Хоровод нищих - Ларни Мартти - Страница 25
- Предыдущая
- 25/53
- Следующая
Директор Сувисумпело рано утром приехал в Хельсинки и побрился в номере гостиницы. Он был сегодня в превосходном настроении: жена уехала за границу, теща попала в больницу, а правительство решало вопрос о снижении цены на алкоголь. Он напевал и насвистывал и даже проделал несколько танцевальных па. Именно в таком возрасте мужчина считает себя еще молодым и нуждается в том, чтобы мотор его продолжал стучать. Выпив чаю и съев два десятка яиц, он отправился в контору завода насладиться своим авторитетом.
Но перед зданием конторы директор, будучи еще в хорошем расположении духа, помрачнел, обнаружив необычайное явление: констебль Поскипарта устанавливал порядок в огромной очереди, начало которой было в дверях конторы завода, а конец терялся где-то за поворотом улицы. Сувисумпело подозвал к себе Поскипарту, запросто поздоровался со своим прежним одноклассником и спросил:
– Что это за очередь?
– Не знаю. Третий день уже стоят.
Сувисумпело поспешил в контору и ворвался в кабинет инженера Тенавайнена.
– Привет из Хельсинки! Какого черта здесь толпится очередь?
Тенавайнен молчал. Он осуждающе посмотрел на своего начальника, повернулся и выглянул в окно на улицу, где Поскипарта руководил очередью. Наконец сухо произнес:
– Могу я получить расчет?
– Что?
– Расчет! Я отказываюсь от должности, и немедленно!
Сувисумпело стал душить легкий приступ астмы, и он вынужден был сесть.
– Что случилось? За чем эти люди стоят в очереди?
Тенавайнен холодно ответил:
– За «Леммикки».
Лицо Сувисумпело прояснилось, а его широкий рот, производящий впечатление мгновенно прорубленного, раскрылся от восхищения:
– Психотехника, моя очаровательная психотехника!..
– Вам одеколона или нитроглицерина? – со всей серьезностью полюбопытствовал инженер.
– Коньяку.
Сувисумпело погладил темя, как бы вознаграждая за усиленную работу кору головного мозга. С этого мгновения он всегда будет опираться на психотехнику. Писатель Суомалайнен блестяще сдал экзамен и уже за несколько дней проявил свой безграничный талант в рекламе. За мылом «Леммикки», на которое раньше никто и внимания не обращал, стоит в очереди весь Выборг. Эврика!
Тенавайнен подозрительно смотрел на своего шефа. Но, когда тот продолжил восхваление психотехники, инженер бросился листать список врачей. Сувисумпело успокоился.
– Неужели правда, что за «Леммикки» стоят в очереди? – спросил он.
– Не только стоят в очереди, но и дерутся…
– Грандиозно! Этот человек настоящий Иисус Христос.
– Какой человек?
– Этот, этот… Суомалайнен. Начальник рекламы.
Истина чаще всего посещает воображение лентяя и довольно редко обслуживает делового человека. Но сейчас ее следовало вытащить на свет Божий. Тенавайнен пустился в объяснения:
– Когда позавчера утром контора открылась, в нашем бюро появились с десяток женщин, заявивших, что они актрисы. Я удивился их появлению в таком количестве, а они, в свою очередь, высказали удивление моей неосведомленности и запросили свои подарочные пакеты. Каждая требовала тысячу кусков «Леммикки». Им якобы так было обещано. Я согласился с их требованием, но эти соискатели благодетельности стали выпрашивать в дополнение по блоку наших лучших мазей для кожи и духов. Едва они удалились, как в мой кабинет вновь влезли посланцы артистов. И снова началось то же самое представление: «Леммикки», мазь для кожи и духи. К вечеру в нашей конторе побывало более шестисот актеров, а вчера полторы тысячи. Сейчас я верю, что весь финский народ живет одним лишь театром. Я почувствовал себя Гамлетом: «Быть или не быть?» Ни одного куска «Леммикки» больше на складе нет…
Тенавайнен закурил сигарету и намеревался продолжить свой доклад, но Сувисумпело сделал отрицательную отмашку рукой:
– Хватит! Я… я не понимаю. Кто дал распоряжение раздавать «Леммикки» бесплатно? Кто, черт возьми, спрашиваю я?
– Наш новый начальник рекламы.
– И вы согласились с этим? Вы сумасброд или вообще дурак! В вашей голове, кроме перхоти, что-нибудь существует? Да или нет?
– Но, ведь…
– Заткни глотку!
