Центурион - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/61
- Следующая
– Скиф.
– А я – угр.
Где живут такие, Алексей не знал, но расспрашивать не стал.
– Весь отдых испортили моряки.
– Лишь бы трибуну или кентарху не пожаловались, – заметил Актит.
– Так они же сами первые начали!
– Как докажешь? Лучше пойдём в лагерь, поспим.
Они вернулись в лагерь и улеглись на топчаны.
Алексей вздремнул. Во сне он оказался в Питере – даже Наташа приснилась, с которой из тайги выбирался после падения самолёта.
Проснулся он с улыбкой. Нащупал камень с иероглифами, потёр. Ничто не изменилось, но он тёр уже по привычке.
– Это у тебя что? – поинтересовался Актит.
– Талисман. Ну что-то вроде оберега.
– Тогда убери подальше от чужих глаз – сглазят.
Вечером их обоих вызвали к кентарху.
Тот сидел в своей палатке, перед ним на блюде лежали оливки, стоял кувшин с вином.
Оба вошли, доложились.
– Жалоба на вас от моряков поступила. – Кентарх выбрал оливку и не спеша отправил её в рот. – Вроде наши пехотинцы драку учинили, их побили. По описанию вы двое подходите. Вы же в город ходили?
– Мы спали.
– Да? А караульные говорят – уходили, вернулись вскоре.
– Да их четверо было, а нас двое! – проговорился Актит.
– Значит, не врут моряки, вы это были.
– Мы! – обречённо кивнул Актит. – Только они пьяные были, сами в драку полезли, первые. Хозяин заведения подтвердить может.
– На кой дьявол он мне сдался? Драка была?
– Была! – так же обречённо кивнул Актит.
– И чем закончилась?
– Мы их побили и убежали.
– Да? Тогда молодцы! Значит так: ступайте отсюда. В городе вы не были, не дрались – вы спали. И я у вас никаких синяков не обнаружил. Наверное – моряки ошиблись, то были пехотинцы не нашей хилиархии. Только впредь в город выходите в цивильном. На вас туники синие, а на пехотинцах второй хилиархии – зелёные.
Актит и Алексей вышли.
– Ну я же говорил – нажалуются! – подвёл итог Алексей.
– А если бы они нас побили?
– Ищи их тогда, с какого они корабля? У них ведь форма одинаковая.
Но выводы Алексей для себя сделал. Если уж идти в город, то в цивильной одежде. И на оставшиеся от пирушки деньги надо купить в лавке набедренную повязку, тунику и сандалии, как у горожан.
Дальше снова – почти месяц изнурительной учёбы, тренировок, пеших переходов. Зато теперь он сносно владел гладием – коротким мечом, мог защитить себя скутумом, метать дротик и пилум. Вот только стрелять из лука и пользоваться пращой он не умел. А ещё его тянуло в дальний угол лагеря, где стояли баллисты и катапульты. Их обслуживала специальная полусотня – лох. Как-то он видел, как они тренировались в стрельбе. Здоровенные каменные глыбы летели на триста метров, а то и более, иногда попадая в цель. Чаще промахивались – но ведь и мишенью был врытый в землю столб. В бою метательные орудия стреляли по значительно большим целям – вроде крепостной стены, корабля, скоплению неприятельской живой силы.
Алексей уже знал в лицо всех воинов сотни, и многих – и по именам, и в своей десятке почти со всеми подружился. Парни были простые, делить им было нечего, и тяготы воинской службы доставались поровну.
Их десяток, как и кентархию, уже ставили в караул. Такая служба Алексею нравилась. Ходи себе вдоль периметра да наблюдай со стороны, как другие дерутся на палках, бегают с камнями и кидают дротики. Красота! Если бы только не изнуряющая жара! Ведь караульную службу приходилось нести в полном обмундировании – шлеме, линоторасе и при оружии. Только щита не было. Клееная многослойная толстая льняная ткань не пропускала воздух, кожа под ней потела и чесалась. Зато ночью хорошо, температура комфортная.
А ещё через месяц их построили, и кентарх приказал взять с собой личные вещи и оружие.
– Куда-то выступаем, – сказал Актит. – В прошлые походы выступали также.
Но их кентархия вышла из лагеря одна.
– Наверное, бунт в какой-то провинции усмирять идём, – предположил Актит.
