Дело о зарытых часах - Гарднер Эрл Стенли - Страница 14
- Предыдущая
- 14/30
- Следующая
Выслушав такое вступление, Мейсон спокойно сказал:
– Да расслабляйтесь себе на здоровье и сколько угодно. А мне просто ответьте: провела ли у вас миссис Хардисти всю ночь или только часть ночи?
Доктор Мейком подскочил в кресле:
– Что такое? Что вы сказали?
– Не поддавайтесь внешним раздражителям, – изрек Мейсон, с любопытством разглядывая фигуру доктора, крепкую и мускулистую, фигуру человека лет под пятьдесят, с твердым взглядом и решительно без единого признака усталости.
– Это наглость задавать такие вопросы!
– Могу извиниться. Но вы можете ответить?
– Могу, разумеется. Но не вижу оснований отвечать!
– Она арестована, – кратко пояснил адвокат.
– Милисент арестована?! Значит, власти предполагают… Господи, но это же черт знает что такое!
– Вот именно. И вы ничего не знали?
– Конечно, не знал. Не мог и подумать, что полиция настолько глупа.
– Имеются улики. Правда, косвенные.
– Значит, их неверно истолковывают.
Доктор уже бегал по кабинету.
Мейсон глазами указал ему на кресло:
– Мне будет удобнее, если вы сядете. Расслабитесь или нет – это как хотите, но сядьте.
Доктор Мейком сел в напряженной позе.
– Все исходило из того, что Хардисти погиб еще до наступления сумерек. Но вот недавно получено другое заключение. Оно было задержано, так как проводилось дополнительное вскрытие по другим причинам.
Доктор энергично потер шею.
– Могу ли я узнать окончательный вывод?
– Смерть между семью и девятью вечера… Ближе к девяти.
– В таком случае Милисент непричастна.
– Почему же?
– Она была… Ведь в это время она была уже дома, не так ли?
– Откуда вам известно?
Мистер Мейком сразу насторожился:
– Я могу предполагать. И я только спросил.
– А когда вы были там?
– Где?
– В хижине мистера Блейна.
– То есть когда я ездил в горы?
– Ну, скажем так.
Доктор заговорил с легкой насмешкой:
– Боюсь, я сразу не оценил вашей связи с этим делом, мистер Мейсон. Я знаю вас, рад был бы познакомиться поближе в более благоприятной обстановке. Сейчас же я боюсь, что вы пошли по неверному пути. Я не профан в психологии и знаю методы перекрестного допроса, когда человеку задают внезапные и ставящие его в тупик вопросы.
Мейсон равнодушно прервал его:
– Я мог и ошибиться.
– Рад слышать.
– Проверить, ошибся я или нет, можно очень просто.
– Как же?
– По покрышкам вашей машины.
– Не понимаю.
– Чего же тут не понимать. Возле горного домика мистера Блейна остались четкие следы протекторов. Представители Лос-Анджелеса, естественно, сочли их следами колес машины местной полиции. А местная полиция пока еще не догадалась проверить другие следы.
– А что же в тех, других следах особенного?
– Это были следы совершенно новеньких покрышек.
– Ну и что?
– Боюсь, доктор, вы не учитываете нынешнего дефицита на автомобильные покрышки, – сказал Мейсон улыбаясь, – годовые военные нормы и все такое.
– Боюсь, я не понимаю.
– Все вы давно понимаете, доктор. Легко выяснить, кто мог себе позволить такую роскошь – сразу две новые покрышки на задние колеса, что видно по следам. Талоны на покрышки выдаются не каждому. И сопровождается это канителью. Вы должны заполнить карточку, получить резолюцию, расписаться затем в магазинной книге.
– И все это привело вас ко мне?
– А куда же еще?
Доктор решительно выпрямился:
– Надеюсь, вы понимаете, какое чудовищное обвинение предъявляете мне?
– Пока никакого. Но предъявлю через минуту, если вы не перестанете петлять как заяц.
– Честное слово, я нахожу это невыносимым.
– Я тоже. Меня удивляет ваша позиция. Я стараюсь помочь своей клиентке.
– Кто она, позвольте узнать?
– Извольте. Милисент Хардисти.
– Она вас наняла?
– Ее отец.
– Вы сказали… Ее обвиняют.
– Так точно. В убийстве.
