Дарю тебе сердце - Райан Нэн - Страница 34

• Предыдущая
• 34/71
• Следующая

Когда женщины ушли, Хантер, повернувшись к Бену, сказал:

– Я не хотел говорить при дамах, но я не желаю, чтобы вы водили Скотти в негритянские бараки.

– Хантер, мальчикам было интересно, не вижу в этом никакого вреда.

– Бен, мы знакомы пять лет, и вы прекрасно знаете, как я отношусь к рабству.

– Но здесь, на Юге, рабство – реальность жизни. Настанет день, когда и ваш сын, подобно мне и вам, станет рабовладельцем. Или вы считаете, что владеть рабами – неправильно?

– Нет, я этого не говорил. Я не знаю, правильно это или нет, я только знаю, что не хочу видеть моего сына на аукционе. Своему сыну я объясню, что рабство – это зло, а вы своего можете воспитывать, как считаете нужным.

– Благодарю покорно за разрешение, доктор Александер, я так и сделаю. Вот уж не думал, что вы так болезненно относитесь к этому вопросу. А вы точно южанин? В любом случае дать рабам свободу – просто глупость. Как только вы освободите рабов, плантация Сан-Суси перестанет существовать.

– Бен, я люблю Юг не меньше любого из вас, и я готов отдать жизнь, защищая его. Но как я уже говорил, дело тут не в рабстве. Что же касается рабов, работающих на моей плантации, то я почти уверен, что они останутся и будут продолжать работать, даже получив свободу. Кроуфорд рассказывал, что Доусон Блейкли освободил всех своих рабов много лет назад, однако ни домашние слуги, ни работники на плантации никуда не делись. Наоборот, они стали служить ему еще более преданно и даже не помышляют об уходе.

– Он прав, Бен, – подтвердил Кроуфорд. – Может, не у всех это сработает, но в случае с Блейкли определенно сработало.

– Вероятно, Доусон Блейкли платит им вдвое больше против того, что они на самом деле стоят, – бросил Ремберт Питт, поднося к губам стакан с виски.

Сидя за столиком в нескольких ярдах от мужчин, Кэтлин и Бекки поневоле слышали обрывки разговора и не могли оставаться равнодушными.

– Кэтлин, я переживаю из-за Бена. Он слишком горячится, разговаривает громче всех, боюсь, он оскорбляет Хантера.

– Не волнуйся, Бекки, – с улыбкой сказала Кэтлин, – может, Бен и рассердился, но Хантер спокоен. Я ни разу не видела, чтобы он выходил из себя. У него легкий характер, он никогда не сердится всерьез.

– Да, не хотела бы я оказаться рядом, когда он действительно выйдет из себя. Наверняка в гневе он куда страшнее, чем мой вспыльчивый Бен.

– Говорю же тебе, Бекки, не волнуйся, Хантер и голоса не повысит, – заверила Кэтлин подругу и сменила тему: – Ты заметила, что Калеб с Джулией опять ускользнули, чтобы побыть наедине? Видела ты когда-нибудь таких неразлучных молодоженов?

– Но это же чудесно, – улыбнулась Бекки. Однако молодожены не долго занимали ее мысли, она снова повернулась к кружку мужчин, где Бен заговорил еще громче, возбужденно размахивая руками.

Кэтлин посмотрела в том же направлении, но она видела только Хантера. Выражение его лица с тонкими чертами совсем не изменилось, с губ не сходила улыбка. Женщины замолчали, наблюдая каждая за своим мужем, Кэтлин невольно улыбнулась в предвкушении вечера.

– Скажи, Бекки, ну разве Хантер не замечательно выглядит в день своего тридцатилетия?

Бекки посмотрела на подругу так, словно та лишилась рассудка.

– К твоему сведению, я всегда считала, что Хантер – самый красивый мужчина во всем Натчезе. Ты что, только сейчас это заметила?

– Может быть, – с улыбкой призналась Кэтлин. Она встала. – Прости, Бекки, я хочу спросить этого «самого красивого мужчину», не согласится ли он прогуляться со мной. – Она подошла к группе мужчин. – Джентльмены, мне жаль вас прерывать, но я бы хотела на несколько минут похитить у вас именинника. – С этими словами она взяла мужа под руку.

Все рассмеялись.

– Как раз вовремя, – заметил Кроуфорд Эшворт.

– Прошу меня извинить, джентльмены, – бросил Хантер, уходя с женой.

Солнце клонилось к закату, тени удлинились. Кэтлин и Хантер молча двинулись по длинной дорожке к белой беседке. Приблизившись к небольшому семейному кладбищу, они увидели худощавые фигуры сестер Гамильтон, склонившихся над могилами Луи и Абигайль Борегар. Кэтлин и Хантер подошли ближе.

