Распутница - Роджерс Розмари - Страница 32

• Предыдущая
• 32/70
• Следующая

– Да неужели? Какой проницательный молодой человек, правда, Прюитт? А теперь ты можешь убираться отсюда и возвращаться к своим обязанностям, пока у меня не появилось искушения дать тебе хорошего пинка!

Когда Прюитт стремительно ретировался, капитан Мак-Кормик поправил фуражку с золотой тесьмой и отряхнул китель с многочисленными нашивками, говорящими о его высоком звании. На мрачном лице Мак-Кормика на мгновение промелькнуло подобие улыбки. Пусть Прюитт дурак, но он тем не менее все замечает. А сеньор Вильяреаль, несмотря на свое кажущееся безразличие, покорно сидит в своей каюте. Ждет? Ну что ж, пусть еще несколько дней подождет и пусть гадает, что будет дальше…

Пока капитан предавался этим мыслям, Триста решала, запирать ли дверь на ночь. Сначала она хотела ее запереть, но затем, пожав плечами, передумала. В конце концов она заснула с двуствольным крупнокалиберным пистолетом под подушкой (оружейный мастер в Париже заверил ее, что это «самая последняя модель») и с утешительной мыслью, что знает, как в случае необходимости им воспользоваться против любого, включая самого капитана Мак-Кормика!

Через некоторое время, яростно царапая пером бумагу, Триста записала в своем дневнике:

«По крайней мере я могу быть спокойна насчет одного – на меня не нападут во сне, не разбудят громким храпом и не будут докучать разговором. Фактически все, что я слышала от «попутчика», которого мне выбрал капитан Мак-Кормик, – невнятные неприличные ругательства. Он ввалился в каюту уже под утро, едва держась на ногах, и предпочел спать на полу, вместо того чтобы пытаться добрести до своей койки. Благодарение Богу, к тому времени, когда ближе к полудню я проснулась, мой «попутчик» уже исчез.

Эта отвратительная жаба Прюитт, у которого волосы такие же сальные, как и его манеры, намекнул, что любимое занятие «другого джентльмена» спаивать глупых, ничего не подозревающих мужей тех женщин, которых он собирается соблазнить. Видимо, у него такое хобби! Но по крайней мере я могу чувствовать себя в безопасности от этого Казановы… если буду сдержанной и осторожной до самого Сан-Франциско. Может быть, мне даже настолько повезет, что я вообще больше с ним не встречусь! Теперь он ушел, и я получила наконец возможность доказать нашему богоподобному капитану, что он ошибается, думая, будто своими угрожающими намеками сумел меня запугать и принудить к подчинению. Я вспоминаю то, что говорил Фарленд Эмерсон, – пять лет назад или только четыре?

Ну, не важно, когда он мне это говорил, главное, что я никогда не забуду его слова: «Никогда не показывайте своего страха – даже животные чувствуют, что вы их боитесь! Вы должны, дорогая Триста, глядеть сопернику прямо в глаза и стараться его запугать… Всегда помните об этом – обязательно смотрите в глаза. Вы обнаружите, что большинство людей этого не выдерживает!»

Иногда мне кажется, что мне не хватает Фарленда в такой же степени, как и Джесси, пусть я и злюсь на него за то… за то, что его поступки прямо противоречат его собственным советам, – вот за что! Как он мог? Если он не подумал о своей жене, то мог хотя бы вспомнить о ребенке! Такой законченный циник, как Фарленд, – и пошел, подобно последнему идеалисту, сражаться за то, во что даже не верит! Джесси говорит, что его понимает, но я никогда этого не пойму. Черт побери этих мужчин с их дурацкими, бессмысленными идеями, за которые они готовы умереть, даже зная, что ничего не изменят – даже своей смертью ничего не смогут изменить! О Боже, мне невыносима мысль, что Фарленд может сделать такую глупость – дать себя убить! Я…»

Корабль неожиданно накренился набок – очевидно, налетел шквал. Чернила разлились по всей странице, а на белой рубашке Тристы появилось пятно – на последней ее чистой рубашке.

– Проклятие! – воскликнула Триста, стараясь с помощью промокательной бумаги свести ущерб к минимуму. При этом она добавила еще несколько слов на разных языках.