– Не могу поверить, что это серьезно.
Мейсон нетерпеливо взглянул на часы:
– В девять часов у вас, доктор, начинается прием. Времени нет. Я действую напрямик. Узнав о покрышках, я сделал вывод. Будьте уверены, рано или поздно неповоротливая полиция проделает ту же работу. Я просто их немного опередил. Вас все равно найдут.
Доктор нервно заерзал в кресле:
– Могу ли я рассчитывать, что все сказанное мною останется между нами?
– Нет. Не можете.
– Значит, вы обнародуете?
– Возможно.
– Мне показалось, вы представляете интересы Милисент?
– Верно.
– Но тогда как же…
– Да так. Я представляю ее одну, а больше никого. То, что она заявит мне, останется между нами. А что мне скажете вы, я использую в ее интересах.
– Если у нее будет алиби, скажем, от семи вечера до полуночи, избавит ли это ее от подозрений?.. – Доктор Мейком умолк в нерешительности.
– Давайте же, – поторопил его адвокат.
– Я… хотел бы рассказать вам небольшую историю.
– Ох, – вздохнул Мейсон, – я предпочел бы простой ответ на простой вопрос.
– Но если все не так просто? Были же ступеньки, по которым все это вышло на свет.
– Сначала расскажите, что именно вышло, а потом уже можно и по ступенькам пройтись в свободное время.
– Нет, я так не могу… Я только по-своему или никак.
Мейсон нетерпеливо посмотрел на часы.
– Я буду предельно краток, – заверил доктор. – Ведь вы тоже своего рода врач. А врач обязан знать о своем пациенте все: его эмоциональную природу, проблемы, духовный кризис…
– И что дважды два четыре, – в тон ему сказал Мейсон. – Допустим, я в этом разбираюсь, переходите к миссис Хардисти.
– Как только я начал лечить ее, мне стало ясно: ее что-то мучает, в ней нет психической гармонии. Как всегда, заподозрил семейные неполадки.
– Вы о них расспрашивали?
– Не сразу. Нужно было завоевать доверие.
– Но потом узнали? Что именно?
– Такое не разглашается, мистер Мейсон.
– Тогда зачем песню завели?
– Чтобы вы поняли: я знаю миссис Хардисти лучше, чем вы предполагаете.
– Не обманывайтесь, доктор. Адвокат сильнее врача, он просто лучше подготовлен для того, чтобы разбираться в психике клиента, лучше оснащен. Конечно, вы не согласитесь, но это меня нисколько не трогает, ведь я даже не имел возможности поговорить с миссис Хардисти. Зато хорошо вижу, как вы ходите вокруг да около, пытаетесь произвести на меня впечатление и рассказать только то, что найдете нужным, а остальное утаить… Продолжайте… Почему-то я думаю, в конце концов мы достигнем взаимопонимания.
Мейсон замолчал и закурил.
Профессиональные навыки доктора Мейкома заявляли свои права. Он постепенно доказывал адвокату, как безгранично доверяет ему Милисент. Ведь он знал ее еще девушкой, когда все ее внимание было поглощено работой и карьерой. Он следил за ней, видел, как росла ее неудовлетворенность, как ей хотелось стать сексуально привлекательной… а поклонники отдавали дань только ее уму и прочим добродетелям.
Когда появился Хардисти, все стало по-другому. Он понял: добиться успеха можно, если пробудит в Милисент чувственность. И не просчитался.
Теперь уже Мейсон не прерывал доктора, покуривая с самым незаинтересованным видом, даже не пытаясь быть вежливым слушателем.
Это обескураживало доктора. Нахмурившись, он сказал:
– Ну да, вас же пригласил ее отец… следовательно, он вас проинформировал…
Дальнейший рассказ доктора звучал несколько живее:
– Я не сомневался, замужество приведет девушку к кризису. Именно замужество с таким типом. Она по-настоящему несчастлива. Держало ее только чувство гордости.
Мейсон скучающе молчал.
– И это вам известно?.. Ну ладно. Переходим к последним дням, вернее, часам. Вчера Милисент не явилась на прием, я забеспокоился, все ли в порядке, и выяснил, что она уехала в горы, где должен находиться ее муж. Я испугался, как бы не вышло нежелательной сцены между супругами, а это свело бы на нет мои усилия.
- Предыдущая
- 14/30
- Следующая
