Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия - Страница 24

• Предыдущая
• 24/64
• Следующая

– Господи, да там же холодрыга. Четыре часа утра, куда вы собрались?

– Мы, друг мой, мы. Мы собрались вернуть Марию обратно.

Он улыбнулся краем губ:

– И как же мы будем это делать?

Я выпихнула его из комнаты, и ему ничего не оставалось, кроме как надеть пальто и выйти из квартиры вслед за мной.

Парк Святой Анны открыт круглосуточно, но в половине пятого утра это не самое безопасное место в Дублине. Случалось, здесь нападали на людей, может, и теперь пара-тройка неприкаянных привидений бродит по дорожкам. Нельзя также сказать, что власти щедро тратятся на освещение, поэтому в парке довольно темно, особенно в отдаленных уголках. Н-да, я как-то подзабыла об этом, что неудивительно – с тех пор как мы подростками тусовались тут по ночам, прошло немало лет.

– Ненормальная, – пробурчал он, с трудом поспевая за мной. – Вам не кажется, что тут несколько опасно?

– Безусловно. Но вы крепкий малый, сумеете меня защитить.

Зубы у меня стучали от холода. Бодрость, вселенная многочисленными чашками кофе, испарялась на глазах. Чем дальше мы шли, тем чаще луч фонарика выхватывал из тьмы пустые банки из-под пива, свежие граффити и прочие свидетельства того, что мы не единственные любители ночных прогулок. Но расчеты, доказавшие, как мало у нас времени, гнали меня вперед. Нельзя терять ни секунды. Я не хочу даже думать о том, что Адам может умереть.

Фонарик помогал слабо – он еле-еле освещал дорогу на несколько шагов, а до восхода солнца, увы, еще далеко. Но зато я знаю все пять сотен акров этого парка как свои пять пальцев, я выросла по соседству и прекрасно тут ориентируюсь. Правда, днем, ночью все несколько иначе.

Неожиданно я сбилась с пути. Пришлось суетливо светить фонариком туда-сюда, чтобы определить, где мы находимся.

– Кристина? – Адам насторожился.

Я молча продолжала светить вокруг в надежде сориентироваться на местности.

– Только не говорите мне, что мы заблудились.

Я вообще ничего не сказала.

Адам рядом со мной зябко поежился. Тут слева, из-за деревьев, донеслись чьи-то голоса. Потом громко звякнули бутылки.

– Сюда, – прошептала я, увлекая его подальше от пьяной компании.

Адам что-то приборматывал, задыхаясь от торопливой ходьбы.

– Чего вы ноете, все одно на тот свет собирались, – фыркнула я.

– Да, но за мной был выбор, как туда попасть, – возразил он. – Смерть от руки грязного забулдыги не входила в мои планы.

– Дареному коню в зубы не смотрят, – процитировала я папину любимую поговорку.

К счастью, в этот момент мы вышли к пруду, и там было довольно светло – фонарям, вероятно, полагалось отпугивать темных личностей или по крайней мере не давать им спьяну свалиться в воду.

– Видали? – гордо сказала я, очень собой довольная.

– Подумаешь. Вам просто повезло. Обычная, непредсказуемая, гребаная удача, и все.

– Ладно, что вы стоите, – лезьте за кувшинкой, в смысле за листом.

Я постучала нога об ногу и потерла руки – они замерзли, хоть я была в перчатках.

– Что, простите?

– А зачем, интересно, я попросила вас взять сменную одежду потеплее?

– На улице минус четыре! Странно, что пруд вообще не замерз еще. Я же умру от переохлаждения.

– Какой вы разборчивый. Так не хочу умереть, этак не желаю. Зачем, спрашивается, все усложнять… Ну, раз такое дело… – Я сняла пальто, и мороз немедленно пробрал меня до костей.

– Вы что, правда туда полезете?

– Один из нас должен это сделать, а вы, похоже, не в настроении.

Я решительно оглядела пруд, выбирая подходящий лист.

– Но, Кристина, подумайте же о тех, кто вас любит! – с насмешливым пафосом воскликнул Адам. – Им бы не хотелось, чтобы вы так поступили.

