Разлучница для генерала дракона - Юраш Кристина - Страница 8

Мне казалось, что тихий шепот страшной мысли продолжает шуршать внутри меня. И с каждой секундой он становился все отчетливей.

– Так нельзя, – прошептала я в свою ладонь. – Если кто-то узнает, мне конец…

Внутри боролись две силы: одна – стойкость, мораль и совесть, говорящие мне, что это преступление, за которое я могу поплатиться жизнью.

Вторая – отчаяние, которое шептало мне: «Если не сделаешь этого, твоя дочь умрет. И тогда ничего не останется – ни любви, ни совести, ни надежды».

И снова воображение рисовало мою малышку в роскошной колыбели и силуэт доктора над ней.

– Нет, – дрогнула я. – Это… это…

Я знала, что это – преступление. Самое страшное, что я могла сделать. Но иного выхода не было.

Девочки очень похожи. Тем более, что они еще маленькие. И вряд ли кто-то, кроме меня, заметит разницу!

Экономке я не говорила, что мой ребенок серьезно болен. Если бы я это сказала, то мнительная экономка вряд ли взяла бы меня на работу.

Поэтому есть шанс, что мою крошку вылечат.

Мои пальцы нервно заиграли с кружевом на рукаве, а дыхание стало учащенным и прерывистым.

– Я ведь ненадолго. Всего-то на несколько часов… Просто, чтобы доктор осмотрел и вылечил, – прошептала я, словно пытаясь оправдаться перед самой собой.

И в ту минуту я поняла – я должна сделать это.

Когда смерть уже стояла у порога, я решилась на последний, отчаянный шаг. Я взяла на руки спящую Каролину и подошла к двери, прислушиваясь, есть ли кто в коридоре.

В коридоре было тихо, и я бесшумной тенью выскользнула за дверь.

Казалось, что это не я, а кто-то другой мягко ступает на роскошный ковер, чтобы не издать ни звука.

Добравшись до своей комнаты, я дрожащими руками вытащила чистую пеленку и завернула в нее генеральскую дочь.

В роскошные шелковые пеленки я завернула Мелиссу.

Две девочки лежали рядом.

“Похожи!” – пронеслось в голове.

Каждое движение давалось с трудом, дыхание стало тяжелым и учащенным, словно я вдыхала воздух сквозь вату.

Мои руки нервно задрожали, когда я прижала к себе Каролину.

– Малышка, – прошептала я. – Милая Каролина… Я тебя очень люблю… Но… Я должна так сделать… Прошу тебя. Не обижайся… Ты сама того не знаешь, спасешь жизнь… И я…

Мой голос надломился, а я прижалась губами к ее лобику.

– Я буду до конца жизни тебе благодарна. Ты себе не представляешь как…

Я проглотила слезы.

– Я буду любить тебя как родную. Потому что ты подарила моей дочке шанс… – прошептала я. – А теперь полежи тихо и не плачь. Хорошо?

Маленькие глазенки смотрели на меня, а я гладила ее щечку.

Я уложила ее в теплое гнездышко, прижав к груди Мелиссу.

Осторожно открыв дверь, я вышла и стремительно направилась обратно, в роскошную детскую комнату.

Мне казалось, что счет шел на секунды.

Главное, чтобы меня не поймали и никто не заметил моего отсутствия.

Словно сама судьба улыбнулась мне, когда я спустилась в коридор. В нем было тихо. Никого.

Я поспешила к комнате, потянула ручку двери и…

В комнате тоже никого не было. У меня как камень с души упал.

В этот момент я знала – этот день навсегда изменит мою судьбу.

Я успела вовремя.

Вдруг в дверь постучали. Я вздрогнула, но не испугалась. Напротив, внутри меня зародилось странное чувство предвкушения. Я встала, стараясь не издавать ни звука, и подошла к двери. Сердце билось все быстрее, но я старалась сохранять спокойствие.

– Войдите, – прошептала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина. Его появление было неожиданным, но в то же время я почувствовала, что это именно тот человек, которого я ждала.

– А! Вот и наша маленькая пациентка! – послышался добродушный мужской голос. – Как поживает наша юная Каролина Моравиа?

