикованы к кровати. Этого было вполне достаточно.
Но это? Это было пыткой!
Изабелла спала. Ее голова была наклонена на бок, дыхание было затрудненным. Очевидно, ее нос плохо дышал оттого, что она плакала. Я закрыл за собой дверь, стараясь вести себя как можно тише. Но она проснулась даже от шороха и стала вглядываться в темноту. В ее глазах читались страх и опасение.
Я подошел к ней и попытался успокоить. Я принес ей извинения за то, что ей приходилось испытывать. Я не мог поверить, что я действительно произнес слово «прости». Я никогда и ни перед кем раньше не извинялся. Но она… это было совсем другое. Я хотел освободить ее, я знал, каково это, знал, что она сейчас испытывает. Если бы я только мог ее спасти… Если бы мог. Если бы она оказалась на свободе, папа бы сразу понял, что это не ее рук дело. Боже, она ни в коем случае не должна платить за мои ошибки.
Я стал нежно ее называть, конечно же, на итальянском. Я надеялся, что эти слова хоть немного успокоят ее, несмотря на то, что она не понимала ничего из того, что я говорил. Девушки любили, когда я обращался к ним на итальянском. А я говорил и говорил, поглаживая Изабеллу по щеке. Она не знала, о чем я говорил, и никогда не спрашивала меня об этом. Может, это было и к лучшему, потому что это слегка снимало напряжение, растущее во мне. Я, наконец, заботился о ком-то. Сложно было поверить, что такое возможно.
Я сказал ей, чтобы она была сильной. Клялся ей, что такого больше никогда не повториться. Хотя, я еще сам не знал, как это сделать. Пусть она никогда не будет моей, но я должен постараться обеспечить ее безопасность.
Черт возьми, я любил эту девочку, а с Эдвардом Калленом такого прежде не случалось.
Пусть мне всего семнадцать, но я не наивен. Если вдруг возникнет опасная для нее ситуация, я, не раздумывая, кинусь защищать ее. Я не могу подвергнуть ее жизнь опасности, я не хочу рисковать.
Я решил вернуться к себе в спальню и ждать, пока отец не придет утром и не освободит ее.
Когда он вышел из ее комнаты, я встретил его в коридоре. Ему хватило смелости посмотреть на меня. Он выглядел виноватым. Я знал, что папа никогда не станет просить прощения или как-то по-иному извиняться. Так же поступал и я. Он мог жить с чувством вины, держа все в себе и периодически срываясь. Теперь, когда он проспал ночь, и его мысли пришли в порядок, он прекрасно понимал, что все испортил.
– Кто-то должен посмотреть за ней сегодня, – сказал он.
Я кивнул.
– Я посмотрю, – ответил я, стараясь быть как можно беспечнее.
Он был удивлен моим предложением. Но вроде бы, он ничего не подозревал. Вчера я не мог дать свободу своим эмоциям. А вот сегодня, когда отец был во вменяемом состоянии, я мог позволить себе говорить то, что я говорил.
– В школе я все улажу. Позвоню и отпрошу тебя. Сын, ты, как никто другой, сможешь присмотреть за ней. У нее есть раны, и только ты сможешь правильно их обработать. Тебе же приходилось сталкиваться с этим.
Я ухмыльнулся. Но, не потому что был счастлив, а потому что он говорил проклятую правду. Я был мастером в оказании первой помощи.
Я налил немного воды и захватил из ванной болеутоляющее. Эти таблетки были лучшими из лучших, они заставляли вас забыть обо всем на свете. Я знал, она сейчас нуждается в этом, как никогда.
Зайдя к ней в комнату, я дал ей таблетку. Выпив ее, она попыталась встать на ноги, видимо, чтобы дойти до ванной. Но на ногах она устоять не смогла. Тогда я взял ее на руки и отнес к себе в спальню. Я промыл и перевязал ее раны. От скотча ее губы потрескались и опухли. Я достал из ящика тюбик с вазелином. Она посмотрела на него с удивлением. Я готов был провалиться сквозь землю. Она не знала, что я приобрел его в сексуальных целях, поэтому я сказал ей, чтобы она ничего не спрашивала.
Когда я смазывал вазелином ее губы, она прерывисто задышала и издавала звуки, напоминающие стоны. В моих штанах тут же произошло оживление. В голове возникла картинка того, как она здесь… со мной… на моей кровати… Я тряхнул головой, чтобы отогнать эти бредовые мысли. Сейчас, определенно, не время об этом думать. Ей было плохо, а во мне, как всегда не вовремя заиграли гормоны. Я сказал, что мне нужно принять душ. Лучшего предлога уйти не нашлось.
Приняв прохладный душ, я немного успокоился. Выключив воду, я вытерся. Одеть я решил боксеры и пару фланелевых штанов.
Вернувшись в спальню, я медленно подошел к кровати и остановился. Изабелла лежала с закрытыми глазами, уткнувшись носом в мою подушку и закутавшись в мое одеяло. Похоже, она спала. Она выглядела такой сладкой и симпатичной… Волна желания прошла через меня. Но не было никакого намека на секс. Я просто хотел лечь рядом, я хотел прижаться к ней. Я хотел, чтобы она обняла не мою подушку, а меня. Хотел, чтобы она уткнулась носом в мою шею, нежно прижалась ко мне.
– О, Господи, – пробормотал я.
Мои чувства и желания все больше удивляли меня. Раньше мне никогда не приходили в голову столь милые вещи.
Услышав мой голос, Изабелла открыла глаза. Она улыбнулась. В ее глазах я заметил мерцание, которого я не видел прежде. Это немного удивило меня, и я улыбнулся. Она, определенно, была под действием лекарства.
– Ты хорошо себя чувствуешь, не так ли? – игриво спросил я.
Снова улыбнувшись, она кивнула.
Сев на кровать возле нее, я откинулся назад и облокотился на локти.
– Разве вы не опаздываете в школу? – спросила она.
Я пожал плечами.
– Нет, – сказал я.
Она удивилась.
– Прости, но ты будешь со мной весь день. Не возражаешь? – сказал я.
Улыбнувшись, она еще сильнее прижалась к подушке.
– Я не возражаю, – мягко сказала она.
Кивнув, я взял пульт стерео и включил музыку. Несколько мгновений было тихо. Я чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Когда я был уже не в силах выносить это, я повернулся к ней, опираясь на локоть, и спросил.
– Ты хочешь поговорить об этом?
Она слегка улыбнулась.
– Нет. Нет причины говорить об этом. Я осталась в живых. Я продолжу выживать и дальше. А пока я больше не выживаю. Да, это что-то сверхъестественное. Я думаю, мне нужно пояснение, – сказала она.
Я рассмеялся, а она хихикнула.
Тут до меня внезапно дошли ее слова. Я посмотрел на нее с любопытством. Препарат действовал на нее. Она могла говорить со мной более открыто. Может она расскажет мне о своих опасениях и страхах? Я знал, что у нее есть тайны, и, конечно, она имела на это право. Но все-таки, мне хотелось знать некоторые вещи. Я не любил быть в неведении.
- Предыдущая
- 61/632
- Следующая
