Центурион - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/61
- Следующая
Алексей тоже устал, но на галере физические нагрузки были не меньше.
За ужином и в палатке он, наконец, перезнакомился со своим десятком. Половина из них были новобранцы, и Алексей мысленно одобрил решение кентарха-сотника – опытные солдаты передавали навыки молодым.
Все пехотинцы его десятка были варварами – как называли византийцы выходцев не из бывших римских провинций.
Государственным языком, как и в Византии, был латинский, и только постепенно, через два века, его начал сменять греческий. Византия удивительным образом смешала римскую и греческую культуру – письмо, речь, архитектуру, приняв, в отличие от Рима, православие.
А утром – снова построение и тренировки. В этот день вся кентархия училась ходить строем, по рёву трубы заниматься перестроением, из походной колонны развёртываясь в боевой порядок. По другому сигналу строили «черепаху» – когда воины сбивались в плотное, плечом к плечу, каре. Передние ставили щиты на землю, а вторые и последующие ряды поднимали щиты над собой горизонтально. Со стороны это походило на панцирь черепахи. Такое построение использовалось в обороне, при внезапном нападении на марше и защищало от потерь при обстреле из луков или пращников. Движения доводили до автоматизма, причём каждый раз пытались сократить время до норматива. У кентарха в руках были водяные часы – клепсидра. Вот по ней он и засекал время.
Когда кентархия стала строить «черепаху» из походной колонны за пятнадцать секунд, кентарх удовлетворённо кивнул и объявил перерыв.
У Алексея с непривычки отваливалась левая рука, в которой он держал тяжеленный, не меньше пуда, щит-скутум. Сделан он был из дерева, по краям окован железной полосой, с железным умбоном в центре, высотой полтора метра и шириной в полтора локтя, укрывающий воина почти целиком. Снизу, с торца, он имел два металлических выступа, которые можно было воткнуть в землю. Они позволяли выдержать удар набегавшей чужой пехоты, давившей массой.
После отдыха отрабатывали защиту в обороне. Щиты стояли на земле, и по команде «Коли!» пехотинцы кололи воображаемого противника мечами. К вечеру после таких упражнений всё тело ныло и просило отдыха.
После сна, или, вернее – забытья – учеба продолжалась. Метали в цель пилумы – короткие копья, учились пропускать через строй свою конницу. И каждый день – новое занятие, вроде рубки мечом чучела из хвороста, обустройства походного лагеря, рытья рвов на время.
В походе каждый пехотинец был похож на мула. Кроме щита и оружия он нёс запас провизии на три дня, колья для обустройства лагеря, лопату, пилумы или дротики для метания. И учебные походы в окрестностях лагеря проводились регулярно, невзирая на погоду. Но и новобранцы втянулись, они уже легче переносили невзгоды.
Пролетел месяц, солдатам выдали первое жалованье. Актит подбросил на ладони серебряные силиквы:
– Дурень ты, Алексей! – они немного сблизились за прошедший месяц.
– Почему? – не понял Алексей.
– Надо было в катафракты наниматься.
Алексей уже знал, что катафракты – это тяжеловооружённые конные воины.
– Чтобы тяжёлый щит на себе не носить? – предположил Алексей.
– И это тоже. А главное – там платят золотом. Медяки хороши только в тратториях – расплатиться за вино да за луковую похлёбку с лепёшкой. Серебро не намного лучше – можно купить одежду или снять гулящую девку. А главные деньги – золотые. Кентархам, трибунам или гвардии платят только ими.
Откуда Алексею было знать эти тонкости, когда его уговаривал вербовщик?
– Актит, вот посмотришь – через год я буду декархом, а то и лохагом.
– Даже если ты будешь отдавать всё своё жалованье кентарху, у тебя ничего не выйдет!
– Попомни мои слова!
– Да ты хвастун, Алексей, а ведь даже вина не пил! Завтра у ромеев праздник, занятий не будет, свободный день. Давай завалимся в какую-нибудь забегаловку и отметим твоё первое жалованье!
– Согласен. Ты знаешь местечко получше?
– А как же! Там готовят такое жаркое на бараньих рёбрышках, что пальчики оближешь, и вино водой по ромейскому обычаю не разводят.
– Договорились.