К колыбельке прошел высокий, статный мужчина с серебристыми волосами, аккуратно зачесанными назад. Его лицо было спокойным, словно вырезанным из камня, а глаза – холодными и проницательными, будто он видел сквозь меня. На его щеке виднелась вмятина шрама.

– Сюда, доктор Рейвс. Это – наша кормилица. Со справкой! – заметила не без гордости экономка, а я учтиво поклонилась, чувствуя, как на щеках вспыхивает румянец.

Доктор Рейвс подошел к колыбельке, и я заметила, как его лицо стало серьезным. Он наклонился, чтобы лучше разглядеть мою дочь, и его брови нахмурились.

– Это нехорошо, – произнес он, а у меня сердце подпрыгнуло. “Ах!”, – экономка прижала руки к лицу.

Доктор тут же поставил свой саквояж на пол и начал доставать из него какие-то странные кристаллы. Его движения были уверенными и точными, но в них сквозила тревога.

– Как давно она так себя чувствует? – спросил доктор Рейвс, обеспокоенно глядя на меня.

– Сегодня с утра она плохо кушала, – прошептала я, чувствуя, как голос предательски дрожит.

– О, неужели она заболела? – прошептала экономка, едва не плача. – Как чувствовала, что нужно вызвать доктора! Что ж вы мне не сказали?!

– Да, девочка больна, – кивнул доктор Рейвс, положив кристалл на грудь Мелиссы. – Очень больна!

– О, боги! – всхлипнула экономка, пока я стояла ни жива, ни мертва.

– А вчера такое было? – встревоженно спросил доктор, резко повернувшись ко мне.

– Нет, – прошептала я. – Немного вялая. Но я списала это на то, что я ее разбудила.

– Простите, – прокашлялся доктор, глядя с ужасом на почерневший кристалл. Он держал его на цепочке, словно не веря своим глазам. – Мне нужно связаться с генералом. Не могли бы вы вызвать мне господина генерала!

Я увидела, как экономка торопливо рисует на зеркале какой-то знак, а потом начинает нервно заламывать руки. Тишина в комнате была почти осязаемой, когда вдруг в зеркале начал клубиться дым. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, и не смогла сдержать дрожь.

И тут в зеркале появился генерал. Высокий, невероятно красивый мужчина с темными волосами и серыми глазами смотрел на меня с тревогой. Его лицо было гораздо красивее, чем на портретах, которые я видела раньше. В его взгляде читалась сила и власть, а каждое движение было наполнено грацией и уверенностью.

– Что-то случилось? – спросил он, и его голос прозвучал как удар хлыста.

– Да, господин доктор хочет с вами поговорить, – пролепетала экономка, и я заметила, как ее руки начали дрожать.

– Не могли бы вы покинуть комнату? – вежливо, но твердо произнес доктор. – Я бы хотел переговорить с генералом наедине.

– Да, да, – прошептала экономка, побледнев и поспешно выходя за дверь.

Я осталась стоять возле двери, чувствуя, как сердце колотится в груди. “Господи! Что же я наделала?!” – пронеслось у меня в голове, когда я закрыла дверь. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь щелчком замка.

– Мисс Грейс! – позвала из другого конца коридора обеспокоенная служанка.

– Потом! – раздраженно произнесла мисс Грейс, строго глядя на служанку.

– Там на кухне беда! Кухарка просила вас позвать! Просила срочно! – заметила служанка, а мисс Грейс тут же закатила глаза и направилась в сторону кухни.

Я осталась одна, чувствуя, как напряжение внутри меня нарастает. Осторожно приблизившись к двери, я услышала, как доктор и генерал о чем-то тихо переговариваются. Их голоса доносились до меня приглушенно, но я пыталась уловить каждое слово.

Стены вокруг казались тяжелыми, мертвыми, словно знали мою тайну и хранили ее в своих холодных каменных объятиях. Каждая трещина в штукатурке, каждый уголок, каждый звук – все это было против меня. Мое сердце билось так сильно, что я боялась, что его стук можно услышать даже за толстым деревянным дверным полотном.

Руки нервно сжались в кулаки, пальцы побелели, как будто я пыталась удержать саму себя от того, чтобы не броситься в комнату и во всем признаться.

Кровь приливала к щекам, словно мое тело пыталось выдать мое внутреннее состояние. Внутри меня все бурлило: страх, тревога, надежда и острое чувство опасности.