Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I (СИ) - Родович Арон - Страница 9

Я сделал паузу, чтобы он прочувствовал картину.

— А я, знаете ли, мужчина не самый слабый, но сравнивать меня с личной дружиной княжны — такое себе. Один на один — ещё могу, один против трёх — с натяжкой, но можно. А вот если их пятеро приедет… ну, они меня свернут, как дешевую раскладушку. Не то чтобы я против приключений, но не в формате «меня бьют, потому что какой-то придурок неправильно формулирует магическую клятву».

Он сглотнул. Выражение лица стало более внимательным — наконец-то понял, что ошибка здесь дорого стоит.

— Поэтому, — продолжил я уже спокойнее, — формулировка должна быть чёткой. Чтобы клятва фиксировала: я не могу использовать информацию во вред роду, но могу использовать внутри самого дела, чтобы это дело расследовать. Я должен иметь право спрашивать, допрашивать, наводить справки, связываться с людьми, которые вообще ничего о княжеских секретах знать не должны. Это нормальная рабочая практика. Если запретить мне говорить — то расследования не будет. Будет цирк.

Я указал на артефакт:

— Так что давайте ещё раз. Но уже правильно.

Он выдохнул, кивнул, поднял артефакт и произнёс — уже аккуратно, по моей формулировке:

'Я, Элисио, действуя по поручению княжеского рода Карловых, заключаю договор крови с детективом Романом Крайоновым.

Обязуюсь передать ему сведения, относящиеся к делу.

Он, Роман Крайонов, обязуется не использовать полученную информацию во вред роду Карловых.

Вся информация, полученная в ходе поручения, может быть использована им исключительно в рамках расследования: для поиска, проверки фактов, общения с третьими лицами и установления истины.

Разглашение сведений допускается только в объёме, необходимом для работы.

Намеренное разглашение информации, наносящее вред роду Карловых, считается нарушением клятвы'.

Я приложил палец к небольшой иголке, которая проявилась после последних ритуальных слов. Почувствовал не большой укол. Артефакт вспыхнул мягким золотистым огнём — договор принят.

— Ну и славненько, давайте теперь перейдём к делу. Вы уж не обижайтесь за мою грубость, просто поймите меня как специалиста: я не очень бы хотел ограничивать свою возможность общаться с людьми.

Он попытался что-то вставить, но я перебил:

— Нет, не спорю, вы знаете детективов как шпионов, которые следят за людьми, но иногда всё-таки требуется и разговаривать с другими.

Я перевёл дыхание, уловил в его взгляде лёгкое понимание и решил чуть разрядить обстановку:

— Ну и сами понимаете: я человек, который любит кофе. И как я его закажу, если наш с вами договор на крови зафиксирует моё молчание? Полное моё молчание.

Он, конечно, расстроился, но решил продолжить:

— У княжны украли кота.

Я едва не вышел в окно, но вслух спросил:

— Что? Кого украли?

— Кота, — подтвердил он. — Вот фотография.

Он протянул снимок. На нём — абсолютно чёрный котёнок, только крошечное белое пятнышко на груди ровно по центру. Как будто миниатюрная бабочка. Настолько миниатюрная… выглядело это… так мило. Я аж испугался собственных мыслей.

— А почему не позвонить в отлов животных?

Он вспыхнул яростью:

— Как вы смеете⁈ Это котёнок! Это Феликс, кот самой княжны! Она его очень любит, и она не потерпит, чтобы его нашли какие-то живодёры из отлова. Поэтому мы и наняли всех детективов в округе, чтобы они его нашли.

Я сделал вид, что воспринимаю это со всей серьёзностью вселенной, но внутри только спросил себя: Княжна, котёнок, артефакт крови…

— Ну… вы меня, конечно, простите, но у меня сейчас есть другое дело, — сказал я. — Наверное, котами пусть лучше займутся мои коллеги.

Он резко вскинул подбородок:

— Как хотите. Награда за котёнка — сто пятьдесят тысяч рублей.

— Я согласен! — хлопнув ладонью об стол, я даже слегка приподнялся.

Он чуть дёрнулся назад — моё резкое движение его, видимо, напугало.

Но сто пятьдесят тысяч… мать его, сто пятьдесят тысяч за котёнка.

Да за такие деньги я им двадцать пять котят найду — и у каждого будет эта маленькая «бабочка» на груди.