Четвертый подбородок Сувисумпело затрясся. Затем наступила минута молчания. В горле Сувисумпело распевал лишь отчаянный тенор астмы. Тенавайнен схватил перечень медицинских заведений и начал искать телефонный номер. Но Сувисумпело заорал:
– Постой, невежа! Тащи сюда этого разбойника!
– Кого, кого вы имеете в виду?
– Этого писаку, социалиста. Этого, этого…
– Вы имеете в виду начальника рекламы?
– Именно его, он сумасшедший.
– Он здесь еще не появлялся. Сидит только в кабаках и раздаривает изделия нашего завода. Как я могу притащить его сюда, когда я даже не знаю в лицо этого человека?
– Тогда вызовите десяток полицейских и сообщите в сыскную полицию. Он же опасный преступник: социализировал завод и подвел нас к черте, за которой крах. Его следует расстрелять! Слышите? Расстрелять за государственную измену!
Сувисумпело стукнул по углу стола кулаком и повредил сустав пальца. Тенавайнен схватил трубку телефона, но в этот момент в дверь постучали, и на пороге появилось привлекательнейшее женское существо.
– Могу я встретиться с исполнительным директором? – спросила женщина с солнечной улыбкой.
– Это я, – тихо и смиренно ответил Сувисумпело. – Что вы желаете? Мыла?
– Вовсе нет. Его я получила уже предостаточно.
– Ну так что же еще вы хотите? Женщина подошла вплотную к мужчине.
– Меня зовут Агда Нуппулинна. Я пришла переговорить о той зарубежной поездке, которую ваш завод оплачивает мне. Я могу выехать в следующую среду. Сначала я думаю посетить Париж, а затем…
– Побывать в аду? Не так ли? Кто вы на самом деле? Мы не туристическое бюро.
– Знаю. Но вам следует сообщить в туристическое бюро, когда они смогут выслать вам счет.
– Какой, к черту, счет? Послушайте, женщина, вы вымогательница, коммивояжер или мачеха черта? Я не знаю вас!
Женщина нисколько не испугалась. Она по профессии была актрисой и научилась за свою жизнь выслушивать главным образом сильные выражения как до, так и после спектакля.
– Я примадонна театра. Жаль, что директор меня не знает. Несколько дней тому назад я встречалась с начальником рекламы вашего завода, писателем Суомалайненом, и он сказал, что мыловаренный завод в любое время может оплатить мою поездку за границу…
– Я задыхаюсь… Помогите!..
Женщина в ужасе выбежала из комнаты и уронила на пол искусственные веки. Директора Сувисумпело поразил сердечный приступ, он свалился со стула словно безжиз-ненная туша. Тенавайнен наконец-то спокойно смог взять в руки телефонную трубку. К счастью, он успел изучить список врачей и сразу набрал номер. Телефонная станция по ошибке соединила его с театром, и директор Туннюрлампи пообещал немедля приехать для встречи с Сувисумпело.
– Привезу вам контрамарки на спектакль, – пообещал он.
– Пришлите лучше скорую помощь, – мрачно отреагировал Тенавайнен. – Спектакль окончен.
В парке Монрепо царила окрашенная в золото жара летнего дня. Широкая панорама пейзажа была покрыта плодотворным теплым маревом и спокойствием. Распускающий усы зрелости июль готовился к встрече с августом. На небольшой поляне перед благодарными слушателями пел пятилетний цыганенок:
Ой, если б смог когда-нибудь Грусть забыть навеки…
Пожилая женщина обрыдалась и дала мальчонке десять пенни и заказала песню повеселее, пообещав дать еще. Мальчишка сменил слова, но сохранил прежнюю мелодию:
Ояласка, ты темноволосая девчонка…
Женщина отошла в сторону и больше не дала ни пенни выдающемуся тенору ростом с аршин. Слова своего она не сдержала, но и угрызений совести не почувствовала.
Йере спал непробудным сном на садовой скамейке. Пляска жизни последних дней оказалась весьма изменчивой, как дневной заработок нищего, – она и кормила, и утомляла. Монрепо заслужил свое название: он предоставил писателю желанный отдых. Люди, проходившие мимо, бросали на спящего сочувствующие взгляды. Кто-то поднял его шляпу, положил на скамью и, усмехнувшись, продолжил путь. Но когда день уже стал склоняться к вечеру и люди кончили работу, две трети садовой скамейки пришлось передать в общественное пользование. Случайный бродяга, рваный зад брюк которого аплодировал сам себе, толкнул Йере в бок и дружески произнес:
- Предыдущая
- 25/53
- Следующая
