Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия - Страница 25

• Предыдущая
• 25/64
• Следующая

– Это была дурацкая затея, Кристина. – Он тревожно насупился и еще раз проверил обогрев.

– Да все отлично, – заверила я, держа руки над вентилятором, откуда шел теплый воздух. – Сейчас согреюсь, две минуты.

– Надо немедленно ехать домой, чтобы вы приняли горячий душ. И потом выпить кофе, погорячее.

– Здесь неподалеку станция техобслуживания, они работают круглосуточно. Можно купить кофе навынос. Дерьмовый, но горячий. – Я пыталась унять дрожь. – У нас есть еще одно дело.

– Мы не можем подарить ей кувшинку прямо сейчас. – Он посмотрел на влажное растение на заднем сиденье. – Она еще спит.

– А я и не об этом говорю.

Выпив стакан горячего кофе – второй дожидался своей очереди в подставке – я немного отошла.

– Зачем мы едем в Хоут? – поинтересовался он.

– Увидите.

Еще один совет из «Как радоваться жизни: 30 простых способов» после еды и прогулок: полюбоваться рассветом. Я надеялась, что вид восходящего солнца поднимет Адаму настроение. Будет неплохо, если оно заодно и у меня поднимется. Мы въехали на парковку на мысу – кроме нас, никто больше не явился лицезреть восход в это холодное утро. Было полседьмого, на небе ни облачка, вид на Дублинский залив открывался просто превосходный.

Мы откинули сиденья, открыли по стакану кофе, негромко включили радио и стали следить за меняющимися на небе красками. Вдали появился розовый полукруг, солнце вставало из моря.

– И немножко калорий, – предложил Адам. Открыл бумажный пакет и протянул мне. Пахнуло сладкой свежей выпечкой. В животе у меня что-то сжалось, я отрицательно мотнула головой.

Он сунул руку в пакет и достал себе булочку с корицей.

– Ну посмотрите, какая коричная булочка с корицей и какая у нее лимонная глазурь с лимоном, – соблазнял он. – Мм, я не просто ем, я наслаждаюсь каждым кусочком. Я доставляю себе радость, одну из многочисленных радостей жизни.

– Или по крайней мере начинаете понимать, как это бывает.

Он откусил кусок, пожевал немного, а потом выплюнул обратно в пакет.

– И как только люди жрут эту пакость?

Я пожала плечами.

– Расскажите еще что-нибудь про вас с Марией. Что вы для нее делали? Или что вы делали вместе, как развлекались?

– Зачем?

– Затем, что мне надо это знать.

Я с легкостью нашла это простое объяснение, но правда состояла в том, что я все время думала, как он за ней ухаживал, какие дарил ей подарки – необычные, особенные. Мне очень хотелось узнать об этом побольше.

– Ну-у… – Он ненадолго задумался. – Маленькая она любила книжки-игрушки «Где Уолли?», помните их, да?

Конечно. В детстве я тоже обожала отыскивать мальчишку Уолли, спрятанного на картинках среди других персонажей.

– Я об этом узнал и, когда решил пригласить ее на первое свидание, оделся как Уолли. Всюду, где она оказывалась в тот день, она наталкивалась на меня. Я на нее не смотрел. Она в магазин – я тоже туда, молча прошел мимо и дальше себе потопал. Так и ходил за ней весь день, неожиданно появляясь и исчезая.

Я изумленно глядела на него, и брови мои невольно поднимались все выше. А потом не выдержала и расхохоталась.

Он просиял.

– Вот и она, по счастью, отреагировала точно так же и сказала, что согласна со мной встретиться. – Тут он вспомнил, чем все это закончилось, и резко помрачнел.

– Вы вернете ее, Адам.

– Да. Надеюсь.

Мы замолчали и принялись смотреть на восходящее солнце.

– Если эта кувшинка не поможет ее вернуть, тогда уж не знаю, что поможет, – задумчиво сказал он.

Я рассмеялась. Когда я успокоилась, небо уже вовсю расцветилось утренними красками.

– Ладно, – сказала я, поворачивая ключ зажигания. – Вам лучше?

– Гораздо, – насмешливо отозвался он. – У меня больше нет желания покончить с собой.

– Я так и думала.

Мотор загудел, и мы поехали домой.