Он не угадал. Их провели в порт и погрузили на два хеладиона – больших военных корабля. Почти тут же они отплыли. Как заметил Алексей, корабли двинулись по Босфору на восток, а выйдя в Черное море, называемое византийцами и другими народами Понтом Эвксинским, повернули на северо-восток.
Алексей не мог понять, куда держат путь корабли. Декарх и сам не знал, а кентарх всё время проводил на корме в обществе наварха – капитана корабля.
Через несколько дней пути вдали показалась гористая земля. Один из солдат их десятка узнал её:
– Так это же фема Херсонеса!
У Алексея забилось сердце. Это же Крым! Недалеко русские земли. Только между Крымом и раздробленными славянскими племенами – скифы и прочий степной народ. Алексей немного путался – хазары там были, или печенеги, или сарматы? Пешком не дойти, а корабля своего – даже лодки – у него не было. И он решил осмотреться, выждать.
Корабли причалили к пристани. Пехотинцы сошли. Кентарх приказал развести костры и приготовить горячую пищу, ибо на хеладионах пехота питалась сухарями, вяленой рыбой и сушёным мясом.
Команду выполнили с усердием.
Через пару часов возле котлов с готовой похлёбкой уже сидели десятки. То ли поздний обед это был, то ли ранний ужин – никто не понял. Да и не в названии суть. Вот вина не хватало. А для римлян и византийцев кружка вина за трапезой – как для русского чай, привычка. На хеладионах вино было в амфорах, и его раздавали во время еды.
Кентарх в сопровождении двух солдат направился в селение. Как оказалось, их высадили у Гаспры. Потом один из солдат вернулся с приказом всем следовать в селение – ночевать предстояло там. После морского перехода им дали день отдыха.
Солдаты привели себя в порядок, к местному брадобрею выстроилась очередь.
Из Херсонеса прибыл посыльный с приказом кентарху распределить гоплитов по местным крепостям, которые стояли на побережье – Алусту (нынешняя Алушта), Грузувешты (Гурзуф), Инкерман, Сюрень, Чуфут-Кале.
Алексей видел, как кентарх скривился, прочитав приказ – фактически кентархию дробили. Селения нуждались в защите, а сил не хватало. Но что сможет сделать десяток воинов, пусть даже за укреплёнными стенами? Вместо кентархии, этого кулака, получили пятерню с растопыренными пальцами. Как ею драться?
Неспокойно было в Крыму: на прибрежные селения нападали степняки, морские разбойники; произошло вооружённое восстание в Армении, поднимали голову персы.
Скрепя сердце кентарх отдал приказ декархам о размещении десятков.
Декархия, где служил Алексей, попала в Гурзуф. Им ещё повезло, потому что другим десяткам предстояло пешим маршем идти дальше до Алусты. И линия укрепления строилась ещё дальше, по восточному берегу моря, вплоть до гор Армении – империя пыталась защитить свои владения.
В Херсонес отправились два десятка гоплитов и сам кентарх. Все остальные – пешим строем по грунтовой дороге, что вилась вдоль берега по возвышенностям. Дорога то опускалась вниз, то резко поворачивалась и шла вверх.
Алексей непрестанно вертел головой: тут, на каждой стадии пути – по нескольку удобных мест для засады. И как накаркал.
На второй день из-за поворота дороги, оставаясь дотоле невидимыми из-за деревьев, вынеслось полтора десятка всадников.
Возглавлявший гоплитов лохаг тут же подал команду развернуться во фронт. Заученным движением гоплиты встали поперёк дороги строем десять воинов во фронт и восемь в глубину, укрывшись щитами и выставив пилумы.
Всадники не ожидали такой быстроты и чёткости. Ещё за сотню метров они начали стрелять из луков. Стрелы били в тяжёлые щиты, задевали шлемы. Всадники дико вопили, пытаясь запугать, морально подавить гоплитов. Только не на тех они напали: строй стоял, как скала.
Когда до пехотинцев оставалось полсотни метров, всадники убрали луки и выхватили кривые сабли.
– Второй ряд! Дротики! – закричал лохаг.
Навстречу всадникам полетел десяток дротиков. Одного нападавшего пронзило насквозь, два дротика попали в лошадей. Животные, взвившись, упали, но всадники успели ловко соскочить.
- Предыдущая
- 19/61
- Следующая