Я пренебрежительно от него отмахнулась. Без чертового листа кувшинки я отсюда не уйду. Ну, где тут самый красивый? Какие-то они невзрачные, грязные и ободранные. А мне нужен свежий, зеленый, круглый лист, чтобы Мария, поглядев на него, поняла, что Адам по-прежнему способен ради нее на многое. И тогда, возможно, она призадумается. А потом они будут жить вместе долго и счастливо, любуясь время от времени засохшим листом кувшинки, и Адам будет вспоминать о сумасшедшей, которая полезла зимой в ледяную воду, чтобы ему помочь.

Наконец я увидела то, что нужно. Разумеется, этот листик плавал вдали от берега, но ничего, я быстро доплыву до него и потом стремглав обратно. На все про все понадобится несколько секунд. Максимум десять. Да, это и вправду вопрос жизни и смерти. Но для начала надо понять, насколько там глубоко. Я нашла длинную палку и ткнула ею в воду, чтобы это определить.

– Вы действительно собираетесь это сделать?

Палка ушла в воду только до половины. Да тут совсем не так глубоко, всего несколько футов. Даже и плыть не придется, просто зайти в воду и сделать несколько шагов. Брр, какой он темный, илистый и неприятный, этот пруд. Ничего, справлюсь. И я как можно выше закатала свои треники.

– Господи, – рассмеялся Адам, поняв, что я вовсе не шучу. – Ну, перестаньте, вон отличная кувшинка, совсем рядом с берегом. Я легко до нее дотянусь.

Я посмотрела на нее. Да, он в самом деле может ее достать, не заходя в воду.

– И вы думаете, Мария посмотрит на это убожество и скажет себе: «Да ведь он меня и правда любит»? Она жуткая, на ней какая-то гадость сверху растет. О, к тому же еще и края драные. Вряд ли это достойный подарок. Нет, нам нужен во-он тот лист, видите? – Я указала на прекрасный экземпляр в некотором отдалении от берега. – Само совершенство, идеал кувшинного листа.

– Вы простудитесь.

– Ничего, как следует разотрусь полотенцем. А потом мы бегом добежим до машины.

Я вошла в воду. Там оказалось глубже, чем я думала, выше колен, и треники сразу же намокли. Я двигалась вперед, а вода уже доходила мне до пояса. Палка соврала, а может, просто уткнулась в камень. Я оступилась и тихо охнула. Адам рассмеялся, но я была слишком сосредоточена, чтобы огрызаться. Сейчас, когда я уже здесь, отступать поздно, надо идти вперед. Под ногами мерзко чавкала склизкая тина, даже думать не хочется, что там может быть. По пути приходилось отгребать в сторону водоросли и опавшие листья. Интересно, какую заразу здесь можно подхватить. Наконец я подобралась к выбранному листу на расстояние вытянутой руки. Хоп, иди сюда, красавец. Я резко его выдернула, а потом в пять гигантских скачков допрыгала до берега. Адам протянул руку и помог мне выбраться на сушу. Тренировочный костюм мерзко облепил все тело, с меня ручьем текла вода. Я ринулась к своей сумке, достала полотенце, сняла треники и поскорей вытерлась насухо. Адам отвернулся, чтобы мне не мешать, и по-прежнему тихо посмеивался. Я надела сухой тренировочный костюм, но зубы продолжали выбивать барабанную дробь. Трясущимися руками натянула толстовку с начесом и нырнула в пальто, которое он держал наготове. Потом он нахлобучил на меня свою шерстяную шапку и обхватил покрепче обеими руками, чтобы согреть. Последний раз мы так стояли на мосту, правда, тогда я его обнимала – изо всех сил. А теперь он прижимал меня к себе, и сердце у меня билось как безумное, то ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от его близости – я ощущала его запах, и он меня будоражил.

– Ну вы как, нормально? – спросил он, почти касаясь губами моего уха.

Я боялась обернуться и посмотреть на него. Боялась, что голос предательски задрожит, и потому просто кивнула, невольно прижавшись к нему еще сильнее, и мне показалось, что он в ответ теснее сомкнул объятия.

И тут мы услышали приближавшиеся голоса: громкие, грубые, недружелюбные. Момент единения прошел – исчез в никуда, как и появился из ниоткуда. Он резко убрал руки, подхватил мою сумку и драгоценный лист кувшинки, который лежал на земле.

– Пошли, – сказал он, и мы побежали обратно тем же путем, каким пришли.

В машине Адам включил печку на полную мощность, чтобы я побыстрее согрелась. Озабоченно покачал головой, глядя на мои посиневшие губы и трясущиеся от холода руки.

• Предыдущая
• 24/64
• Следующая