На следующий день в лагере осталась только караульная кентархия. Часовые с завистью смотрели, как пехотинцы тянутся из лагеря в город. Вот ведь как получается: он уже месяц в империи, а города не видел.
Актит вёл его по закоулкам. Алексей вертел головой, стараясь запомнить дорогу – ведь ещё возвращаться придётся.
Забегаловку держал не ромей, а варвар – судя по лицу, одежде и акценту. Он встретил Актита, как старого знакомого, и провёл за стол в угол зала.
– Бараньи рёбрышки, вино, лепёшки и тушёные бобы – как всегда?
– У тебя хорошая память, шельмец! – Актит погрозил пальцем. Хозяин расплылся в хитрой улыбке и исчез.
– За что ты его шельмецом назвал?
– В прошлый раз я изрядно выпил и заказал молоденькую девку, а он привёл потасканную старуху, которой цена в праздник – половина нуммии. Но жратва у него знатная!
Прислуга принесла заказ. От глиняных мисок с жареной бараниной пахло восхитительно.
Они принялись за мясо, заедая его лепёшками и запивая вином. Алексей удивился: еда – с пылу с жару, вкусная, а вино – так просто великолепно. Бутылка такого вина в Питере стоила тысячу, а то и две рублей.
Съев баранину, пока мясо не остыло, они передохнули.
Прислуга принесла тушёные бобы – со специями, кусочками рыбы – довольно необычные на вкус. Алексей съел всё, вычистив миску куском лепёшки.
– Алексей, ты не забыл, что платишь ты?
– Как можно?
– Тогда закажи ещё кувшин вина – фракийского.
Принесли вино. Оно оказалось белым, сладковатым, с богатым послевкусием. Попробовав его, Алексей замычал от удовольствия.
– Живот схватило или вино не понравилось? – обеспокоился Актит.
– Наоборот! Вино просто отличное!
– Я же тебе говорил! Всё вкусно и дешевле, чем в центре или в порту.
Вот про порт он зря сказал – как накаркал.
В забегаловку заявились, судя по форме, военные моряки.
– Давай расплачиваться и валить отсюда, – заторопился Актит.
– Это почему? – удивился Алексей. – Мне хорошо.
– Моряков четверо, а нас двое. И они уже пьяненькие.
– И что?
– Ты не знаешь? Моряки вечно пехотинцев задирают – не любят они нас.
Актит помолчал.
– Впрочем, как и солдаты моряков.
– Мы не будем поддаваться на угрозы. Давай не спеша допьём вино и уйдём.
Но спокойно уйти им не удалось.
Моряки выпили, причём не закусывая, и один из них узрел в углу пехотинцев. Проходя мимо, он вроде бы невзначай перевернул локтем кувшин из-под вина. Кувшин был уже пуст, последние остатки вина плескались в кружках. Но кувшин перевернулся, покатился по столу, с грохотом упал на пол и разбился.
Моряки у входа закричали:
– Наших обижают! Да кто? Сраные варвары!
Актит такого стерпеть не мог, пнул моряка ногой под зад. И завертелось!
Моряки гурьбой кинулись на Актита и Алексея. Они мешали друг другу в узком проходе, перевернули стол.
Варвары успели вскочить. Постоянные физические упражнения держали пехотинцев в форме, и Алексей припомнил приёмы рукопашного боя ещё со времён офицерского училища. Ударом ноги в коленную чашечку он свалил одного, другому врезал под дых. Третий оказался жилистым и вертлявым, но и ему удалось завесить хук справа в челюсть. Актит же махался на кулаках с четвёртым моряком. Алексей рубанул морячка ребром ладони по шее, отправив его в нокаут.
– Бежим!
– Нет, надо расплатиться!
– Сколько?!
– Дай хозяину две силиквы!
Алексей бросил перед хозяином на стойку серебряные монеты. Надо было как можно скорее уносить ноги – два морячка уже поднимались, вынимая из ножен кривые корабельные ножи.
Оба варвара успели выскочить из траттории и рвануть по переулку. Пробежав квартал и не видя за собой погони, они остановились.
– Ты где так научился драться голыми руками, Алексей?
– У себя на родине.
– Здорово! Я думал – побьют они нас. А ты откуда?
- Предыдущая
- 18/61
- Следующая