– О Боже! Меня только что послал сам капитан предупредить вас, что из-за этого ветра могут быть неприятности! Какая жалость, сэр, вы ведь столько времени тратите на то, чтобы писать, – весь день и половину ночи, как я заметил! Может, я могу хоть немного помочь? Вот салфетка – ею можно вытереть пятно! И я сейчас же принесу вам новую чернильницу, сэр!

Какое счастье, что она положила промокательную бумагу поверх страницы – ведь этот скользкий маленький негодяй наверняка хотел прочесть, что она там пишет! Ну все, с нее уже более чем достаточно!

Встав, она посмотрела на несчастного Прюитта так, что он, перепугавшись, отпрянул назад. Увидев холодный взгляд этих серых глаз, Прюитт побледнел и уронил салфетку. От одного этого взгляда, вспоминал потом Прюитт, кровь может застыть в жилах!

– Что ж, спасибо, мистер Прюитт! Какое совпадение, что вы всегда оказываетесь на месте тогда, когда требуется! Но больше вы здесь не нужны, мистер Прюитт! И если вы хоть когда-нибудь еще посмеете войти в эту каюту, не постучавшись и не спросив моего разрешения, боюсь, что я могу случайно разрядить в вас свой пистолет! – Триста злобно улыбнулась, и несчастный стюард, чуть не падая, бегом устремился к двери. – Боюсь, что у меня есть довольно скверная привычка убивать всех, в кого я стреляю! – с сожалением добавила она. – Это все мой несдержанный характер: стоит мне выйти из себя, и… Вы понимаете? Ну, я вижу, что понимаете!

Когда Прюитт выбежал из каюты, с необычайной быстротой закрыв за собой дверь, Триста упала в кресло и истерически расхохоталась: «Боже мой! Я бы действительно сейчас так поступила – и без всяких колебаний. Хотя все это время сомневалась, что смогу убить человеческое существо – даже такое гнусное, никудышное создание, как Прюитт. Но кажется, это довольно легко – убить, не раздумывая…»

Корабль начало качать и бросать из стороны в сторону. Без всякой помощи машин он несся по волнам так же быстро, как клипер. Сквозь покрытый слоем морской соли иллюминатор Триста видела, как за кормой судна разлетаются клочья пены, а в борта его бьют кипящие синие волны.

Единственное, что можно сказать хорошего о капитане Мак-Кормике, нехотя признала Триста, это то, что он неплохой моряк. И сейчас, когда корабль летит по волнам, он крепко держит в своих руках штурвал и резким голосом отдает приказы несчастным, которые лазают по мачтам, опуская или поднимая паруса, и надеются, что ветер не сорвет их оттуда. Но пока капитан Мак-Кормик занят со своим драгоценным судном, а его робкие пассажиры прячутся в каютах… он даже и не заметит, что кто-то рискнул выйти на палубу. А если и заметит – какое это имеет значение?

Триста уже почти чувствовала на лице соленые поцелуи моря и слышала свист ветра в ушах. Ведьма! Вот что подумают все, кто ее увидит. Черноволосая морская ведьма, порождение ветра и волн, которое исчезнет так же внезапно, как и пена за кормой. Триста начала рыться в одной из сумок, пока не нашла плащ, который искала, – тяжелый шерстяной плащ с капюшоном. Пожалуй, это подойдет. Так она будет вполне похожа на ведьму.

Очевидно, ей удалось напугать Прюитта, который обычно ее сторожил, а из пассажиров больше никто не рискнул выйти на палубу под порывы ветра и удары волн! Триста обеими руками уцепилась за поручни, ничуть не заботясь о том, что ветер откинул с ее головы капюшон.

Даже не задумываясь над тем, зачем это делает, она поднесла руку к голове и стянула с себя шерстяную шапочку, а затем принялась вытаскивать из волос скрепляющие их заколки и шпильки. Вот! А теперь косы! Тело Тристы раскачивалось из стороны в сторону вместе с судном. Подчиняясь только инстинкту, она обеими руками расплела косы и подставила волосы ветру и соленым брызгам…

Брошенная в воду шерстяная шапочка долго летела над волнами, а затем пропала, внезапно исчезнув из виду. Хватит прятаться! Триста откинулась всем телом, снова ухватившись за поручни. Она закрыла глаза и, ни о чем не думая, целиком отдалась ощущению полета.

– Отдать шапку на волю ветра – как это символично! Неужели вы и в самом деле не призрак?

• Предыдущая
• 32/70
• Следующая