— Ладно, — сказал я. — Заключим договор. Какие сведения у вас есть?

— Сведений почти нет, — поморщился он. — Он пропал вчера вечером и больше не появлялся.

— Может, просто гуляет? — спросил я.

— Никогда! — вспыхнул он. — Он не выходит. Всегда рядом с госпожой. А если её нет, то в своей комнате. Мы обыскали всю его игровую — около ста пятидесяти квадратов — и его нигде нет. Все слуги уже подняты на уши.

— А не вы ли его украли? — спросил я максимально невинно.

Он дёрнулся так, будто получил под дых. Но это не было движением человека, который пытается скрыть правду. Это была чистая искренняя обида. Брови вверх, глаза округлились, губы дёрнулись от оскорбления — реакция слишком быстрая, слишком открытая, чтобы быть ложью.

— Нет, конечно! — вспыхнул он. — Вы как вообще смеете такие вопросы задавать⁈

Идеально. Ни ухода взгляда, ни покосов в сторону, ни паузы перед ответом. Чистая эмоция — возмущение, а не страх. Значит, не врёт. Его действительно задел сам факт подозрения.

— Попробовать стоило, — спокойно бросил я.

Он кипит, но это не нервозность виновного — это вспышка человека, которого просто выбили из привычной позиции. Именно ради этого я и вёл себя так весь разговор: перебивал, жёстко обрезал, сбивал тон. Таких проще читать, когда их выбиваешь из равновесия. На эмоциях любая микродеталь видна лучше — жест, дыхание, поворот головы, то, как двигается челюсть.

Если бы он был замешан хоть на секунду, я бы это увидел. Но нет — реакция честная, прямая, даже слишком. Минус один подозреваемый.

— Ну, тогда давайте я сейчас распечатаю договор. В принципе, у меня до вечера дел нет, поэтому можем съездить на место обитания котёнка — я всё должен осмотреть.

Тут он уже меня перебил:

— Вы уж извините, что перебиваю, но у нас запланирован график посещений. Ваша очередь стоит аж через неделю, в семь часов сорок две минуты утра…

И вот тут меня чуть инфаркт миокарда не схватил. Через неделю этот кот либо сам вернётся, либо уже сдохнет от голода. Все таки княжеский, а не дворовый Мурзик. Эти не приучены.

Мне нужно именно сейчас туда попасть, пока другие детективы и сыщики не облапали предметы. И не заменили эмоции тех, кто мог быть причастен к похищению.

Если похититель действительно есть, я смогу почувствовать его эмоции и хотя бы понять мотив. А мотив — половина пути. Остальное по накатанной.

— Смотрите, — я открыл ящик стола и аккуратно положил перед ним кольцо. — Вы хотите отказать аристократу в его желании поехать прямо сейчас? Не думаю, что среди остальных детективов у вас много аристократов.

Да, это блеф. Да, игра. Документов у меня пока нет. Но все знают: аристократы редко занимаются сыском. Я знаю всего пару исключений — и ни одного в Серпухове. Так что сейчас именно тот идеальный момент, чтобы использовать это бесполезное кольцо.

Он уставился на перстень. Глаза расширились. В лице — тот самый микрожест, который я уже видел: «так и знал». Взгляд у него в прошлый раз изменился именно из-за лица — профиль у меня аристократический. А теперь он увидел кольцо, точка сошлась, парень успокоился.

— Тогда… господин Роман, — сказал он уже мягче. — Я попробую согласовать это с охраной. Мне нужно сделать пару звонков. А вы пока можете подготовить договор.

Пока принтер тащил первый лист, я в который раз вспомнил, почему вообще купил этот древний комплект «принтер + сканер» с рук.

Любой договор по правилам нужно было хранить в Имперской канцелярии — а значит, каждую бумагу приходилось не только подписывать вручную, но и отправлять туда в цифровом виде, заверяя электронной подписью. Её выдавали вместе с лицензией детектива — маленькая флеш-карта с ключом. Без неё ни одно дело нельзя было зафиксировать как официальное.

Раньше, во время сбора документов для получения лицензии, я носился в копицентры: печатать за их конские тарифы, сканировать за ещё более конские. А они там любят делать вид, что совершают подвиг: «Ну, давайте вашу бумагу… ооо, у нас очередь…» Да ещё и флешку навязывали «новую, фирменную» за полторы тысячи, когда мне нужна была просто копия договора.