Я сидела на кухне, на том единственном стуле, который папа удосужился сюда принести, и протирала лист кувшинки гигиенической салфеткой. Потом принялась полировать его мебельной политурой. Ничего не скажешь, внушительный листик я сорвала – прекрасной овальной формы, с четкими неповрежденными краями. Я натерла его до блеска и подумала, что, хоть у меня и болит голова и вообще, кажется, простуда начинается, оно того стоило. Я любовалась делом своих рук, когда в восемь часов телефон просигналил, что пришло голосовое сообщение. Ну да, это Барри. Прослушать или черт с ним? Опять угрозы, потоки брани, всякие гадости… но ничего не поделаешь, надо. У меня какое-то внутреннее убеждение, что я обязана его выслушивать, что если я не буду этого делать, то нанесу ему еще одну, дополнительную обиду. Снова его отвергну.

Адам вошел на кухню:

– Это он?

Я кивнула.

– Почему он каждый день звонит в это время?

– Потому что он уже встал, умылся и оделся. Восемь часов – значит, он сидит за столом на кухне, пьет чай, жует свои тосты и в сотый раз пережевывает свои проблемы. Проверяет телефон, обдумывая, как бы меня вернуть.

Я чувствовала, что Адам внимательно за мной наблюдает, но не смотрела на него, сосредоточенно продолжая полировать кувшинный лист, что не означает, будто от меня ускользнула странность этой ситуации. Адам тоже переживает, как и Барри, из-за разрыва со своей девушкой. А я сижу на кухне, наношу политуру на лист кувшинки, который украла в городском саду, и всем нам плохо – каждому по-своему.

– Вы собираетесь прослушать голосовую почту?

Я вздохнула и наконец подняла на него глаза.

– Наверное.

– Чтобы напомнить себе, почему вы его бросили?

– Нет. – Я решила быть честной. – Потому что это мое наказание.

Он нахмурился.

– Потому что все его злобные нападки достают меня до самых печенок, и если это – расплата за то, что я от него ушла, то я готова платить за свою свободу. И стало быть, я полная эгоистка, ибо умудряюсь обернуть страдание себе на пользу.

Он потрясенно помотал головой.

– Господи, что за гребаный самоанализ. Можно я послушаю?

Я отложила кувшинку и кивнула. Он уселся на кухонную стойку и принялся внимательно слушать Барри. Лицо его при этом постоянно менялось: брови то лезли наверх, то сходились на переносице, лоб морщился, рот временами открывался в восторженном обалдении – он всячески демонстрировал, что находит оскорбления Барри очень забавными. Потом нажал отбой, явно намереваясь изложить мне услышанное.

– Вам это понравится, – рассмеялся он. Глаза его блестели. Тут телефон опять запищал. – Слушайте, он еще что-то прислал! Потрясающий тип. – Адам, похоже, искренно веселился за мой счет. – Молодец, Барри, давай, чувак! – подбодрил он моего мужа и снова нажал на прослушивание. И вдруг перестал улыбаться.

Сердце у меня тревожно забилось.

Полминуты спустя Адам соскочил со стойки – ему это было нетрудно, учитывая, какие у него длинные ноги, – и протянул мне телефон. Он постарался не встречаться со мной взглядом и поспешно направился к двери.

– Что он сказал?

– Да ничего интересного.

– Адам! Вы же так жаждали пересказать мне его первое сообщение!

– Ну, да… да там какая-то чушь насчет вашей подруги. Он говорит, что некая Джулия – шлюха. Нет, погодите: потаскуха. Он видел ее в разных типа злачных местах и всегда с разными мужиками. А однажды ночью встретил на Лисон-стрит[3] с парнем, который, как он точно знает, женат. – Адам пожал плечами. – И еще добавил пару слов про ее манеру одеваться.

– И что же вас так позабавило?

– Ну, он неплохо подбирает выражения, с большим чувством. – Адам усмехнулся краем губ. Это была скорее грустная усмешка.

Я устало потерла лоб. Джулия – моя близкая подруга еще с колледжа, это та самая Джулия, которая уехала в Торонто и чью машину я пытаюсь продать. Как видно, Барри не собирается униматься, ему хочется уязвить меня побольнее.

– А второе сообщение?

Он опять двинулся к двери.

• Предыдущая
• 25/64
• Следующая