– Мисс Кэтлин, мы решили поставить над могилой вашего дорогого отца новый флаг штата Миссисипи, если вы не возражаете.

– Конечно, не возражаю, это очень мило с вашей стороны. Я уверена, папа был бы доволен.

– Надеюсь, что так, – сказала Лана. – Ваш отец был благороднейшим человеком. Мы никогда не забудем, как в двадцать пятом Натчез посетил генерал Лафайетт. Ваш отец устроил ему поистине королевский прием, мы тоже были приглашены на торжества. Да, доложу я вам, никто не умел принять почетного гостя лучше, чем ваш отец. Он был воплощением стиля и хорошего вкуса, правда, сестрица?

– Да, верно. Мистер Борегар был истинным джентльменом.

– Благодарю вас, леди, вы очень добры. – Кэтлин улыбнулась сестрам, и женщины двинулись обратно к дому, вспоминая былые времена.

– Они такие милые, правда, Хантер?

– Да, дорогая. – Хантер улыбнулся, глядя вслед удаляющимся женщинам. – Ах, Кэтлин, все это очень грустно, я никогда об этом не упоминал, но ты бы видела их дом. Он буквально разваливается. Почти вся мебель распродана, обои свисают со стен клоками, в полу огромные дыры, двери кое-как сбиты досками, чтобы совсем не рассыпались. – Хантер покачал головой. – Я не раз предлагал им прислать кого-нибудь из своих людей, чтобы провести хотя бы небольшой ремонт, но они и слышать об этом не хотят. Говорят, что у них все в порядке и чтобы я не беспокоился.

– Я и не догадывалась, что дела обстоят так плохо. Но почему же они отказываются от твоей помощи? Не понимаю.

– Полагаю, дорогая, из гордости. Гордость – это все, что у них осталось, и я не хочу отнимать у них последнее.

– Наверное, ты прав. Может, мы зря беспокоимся, они по-своему счастливы?

– Конечно, оставим эту тему. Спасибо за прием, который ты устроила в мою честь. Ценю твою заботу. Не пора ли нам вернуться к гостям?

– Пока нет, Хантер. Давай немного посидим в беседке и полюбуемся закатом.

– Дорогая, право же, мне кажется, пора вернуться к гостям.

– Хантер, ну пожалуйста, еще немножко… – Кэтлин обольстительно улыбнулась и взяла мужа за руку.

В белой решетчатой беседке Кэтлин села на садовую скамейку и похлопала по сиденью рядом с собой, приглашая Хантера. Как только он сел, Кэтлин пододвинулась ближе. Некоторое время они сидели молча в последних лучах закатного солнца.

Наконец Кэтлин улыбнулась и сказала:

– Хантер, как ты думаешь, я сегодня хорошо выгляжу?

Хантер повернулся к жене:

– Дорогая, ты всегда прекрасна.

– Нет, Хантер, по случаю твоего дня рождения, специально ради тебя я постаралась выглядеть лучше, чем обычно.

– Что ж, в таком случае сегодня ты еще красивее, чем обычно. Теперь довольна?

– Хантер, обними меня, пожалуйста.

– Кэтлин?

– Прошу тебя, обними меня.

Хантер медленно поднял руку и обнял жену за плечи.

– Так-то лучше, – с улыбкой сказала Кэтлин, любовно глядя на мужа. – Хантер, я никогда тебе этого не говорила, но ты очень красивый мужчина.

Хантер кашлянул и пробормотал:

– Кэтлин, ты меня смущаешь.

– А ты не смущайся, – прошептала она, гладя мужа по щеке.

На его красивом лице появилось напряженное выражение, однако Кэтлин потянулась к нему и поцеловала в щеку. Хантер словно окаменел. Кэтлин передвинулась так, что ее губы оказались прямо напротив его губ, потом поцеловала его еще раз и чуть отстранилась, чтобы увидеть его лицо. Лицо Хантера выражало растерянность, на щеке задергался мускул. Улыбнувшись, Кэтлин снова поцеловала его, одновременно обнимая за шею и лаская затылок.

– Поцелуй меня, – прошептала она, придвигаясь еще ближе.

Хантер вздохнул и припал к ее губам. Его губы были теплыми, чувственными, и Кэтлин целовала его с пылкой страстью, ожидая, что он обнимет ее по-настоящему, прижмет к себе. Вместо этого он отстранил ее от себя и сказал ровным голосом:

• Предыдущая
• 34/71
• Следующая